Чтение 2–й страницы книги ~Верные друзья~

орган живого существа, в центр нервной деятельности, должно помнить:
осторожность и еще раз осторожность! Вам доведется проникать за твердую
оболочку мозга, и путеводителем будут ваши пальцы, пальцы хирурга.
Прикосновение их должно быть легче лепестка, падающего в безветренный день,
чуткость большая, чем чуткость пальцев скрипача-виртуоза... - Взглянув на
часы, профессор улыбнулся. - Однако мы заболтались, я и вас и себя задержал.
Мы расстаемся на несколько месяцев. До свиданья, товарищи, желаю вам доброго
отдыха!..

Чижов неторопливо спускается с кафедры и идет к дверям.

Любимого профессора окружают студенты, и вся группа выходит в коридор.
В коридоре - торжественная тишина, паркетный блеск, лестница, двумя маршами
устремляющаяся вниз. Чижов в сопровождении студентов приближается к
лестнице, серьезно о чем-то с ними беседуя.

И вдруг снизу раздается веселый возглас:

- Чижик! Эй!

Чижов широко открывает глаза, перегибается через перила.

- Саша! Кошачий барин! Ах ты, черт побери!

И остолбеневшие студенты видят, как их уважаемый профессор кубарем
скатывается с лестницы, обнимает, тискает и тычет кулаком в бок невысокого
человека с разбойничьей кудрявой бородой и лауреатским значком на лацкане
скромного пиджака.

Архитектурное управление.

В приемную руководителя одного из отделений гражданского строительства
- академика Василия Васильевича Нестратова - входят Чижов и Лапин. В комнате
находятся человек двадцать с альбомами и рулонами чертежей в руках. По их
лицам видно, что долгое ожидание приема здесь обычное дело. Кто-то из
"новичков" негодует и возмущается, но большинство с унылым и скучающим видом
слоняются по приемной.

Возле референта стоит тоненькая темноглазая девушка с планшетом через
плечо и говорит взволнованно и торопливо:

- Товарищ; референт, вы поймите, седьмой день сюда хожу. Через день
командировка кончается, а я не могу добиться товарища Нестратова...

У референта измученное и надменное лицо.

- Дорогой товарищ, я каждый раз спрашиваю, что у вас за дело к Василию
Васильевичу, и вы регулярно отказываетееь отвечать!

- А если мне поручено с ним лично поговорить? Лично! Неужели нельзя?

- Я не говорю "нельзя", каждый трудящийся может быть принят Василием
Васильевичем, но... согласитесь, что ж это получится, если к Василию
Васильевичу Нестратову пойдет всякий кому не лень. Ну, зайдите денька через
четыре...

Лапин переглядывается с Чижовым.

- Не могу я! - для убедительности девушка прижимает обе руки к груди. -
Я ведь из Тугурбая, вы поймите... издалека, с Камы... Мы строим город
животноводов... Ну хорошо, я вам скажу, если нельзя иначе... Но даже
странно... Мне комсомольская организация поручила лично... У нас есть
предложение: замелить силикатный кирпич, который нужно везти за четыреста
километров на наше строительство, первоклассным розовым туфом. У нас его
сколько угодно! Но начальство наше уперлось! Раз подписано, говорит, значит
подписано. А проект вами подписан, Нестратовым! Так легче же проект
изменить, чем баржами силикат таскать...

У референта перекашивается лицо.

- Послушайте, товарищ... девушка, - он старается говорить спокойно, -
вы, очевидно, не совсем понимаете, где находитесь. В нашем ведении десятки
проектных мастерских. И если Василий Васильевич Нестратов начнет принимать и
выслушивать всех представителей комсомольских организаций, у которых
рождаются свои, так сказать, архитектурные идеи, то...

- Будет совсем не дурно, - сумрачно вставляет Лапин.

Референт быстро оборачивается, чтобы осадить непрошеного советчика, но
в хмуром взгляде Лапина и безмятежной улыбке Чижова есть что-то,
заставляющее референта сдержаться.

- Вы из горкома, товарищи? - спрашивает он, перестав обращать внимание
на девушку, которая затаив дыхание смотрит на нежданных заступников.

- Отнюдь! - Чижов смешливо морщит нос. - Мы не из горкома и мы не
комиссия!

- И не ревизия, - добавляет Лапин.

- В таком случае по какому делу, товарищи? - высокомерно осведомляется
референт.

- Представьте себе, у нас тоже личное дело к товарищу Нестратову, -
говорит Чижов, - и, предупреждаю, вы нам его заменить не сможете!

- Лучше не скажешь, - усмехнулся Лапин.

- В таком случае, товарищи, ничем помочь не могу, - произносит референт
ледяным тоном. - Василия Васильевича нет, и не знаю, когда он будет.

