вратами рая, я просто уверен, что он сказал Святому Петру: "Меня зовут
Алекс Воннегут. Я - алкоголик".
обрел новых родственников: братьев, сестер, племянников и племянниц в лице
членов клуба А.А.
Манхэттена, которая называется "Залив черепах". Ума не приложу, каким
ветром меня сюда занесло? Нет здесь никакого залива, нет и черепах...
могу где угодно, даже под водой.
Мне было пятьдесят два. Едва бы вы приняли нас за молокососов!
самолет, он забронировал комнаты в гостинице "Рамада" и машину в
Индианаполисе.
и понимал толк в облаках, занял место у окна.
они все так же имели приятный каштановый оттенок. У нас были одинаковые
усы - точная копия усов нашего покойного отца. Выглядели мы вполне
невинно: парочка милых стареющих плейбойчиков.
Здесь запросто могла сидеть наша средняя сестра Алиса. Но она не сидела и
не направлялась на похороны любимого дяди Алекса. И все это по одной
причине: Алиса умерла в далеком Нью-Джерси среди чужих людей. Ей был сорок
один год. Она умерла от рака.
свою неизбежную близкую смерть. Она оставляла сиротами четырех малолетних
сыновей.
все: пить, курить, есть, что угодно.
же высокая, как мы, и страшно по этому поводу комплексовала. У нее всегда
была отвратительная осанка, а сейчас сестра и вовсе походила на
вопросительный знак.
захода солнца.
интереса, если бы не маленькая деталь: здоровяк Джеймс Адаме, сестрин муж,
умер двумя днями раньше. Он разбился на поезда; единственном поезде за всю
историю Америки, который сиганул с разведенного моста.
она думала, что оставляет детей на него. Но сестра все равно узнала.
что эта жизнь ей не слишком удалась.
и Гарди?
сыновей в возрасте от восьми до четырнадцати, провели тайное совещание.
Взрослые на него не были допущены. После совещания они поставили нам
ультиматум: не разделять их и оставить с ними двух собак. Младший из
братьев на собрании не присутствовал. Ему был всего год от роду.
Код вместе с тремя моими родными сыновьями.
смерти собак от старости.
рассказывал, как он слушал оперу в Италии. "Невозможно словами описать это
звучание, - сказал Твен. - Ну, разве что, когда горел детский дом, было
нечто похожее!"
думаю, он уважает мое занятие, но вникать в суть ему просто неинтересно.
Адлер дала определение писателя: "Человек, который терпеть не может
писать". А мой собственный литературный агент так ответил на мои вечные
жалобы по поводу невыносимости писанины: "Дорогой Курт, я ни разу в жизни
не видел кузнеца, у которого был бы роман с собственной наковальней!"
не дошла. Дело в том, что его собственная жизнь - это не прекращающийся
медовый месяц с его наковальней.
поставить на ноги двоих малышей.
разрабатывая сюжет романа, который вы сможете прочитать в этой книге.
Роман - о заброшенных городах и духовном каннибализме; о кровосмешении и
одиночестве; о смерти и о прочих вполне приятных вещах. Я и сестра
выведены в романе в виде монстров.
Манхэттена.
маленькая внучка, которую зовут Мелодия.
старостью.
остатки моих воспоминаний о сестре. Но сейчас я думаю, что Мелодия - это
проявление моего чувства юмора, оптимизма и плодовитости; или, скорее, то,
что от этого останется в преклонном возрасте.
верить дяде Алексу, начинали все свои молитвы религиозные скептики.
1
Острове смерти, тянется жидкий дымок. Дымок этот неспешно плывет над
болезнетворными джунглями, в которые превратилась 34-я Улица.
перекорежен морозами. Есть среди этого месива небольшой чистый островок.
Посреди островка восседает голубоглазый и седой, как лунь, старик
двухметрового роста с квадратным подбородком. Старику сто лет. Сиденьем
ему служит автомобильное кресло.
Контровский Владимир
Лукьяненко Сергей
Каменистый Артем
Круз Андрей
Посняков Андрей
Березин Федор