старался придумать подходящую историю, мысленно говоря себе, что, если
ничего не изобретет, этот подступ к продолжению окажется обыкновенным и
неприглядным тупиком. Они разойдутся в разные стороны, и нового шанса у них
уже не будет. Их нынешняя попытка окончится крахом. И тогда, в этот
поворотный миг - так мысленно называл его потом Марчер, - она прибегла к
последнему средству, все взяла в свои руки и спасла положение. Стоило ей
заговорить, и он понял, что до сих пор она сознательно не касалась этой
темы, надеясь, что и не придется коснуться - деликатность, глубоко его
тронувшая, когда несколькими минутами позже он смог по достоинству ее
оценить. Так или иначе, слова Мэй Бартрем все прояснили, утраченное звено
нашлось - то самое звено, которое Марчер с таким загадочным легкомыслием
ухитрился потерять.
разговор и потом часто-часто думала о вас. День был немыслимо душный, и мы
по заливу отправились в Сорренто подышать прохладой. Вы сказали мне это на
обратном пути - мы сидели под тентом на палубе и наслаждались ветерком. Не
помните?
другое: речь, несомненно, шла не о "признании в нежных чувствах". У женского
тщеславия долгая память, но Мэй Бартрем не собиралась взыскивать с него за
какой-то комплимент или бестактность. Будь на ее месте другая, совсем иного
склада женщина, Марчер, возможно, даже испугался бы - вдруг ему собираются
напомнить о совсем уже дурацком "предложении". А сейчас, признавая, что
начисто забыл, он ощущал это как потерю, не как выигрыш, сразу уловив
скрытую значительность ее слов.
уверена, надо ли мне хотеть, чтобы вы вспомнили. Ведь это ужасно - насильно
возвращать человека к тому времени, когда он был на десять лет моложе. Если
вы уже переросли это - что ж, тем лучше.
Марчер, - но вот какого сорта? Вы ведь имеете в виду что-то определенное,
так уж скажите мне, не оставляйте в неведении.
Само собой, мое впечатление о вас совсем не совпадает с вашим уничижительным
эпитетом. Покажись вы мне глупым, - пояснила она, - я сразу бы забыла обо
всем. Это касалось вас. - Она подождала, как бы давая ему время вспомнить,
но он ответил ей непонимающим взглядом, и тогда она сожгла свои корабли: -
Оно уже случилось?..
смотреть на нее, а кровь медленно приливала к его лицу, опаленному догадкой.
если понапрасну выдает себя?
запомнились вы сами. - Она опять улыбнулась. - Поэтому я и спрашиваю: то, о
чем вы говорили, уже произошло?
онемел от неловкости. И видел: заметив его смущение, она огорчилась, словно,
напомнив ему о прошлом, совершила бестактность. Но уже через несколько
секунд он понял: при всей неожиданности вопрос ее не был бестактен. Более
того, едва Марчер пришел в себя от легкого остолбенения, как, неведомо
почему, почувствовал сладость причастности Мэй Бартрем. Она одна делит с ним
это, делит уже столько лет, меж тем как сам он непостижимым образом
запамятовал, что когда-то шепнул ей свою тайну. Не удивительно, что их
встреча не была встречей посторонних людей!
Только, как это ни дико, у меня совершенно выпало из памяти, что в своей
откровенности с вами я зашел так далеко.
никому не рассказывала о вас. - И так на него посмотрела, что он
безоговорочно ей поверил. Они обменялись взглядом, не оставлявшим сомнений.
- И никому не расскажу.
насмешке нет и речи. И вообще все это было еще неизведанным наслаждением -
неизведанным до той минуты, пока Мэй Бартрем не оказалась причастной. Если
нет привкуса иронии, значит, есть сочувствие, а его-то Марчер и был лишен
долгие-долгие годы. И еще он подумал, что нынче уже не мог бы открыться ей,
но, пожалуй, может извлечь утонченную радость из той давней случайной
исповеди.
спросила: - Значит, вы и теперь чувствуете то же самое?
некое откровение. Столько лет он считал себя беспросветно одиноким, и вот,
подумать только, это неправда! Не одинок и ни секунды не был одиноким с того
самого дня, когда они вместе плыли по Неаполитанскому заливу! Одинока была
она - так, глядя на нее, чувствовал Марчер, одинока из-за его постыдной
неверности. Рассказать о том, о чем рассказал он, - это ведь равнозначно
просьбе! И она в своем милосердии эту просьбу исполнила, а он даже не
поблагодарил ее хотя бы мысленно, хотя бы ответной памятью сердца, если уж
им не случилось снова встретиться! Попросил же он вначале только об одном:
не поднимать его на смех. И она великодушно не высмеивала целых десять лет,
не высмеивает и сейчас. В каком же он безмерном долгу у нее! Лишь поэтому
ему необходимо уяснить себе, каким он тогда предстал перед ней.
фибрами чувствуете свою предназначенность для чего-то необыкновенного,
разительного, возможно даже - ужасного, чудовищного, и что рано или поздно
ваше недоброе предчувствие сбудется, в этом вы твердо убеждены, и, быть
может, то, что случится, сокрушит вас.
хорошо понимала вас.
ласково посмотрела ему в глаза.
она.
совершить, чем-то отличиться, заслужить восхищение. Пусть я осел, но не до
такой же степени. А жаль: мне, безусловно, было бы легче.
вломится в мою жизнь и, кто знает, навеки уничтожит мое сознание или даже
меня самого, а возможно, только все перевернет, подрубит под корень мой
сегодняшний мир и предоставит мне расхлебывать последствия, любые
последствия.
по-прежнему не было.
даже обычной для многих боязнью любви?
сейчас мне вдруг пришло это в голову.
голову и мне. Вполне вероятно, что только это и припасено для меня в
будущем. Но, понимаете ли, какая штука, - продолжал он, - будь это так, я
уже знал бы.
продолжала: - Любили, и любовь оказалась вовсе не таким крутым поворотом, не
таким огромным событием?
считал, считаю и поныне. Это было приятно, чудесно, мучительно, - объяснил
он. - Но не сверхобычно. Не то событие, которое ждет меня.
случается, никогда не случалось?
недобром предчувствии - оно держит меня за горло, оно во мне.
произвести впечатления. Не возникни у Мэй Бартрем интереса прежде, он возник
бы сейчас.
как нечто насильственное. Скорее, как нечто естественное и, разумеется, не