рассеянно слушая разговор подчиненных, достал из брючного кармашка часы -
плоские, с тоненькими стрелками и удивительно точным ходом. Он положил
часы на край ящика, чтобы видеть их светящийся циферблат, и начал
свертывать самокрутку.
заботами дня, он смотрел на часы и думал, что скоро надо будет звонить на
полковой КП, докладывать обстановку. Как почти и всегда, эти минуты были
до отвращения неприятны ему и портили настроение до и после доклада.
Сколько уже времени, как полком стал командовать майор Гунько, а
комбат-три Волошин все еще не мог привыкнуть к его начальническим манерам,
которые нередко раздражали, а то и злили его.
щетиной на щеках при скупом свете карбидки выглядело почти черным.
от батальона.
восьми. Комбат откинулся к стене землянки и затянулся самокруткой. Стена
ничуть не прогрелась и даже сквозь меховой овчинный жилет чувствительно
холодила спину.
комбата, остро задела его сознание - всего семьдесят шесть! Совсем недавно
еще было почти на сто человек больше, а теперь вот осталось менее половины
батальона. Сколько же останется через неделю? А через месяц, к лету? Но он
только подумал так, усилием подавил неприятную мысль и вслух сказал о
другом:
печки, разведчик, натянув на голову бушлат, старался заснуть перед
дежурством. Маркин с помощью карандаша и шомпола разлиновывал в тетрадке
графы "формы 2-УР" - для записи предстоящего пополнения. Комбат рассеянно
смотрел, как однобоко тлеет бумага на конце его самокрутки, и думал, что
война, к сожалению или к счастью, не дает ни малейшей свободы в том
выборе, который имеет в виду лейтенант Маркин.
выпадает самая худшая, плата за которую почти всегда - солдатские жизни.
Трудно бывает с ней согласиться, но и поиски путей в обход обычно приводят
не только к конфликту с совестью, но и кое к чему похуже. Командира это
касается куда в большей мере, чем рядового бойца, тут следует быть очень
строгим в отношении к самому себе, чтобы потом требовать того же и с
подчиненных.
комбат. Лейтенант, что-то уловив в голосе комбата, смущенно повел плечами:
просто предложил.
Гутман. - Еще Хаймович сказал...
Комбат посмотрел на него твердым продолжительным взглядом.
полка осталось сорок семь человек, но было знамя, был сейф с
партдокументами. Это и выручило. Когда вышли, разумеется.
Глаза его возбужденно заблестели на вдруг оживившемся лице.
десяток командиров. Половина раненые. Кругом немцы. Комиссар застрелился.
Командира полка тиф доконал. Собрали последнее совещание, решили выходить
мелкими группами. Пошли, напоролись на немцев. Неделю гоняли по лесу. Кору
ели. Наконец вырвались - двенадцать человек. Смотрим, что-то больно уж
тощие тут фронтовички. И курева нет. Едят конину. Слово за слово -
выясняется, так и они же в окружении. Вот и попали из огня да в полымя.
Еще припухали месяц.
Убитого командарма вынесли, хоронили в Калинине.
сделать? В прорыв сам на пулеметы вел и погиб.
настороженно подняли головы. - Что пережил, врагу не пожелаю. В резерве
встречаю товарища, вместе выпускались. Два ордена, шпала в петлице. А я
все лейтенант.
линеить? Знать бы хотя, сколько дадут. А то налинеишь, а толку из того?
Товарищ комбат, - поднял он лицо к Волошину, - из пополнения надо писаря
подобрать. А то сколько можно?
обиделся:
бумажками, так весь свет с овчинку покажется.
спор комбат.
бегают.
Пожалуйста!
точными движениями набросил на плечи портупею, застегнул ремень, сдвинул
на место кобуру.
Чернорученко, вызывайте десятого "Волги". Поговорим с начальством.
аппарата, как где-то наверху с нарастанием завизжало, донеслось несколько
слабых минометных выстрелов, и тотчас близкие разрывы встряхнули землю. На
солому, на печку с потолка сыпануло землей, огонек в фонаре вздрогнул,
заколебав по стенам горбатые тени. Маркин ниже пригнулся над своими
бумагами, Гутман схватил автомат и полушубок. Карбидный огонек в фонаре
еще не успокоился, как завизжало снова и снова рвануло. От серии не менее
чем из десяти разрывов ходуном заходила землянка.
палатку на входе. В ночных сумерках над пригорком густо мелькали туго
натянутые нити трасс - оттуда, с высоты, через их головы к лесу. Очереди
были длинные и крупнокалиберные: дуг-дуг-дуг - донеслось с высоты. Но,
выпустив пол-ленты, пулемет вдруг замолк, стало тихо, в темном студеном
небе сонно сверкали высокие звезды. Судя по всему, немцы что-то
подкараулили в ближнем тылу под лесом. Гутман, стоя в траншее, поспешно
подпоясывал полушубок, и комбат кивнул головой:
темноте и затихли вдали, а комбат еще постоял, вслушиваясь в неясные звуки
вокруг. Но вблизи опять стало тихо, только где-то за лесом от далекой
артиллерийской канонады слабым отсветом вспыхивал край неба.