Он делает паузу, давая понять, что пора оставить его в покое. Чем
сдержаннее говорит референт, тем вежливее становится Чижов. Интонации у него
такие благостные, что кто-то рядом радостно хихикает. Референт, видимо, не
пользуется популярностью.

- Поразительно! - говорит Чижов. - Неужели так-таки и не знаете?

- Не знаю!!!

- Может быть, приблизительно?

- Приблизительно он на одном из объектов.

- Приблизительно на каком именно?

- Это и мы бы дорого дали, чтобы выяснить, - басит кто-то из-за спины
Лапина.

Референт поднимает глаза к потолку.

- Возможно, на одной из высотных строек. А быть может, на выставке...
Или на площадке университета... Также он может быть на набережной у
семьдесят второго объекта и в Лефортово,

- Есть такая детская игра, - хмурится Лапин, - тепло, теплее, горячо,
еще горячее...

- Большое спасибо! - любезно кланяется Чижов. - На сегодняшний день нам
этих адресов хватит. Мы еще увидимся!

Лапин спохватывается:

- А где же девушка эта? Из Тугурбая? Захватить бы ее...

Лапин и Чижов оглядываются, но девушки из Тугурбая уже нет в приемной.

На углу улицы, на стоянке такси, стоят два машины - "Победа" и "Зис".

Когда к стоянке торопливо подходят Чижов и Лапин, "Победа"
разворачивается и отъезжает. Мелькает в открытом окне кабины взволнованное
лицо девушки из Тугурбая.

- Поедем, граждане? - равнодушно, без надежды в голосе обращается
пожилой шофер "Зиса" к Лапину и Чижову.

- Непременно поедем! - весело кивает Лапин, подталкивает Чижова и,
отворив дверцу, садится в машину. Несколько мгновений длится молчание.
Мчится по шумным московским улицам открытый "Зис".

- Приезжие будете? - спрашивает наконец шофер.

- Заметно? - улыбается Лапин.

- Само собой, - пряча усмешку, говорит шофер. - Да разве ж москвича в
"Зис" затащишь? Москвич "Победу" предпочитает!

- Почему?

- Экономическая политика... - туманно отвечает шофер. Машина пересекает
площадь Свердлова. Мелькают мимо Большой театр, здание гостиницы "Москва",
зеленые купы Александровского сада, университет.

- Обратите, граждане, внимание, - говорит шофер, - проезжаем старое
здание университета. Приезжие, конечно, больше новым зданием интересуются -
на Ленинских горах. Но, между прочим, Герцен, Огарев, а также Лермонтов
Михаил Юрьевич учились именно здесь.

"Зис" сворачивает на улицу Герцена, проскакивает шумные Никитские
ворота, мчится дальше и наконец останавливается у высокого деревянного
забора, за которым виднеются мощные краны строительства.

- Вы нас подождите, - бросает Лапин шоферу.

Друзья выходят из машины и, осмотревшись, решительно направляются к
открытым воротам проходной.

И в это же мгновение мимо них проезжает "Победа". В открытом окне
кабины показывается на секунду печальное лицо девушки из Тугурбая, Лапин
машет ей рукой, но она не замечает.

Сторож, дед, распаленный, видимо, недавней ссорой, глядя вслед ушедшей
"Победе", продолжает ворчать:

- Которые с комиссией, тем я и слова не скажу! А коли ты не с комиссией
- хода нет! Нет хода - и все тут... Стойте, граждане, вам куда? -
останавливает он друзей. - Вы с комиссией, что ли?

- С комиссией, с комиссией, - не замедляя шага, деловито отвечает
Чижов.

Строительство.

Длинные деревянные мостки проложены над котлованом фундамента. Могучие
краны легко поднимают на воздух грузы. Пофыркивают грузовики, с трудом
пробираясь среди нагромождений строительного мусора и штабелей деталей.
Пляшет, осыпая искры, пламя электросварки.

- Скажите, товарищ, - обращается Чижов к какой-то девушке в парусиновом
комбинезоне, - вы не видели тут академика Нестратова?

- Такого не видела, - отвечает девушка и задирает голову к небу. - Вон
какая-то комиссия на кране, - так, может, он там.

На огромной высоте, на площадке, венчающей кружевной перелет крана,
видна группа людей.

- Ну и ну... - тяжело вздыхает Чижов. - Придется лезть.

Лапин и Чижов карабкаются наверх.

- Черт возьми! - с трудом переводя дыхание, восклицает Лапин. - Я
начинаю уважать нашего Индюка. Если ему хотя бы раз в неделю приходится
проделывать такие путешествия...

Внезапно раздаются негромкие звоночки, кран начинает медленно