рассказов. А в 1824 году приходит и награда от судьбы за все перенесенные
испытания - Шарля Нодье назначают главным хранителем библиотеки Арсенала, и
эту должность он занимает до самой своей смерти.
долгой жизни: старые замки со всем их содержимым скупались "нуворишами" за
бесценок, и многие вещи, не пришедшиеся ко двору, попросту безжалостно
уничтожались. Книги ценились менее всего, зато в цене были кожа и сафьян их
переплетов; и потому появился даже новый род промысла - "книжное
живодерство". Редчайшие старинные экземпляры "обдирали", а затем продавали
на вес торговцам-кондитерам и бакалейщикам. Из больших и плотных страниц
было удобно делать кулечки и конвертики для конфет, пирожных и специй.
Помните незабываемую сцену у Э.Ростана, когда добряк Рагно спасает от жены
кулечки, свернутые ею из поэм и баллад?
бесконечно много почерпнули у Шарля Нодье. Ростану прежде всего был сделан
царский подарок - фигура дуэлянта, ученого и фантаста Сирано, которого сам
Нодье считал незаслуженно забытым.
"Библиографии безумцев", отмечая, что Свифт и Вольтер очень много почерпнули
из "Путешествия на Луну" гениального француза, и многим, соответственно,
обязаны ему.
Говорят, что тема непризнанного гения - его излюбленная тема, но это не
совсем так. Непризнанный гений - это человек, по определению, не замеченный
современниками и несправедливо забытый потомками лишь потому, что толпа не в
состоянии оценить его труд и мастерство. Однако Нодье волнует не столько
несправедливость человеческих суждений, сколько неравная битва между
человеком и гораздо более серьезным противником - Временем, либо Историей.
Его пугает жестокость и непредсказуемость, слепота случая, лишающего автора
надежды на признание. Нодье воюет против несправедливости истории, стараясь
всякой малости отыскать место в ее необъятном пространстве.
неспешное странствие по набережной Сены, где в ту пору располагались
букинистические лавочки и лотки под открытым небом. На них связками
продавались книги. Когда дешевые и грубые поделки, которые страшили
изысканного и утонченного библиофила своей непритязательностью и
примитивностью, когда - редкие экземпляры, продаваемые за вполне разумные
деньги, а когда и редчайшие сокровища - потемневшие от времени и
одиночества, лишившиеся заботливых и любящих хозяев, вещи, которым сам
продавец не знал цены.
кондитерских и бакалейных лавках, в сапожных и кожевенных мастерских. Он
измерял линейкой поля, по-детски радуясь, если в найденном экземпляре они,
необрезанные, были на несколько миллиметров шире, нежели в ранее найденных;
он скрупулезно изучал факсимильные оттиски, заметки на полях и примечания.
сделанные рукой де Ту и Вольтера, кого-нибудь из Людовиков, Руссо или Гролье
и предсказывал во многих своих статьях, что с течением времени подобные
заметки станут цениться намного выше самой книги.
монограммах владельцев. Его восторгает рукописная помета Гролье на книгах
его библиотеки: "Я принадлежу Гролье и его друзьям". Кстати, Шарль Нодье не
выносил экслибрисов, считая их пустыми и выхолощенными значками, ничего
нового книге не дающими и только портящими ее прекрасную внешность. В чем-то
он был прав, если учесть, что в его библиотеке хранился том, подаренный
Монтенем Шаррону с заметками обоих, или уморительная "Маранзакиниана" -
книжечка, отпечатанная аббатом де Грекуром в Бурбонском дворце тиражом всего
50 (!) экземпляров и сплетенная с несколькими листками меньшего формата с
собственноручными пометками Жаме-младшего.
неизлечимой страстью - но при ближайшем рассмотрении оказывается, что книги
для него всего лишь связующее звено, материальный след ушедшей либо уходящей
эпохи, и с их помощью он разговаривает с людьми.
голос молодого и влюбленного Ронсара, написавшего в конце книги свой сонет,
ставший известным именно благодаря Нодье. "Нравственные и политические
максимы, извлеченные из "Телемака"", книга, переплетенная дофином, будущим
королем Людовиком 16 - это жуткая усмешка судьбы, кровавый ее росчерк,
предсказание, которое один французский король сделал другому. Его
исследования о знаменитых переплетах - это поэтический рассказ о
переплетчиках, боготворивших свою работу. Он знал их по именам, и
преклонялся перед ними, как перед любыми другими художниками.
через книги, написанные ими и о них.
Нодье говорил так, будто знал их всех - бесконечных королей Карлов и
Людовиков, Монтеня и Руссо, Стерна и Вольтера, Рабле и Сирано...
романтической литературы", как заметил кто-то из современников. Отсюда почти
не выходили Виктор Гюго и Стендаль, Теофиль Готье и Жерар де Нерваль, Мериме
и Ростан, Сент-Бев и Мюссе.
из "сорока бессмертных", и таким образом подшутил над безжалостной историей,
которая уже не могла отнять у него это бессмертие.
милых книг. Надо полагать, что он умер счастливым. А еще вернее будет
сказать, что он не умер, а просто переступил незримую черту, которая
отделяет бессмертие прижизненное от бессмертия посмертного.
реформатор не столько переделывает окружающую его реальность, сколько ставит
вопрос иначе, смотрит на проблему под другим углом зрения - и этот взгляд
открывает новый, ранее не существовавший мир, который - и это очень важно -
намного превосходит и существующую реальность, и самого ее реформатора.
романтизма, но вместе с тем среди французских романтиков он всегда стоял
особняком.
своей жизни прожить в "интересное время" (знаменитое китайское проклятие:
чтоб тебе родиться в интересное время). Такие времена лучше изучать, а жить
в них очень и очень сложно. Еще сложнее в такие времена не потерять любовь к
людям и память.
переломные моменты истории этот выбор становится неизбежным и к тому же
резко ограничивается. Мир оказывается поделен как бы на черную и белую
половины - неважно, где какая и кто при этом прав, а кто нет - и поневоле
приходится решать, "за гвельфов или за гибеллинов" - даже понимая нелепость
не только самого выбора, но и подобной постановки вопроса.
- как писать.
чудесные воспоминания - память, а значит и возможность любви.
может, и гораздо более удачными. Заслуга же Нодье заключается в том, что он
стал писать фантастику осознанно.
литературе", впервые отделяя собственно фантастику от сказки или легенды и
объясняя, почему художник имеет право уйти в вымысел. Очень часто
литературные критики определяют такой выбор темы как уход от
действительности, но на самом деле все обстоит гораздо сложнее. И именно
Шарлю Нодье первому удалось объяснить, либо вплотную подойти к объяснению -
почему порой о добре и зле, о любви и ненависти, о верности, о душевной
чистоте нужно говорить в отрыве от действительности. При этом
действительность - это только часть нашей реальности, всего только клочок
окружающего нас пространства и времени.
фантастические новеллы многим из нас покажутся наивными, но именно после
выхода в свет его "Фантастического в литературе" Франция стала зачитываться
Гофманом, обеспечив ему литературный успех; а следом за Нодье и другие
французские писатели обращаются к фантастике.
"Философских романах и сказках"; и Мериме, и Нерваль.
героя Сирано де Бержерака.
произведений: "Смарра", "Трильби", "Фея хлебных крошек", "Золотой век",
"Жан-Франсуа Синие чулки", "Иннес де Лас Сьеррас", "Бобовое зернышко и
Цветок горошка" и многие, многие другие. И, как водится, то, что он сделал
ДЛЯ фантастики - выявив иную ее реальность - гораздо больше того, что он
сделал В фантастике.
жизни Шарля Нодье, переживала те же самые проблемы, что сейчас так волнуют
нас. Надвигался капитализм, молодая буржуазия вставала на ноги - и это было
так ужасно, так уродливо, так неприятно. Как много ошибок, падений, нелепых
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Самойлова Елена
Каргалов Вадим
Каменистый Артем
Смоленский Вадим