вый жилой комплекс: высокие белые дома с большими окнами - в таких,
наверное, даже зимой не приходится днем зажигать свет. Сейчас пасмур-
но, и они видятся такими же грязными, как и все остальное. Но в хоро-
ший день, вечером, под низким солнцем, их стены кажутся нежно-розовыми
- будто бы сам камень светится изнутри, как редкостный мрамор. Иногда
я нарочно подгадываю час и забегаю к Элке, чтобы полюбоваться этим из
окна у нее на кухне.
верхности, - высится здоровенная труба, раскрашенная белым и красным.
То есть белым она не крашена - за белое собственный цвет бетона, а вот
по нему наведены через равные промежутки широкие бордовые кольца. Еще
в детстве я вычитал в журнале "Наука и жизнь", что означает подобная
разметка: никакого особенного дерьма, значит, эта труба в воздух не
выбрасывает, а только горячий водяной пар. Вот если бы была она, ска-
жем, желтая с синим - тогда да, тогда близко лучше не подходи. Хотя
пар, по-моему, тоже гадость порядочная. Было время, я жил на окраине,
а работал неподалеку от Киевского вокзала, на другой стороне реки, так
что каждое утро шагал пешком через тот мост, где на обелисках фамилии
героев восемьсот двенадцатого года. Это особенно зимой было заметно.
Утром выходишь из дома: морозец, небо синее, снег сверкает! А добе-
решься до моста, посмотришь с него - и трубы кругом, и все, что из них
валит, прямо на глазах сливается в сплошную хмурь, так что нет уже и
помина о дне чудесном, а только серость обыкновенная и сажа.
щему и люблю - трубы и железные дороги. Дороги-то еще в детстве меня
заворожили, всем своим адовым красно-черным (успел, застал закат паро-
возной эры!) клублением дымов, разноцветными огнями на ночных станци-
ях, бесконечным перетеканием линий друг в друга на больших узлах - на
зависть Визарелли. Для меня и до сих пор нет большего наслаждения, чем
простоять вечер и ночь в самом последнем тамбуре поезда, смотреть на-
зад, где все это вьется, перемигивается, сплетается и расплетается,
исчезает и возникает опять. Но главное - запах! Причем даже не тот,
густой, что поднимается от шпал в знойный день, когда солнце плавит в
них смолу, но ровный, вечерний, каким все пропитано вокруг любого пути
- даже одинокого, заросшего, заброшенного где-нибудь в поле или в
карьере.
мер, мне никогда не удавалось подсмотреть, как их строят. Ведь не
представишь себе подъемный кран такой высоты. И если предположить, что
составляются они из больших бетонных колец, то понадобился бы по мень-
шей мере вертолет, чтобы поднимать такие кольца наверх и ставить их
друг на друга. Но кто видел когда-нибудь грузовые вертолеты над Моск-
вой? Другое дело, если их складывают из обычного кирпича, а потом шту-
катурят поверх. Тогда, по мере того как труба растет вверх, можно было
бы устраивать специальные подъемники для материала. Но это на много
недель работа. Я же ни разу в жизни не встречал недостроенной трубы. И
вполне готов поверить поэтому, что их попросту привозят под покровом
ночи уже готовыми на каких-то грандиозных машинах, а потом не менее
грандиозными домкратами устанавливают за пару часов в нужном месте.
шахты можно днем увидеть звезды?
точно как раз удивительно.
раз крещу его мысленно позитивистом. - Если ты смотришь на небо с отк-
рытого места, то в глаза тебе светит весь купол целиком, да еще солн-
це, прямые лучи, - и все это блеск звезд, соответственно, застит. А в
шахту свет попадает только от маленького участка неба, который над
ней. И солнца нет. Вот и получается. Понял, Фофанов?
будет видно?
Это, извините, вещи прямо противоположные. Просто как мальчик и девоч-
ка.
Москве и за город. И при случае, конечно, откидывает назад сиденья.
Репортеру года, наверное, двадцать четыре. А Элке тридцать. А мне,
например, тридцать два - но это тут ни при чем. Но сохранилась Элка
отлично. У нее, между прочим, совершенной формы грудь. К тому же и
жизнь ее научила кое-чему. Так что юноша нисколько не прогадал, выби-
рая.
даже проект имеется - для ООН или ЮНЕСКО. Рано или поздно шахтное рас-
положение стратегических ракет все равно морально устареет. Тогда в
эти шахты можно установить зеркала для телескопов. Получится всемирная
наблюдательная система. Многоэлементная и с большим разрешением.
нужную точку.
небо - земля-то вертится. Пускай вселенная поделится кое-какими из
своих тайн. Терентьич, у тебя телескоп когда-нибудь был?
ный, но приличный. Рефлектор. Так денег пожалел. Чурка!
Макаров прочел по астрономическим делам, - все те же "Звезды", с кото-
рых все и начиналось вчера. И даже вторую, которую я дал ему уже давно
- "Вселенная, жизнь, разум", - не открывал пока. И вряд ли откроет.
нечностью, околдованность астрономическими масштабами и любовь к мерт-
вой природе отдают, знаете ли, дешевым пижонством. Человек мыслящий
вглядывается в малое и ищет неизреченное рядом. Над тайной жизни в
первую очередь задумывается, над ее вездесущностью, постоянством,
воспроизводством. Вы бы лучше в обыкновенном зачатии попробовали
что-нибудь понять! Да-да, в зачатии - и нечего лыбиться! Что это, как
это? Да ты на траве когда-нибудь лежал, человек асфальта?! А там, меж-
ду прочим, в почве, любая крупинка вся кишит прямо: жучки, червячки,
букашки, какая-то мелочь, вообще уже не различимая... Вот они, масшта-
бы, вот тебе галактики, вот любые созвездия... Но им мало, видите ли!
Им мертвый огонь подавай, да еще далекий настолько, что недостижим в
принципе! Тем более, если не ошибаюсь, он и горел-то сотни миллионов
лет назад, а теперь, может, и вовсе не существует. Пустое место!
нимаю почему. Сказать смешно, какие он копейки стоил.
роскоп не видно. Видны в него в лучшем случае амебы, клетки и срезы
волос. Во-вторых, насчет того, что и когда светило, - это сложнейший
философский вопрос, связанный с никем еще толком не осмысленными кате-
гориями пространства и времени. А потом, какое тебе, поэту, дело до
букашек, которые где-то там кишат? Ты зрить обязана в суть человечес-
кую!
Сперва - в землю. Потом - в них как раз, которые из земли происходят.
майского.
между прочим, тоже бывают полу мужеского и женского. И мухи.
ку к основанию телеантенны. Другой конец веревки сполз с крыши и сви-
сал на чей-то балкон. Потом один достал неразличимый отсюда, но, види-
мо, режущий инструмент, попробовал его на жестяном колпаке над венти-
ляционным выходом, и до нас долетел душераздирающий скрежет.
го запанибратство со всеми вещами мира.
лить. Потому что мы для них представляем опасность. Как интересно! Я,
наверное, впервые в жизни представляю для кого-то опасность.
Маккефри Энн
Суворов Виктор
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс