Серебряная. Не ушла, не бросила, не оставила замерзать одного середь зимнего
пейзажа. Вздыхает, головой мотая, садись, мол, хозяин, пора уж и разум
заиметь...
взгромоздился и повод отдал, чтоб сама дорогу покороче нашла. И помчалась
моя Лулу как бы без всякого моего участия, себя разогревая и меня спасая. И
я за шею ее держался, а не за поводья, сообразив наконец, что давно
закоченел до полного одеревенения всех членов своих. И домчала меня Лулу.
доме, в нежной постели, в людском окружении, заботе и внимании.
Серафима Кондратьевна, которую матушка мне подарила, когда я в Корпусе
закончил, сурово, без охов и ахов, меня с того света вытаскивала. Велела
Архипу врача привезти, припарки делала, примочки, отвары, настои. И
вор-чала:
отказалась наотрез:
у мамки от сынка вольная может быть? Только от самого Господа воля ко мне
придет, а так нет для меня никакой твоей барской милости.
пока уходить не собирались. Но читать они не мешали, и я книжками обложился.
матушкино чтение слушать, а потом... Потом - Корпус, а там только уставы да
наставления читают. Да разве что-нибудь пикантное. А тут с безделья начал да
и увлекся. Велел из Опенков отцовскую библиотеку перевезти, все равно
родители мои в Санкт-Петербург перебрались, вскорости после того, как в
Корпус меня определили. И в старом барском доме, еще прадедом моим
построенном, сразу стало тихо, а батюшке с матушкой - скучно.
Это я на титульном листе "Истории двенадцати Цезарей" прочитал. Чернила уж поблекли, почерк вельми старый: кто-то из книгочеев-предков написал. Для меня, видно, и для детей моих. Завет роду всему нашему... Только надолго ли заветом останется? Или растворим мы его в картах, попойках, войнах, дуэлях да любовных утехах? Уж многие дворяне русские в сем растворились без осадка, очень многие. По Корпусу знаю.
детстве. Матушка в этом особую образованность видела, вот мне и пригодилось.
И как же славно бы было, коли бы и потом, потом, в племени моем страсть сия
не растворилась бы с горьким и печальным весьма осадком сожаления, но куда
страшнее, если и без оного. Книга есть питание души, и нет у души иного
питания...
народные празднества не только не смели никогда покушаться, но чтоб
участвовали в них непременно. Хороводы водили, угощения выставляли - сласти
да орехи, в снежки играли, на тройках крестьянских девок и парней катали. И
это, признаться, мне всегда нравилось. Не дружбы ради - какая уж там дружба!
- а..."ради той памяти, что мы - их росток, - как батюшка мой говаривал. -
Только солнышка нам побольше досталось, потому нам ввысь вымахать и
удалось". Такая уж у него философия была. Утешительная.
чтобы обиды свои выплеснуть, потом - для собственного удовольствия, а затем
и для вашего. Нет, не удовольствия - необходимости для. Удовольствия не
обещаю: не сочинитель. Но жизнь, кою проживаешь, сама - сочинитель. Почему и
льщу себя надеждой, что не зря чернила изводил.
спасительница, мне как-то утром и говорит:
тебя.
подневольный не ведает.
пригубят за мое здоровье.
кормилица спорить не стала и принесла мне сластей целую корзинку. А вот
наливки не принесла.
Тайное и сладостно гордость мою офицерскую щекочущее, но отложил до
грядущего дня.
друг, приятель, вместе по полу ползали и ходить учились. Поверенный мой, во
всех проказах поверенный и первый помощник, потому что Савка - мой молочный
брат. Одним молоком мы с ним вскормлены, к одной груди вместе припадали,
потому что сын он единственный кормилицы моей Серафимы Кондратьевны. Он мне
- как Клит Александру Македонскому.
сословиях позабыв.
тогда же по моему секретному указанию незаметно кошель с золотыми мне
притащил и под подушку сунул. Серафиме Кондратьевне своей я, конечно, ничего
о таком роде угощения не сообщил. Хотя почти что готов был в этом
признаться, когда она на меня чистую рубаху с рюшами на груди и кружевными
манжетами надела, поцеловала по-матерински и рюмку портвейну для здоровья с
поклоном поднесла. Врач велел каждый день по три рюмки, и я вынужден был
терпеть, поскольку давно уж иное для поправки здоровья своего предпочитаю.
Но после портвейна ждать начал, признаться, с куда большим нетерпением. Ну
кто же девичьи рожицы милые, румяные с морозца, с прохладным равнодушием
ожидать способен? Разве что мраморные истуканы, коими в казенном
Санкт-Петербурге весь Летний сад уставлен.
вдруг, по бравости, явственно ощутимой, сообразил, что здоровье мое
вернулось в казарму тела моего в полном боевом расчете. Ну, думаю, всех
сейчас увижу. Всех своих Лушенек, Грушенек, Нюшенек, Машенек, Полюшек...
кого пропустил, прощения прошу. Все девы прекрасны в свои пятнадцать
годочков.
- хвалу и славу. И с этой хвалой и славой ввалились ко мне в спальню.
голове, у кого - ведро со щелью, кто до самых глаз платком закутан. Поди
разберись, кто Глаша, а кто Даша. Ай да хитруньи!
личики ваши мне показать.
танцуют...
невеликого росточка, в каком-то берестяном цилиндре с прорезями для глаз, и
впрямь танцует, а не пляшет, как остальные. Улавливаете разницу? Danse
("танец")! Я, например, разницу сразу ощутил: по-другому плясунью эту учили.
И в деревне я, признаться, ни разу еще не видел, чтобы девушки танцевали.
Пляшут - да, все пляшут. С притопами и прихлопами. Отменно пляшут, с
огоньком, ничего не скажешь, но чтоб фигуры, коим только танцмейстеры с
детства учат, - такого я в своих деревнях еще не видывал. Такое и
представить себе невозможно, потому что до сей поры никакому сумасброду и в
голову не приходило учителя танцев из Парижа для своего села выписывать. И
поэтому барышни в России танцуют, а девушки - пляшут, вот ведь каким образом
природное девичье обворожение исстари у нас уравновешивается. Да никакая
маменька соперничества своей родной доченьке не потерпит, потому как девичью
грациозность по наследству не передашь и никаким барским повелением не
введешь в лично принадлежащем тебе поместье: в женском шарме природа -
госпожа. А тут шарма - не всякий мужчина выдержит с покоем и хладнокровием.
танцующей крестьяночки этой не спускаю. Все правильно, и ручки с кокетливой
элегантностью в воздухе арабески рисуют, и ножка на носочке поворачивается,
и головка не дрогнет, а лишь грациозно этак клонится от плечика к плечику, и
поклоны как в менуэте... Откуда ж ты, прелестное создание?.. Коли не из моей
девичьей, так завтра же в ней непременно окажешься, когда дознаюсь, откуда
ты сюда явилась...
графскому указу, откуда же еще? Аннет, чертовка, это же ты. Ты!.. Прознала,
видно, что я в горячке, и решила... Что - решила? Соображай, Сашка,
соображай, сукин сын!.. Добить окончательно или... или навестить по
сердечному беспокойству и благорасположению своему? Да навестить,
разумеется, навестить и тем игру свою продолжить!.. Ладно, думаю, сейчас
проверим.
поцелуями своими на прощанье!
предполагаемая Аннет с ними. Но не в голове стала и не к хвосту примкнула, а
застенчиво и мило - в серединочке спряталась. А все целуют, губки из-под
бастионов головных высвобождая. И я каждой поцелуйнице золотой на память
вручаю.
Конюшевский Владислав
Володихин Дмитрий
Мичурин Артем
Прозоров Александр
Куликов Роман
Орлов Алекс