Чтение 2–й страницы книги ~Мерзкая плоть~

автобиография? И разрешите мне одним из первых поздравить вас с вашей
помолвкой. Боюсь, вы убедитесь, что ваш тесть несколько чудаковат... и
забывчив. Этой зимой он перенес сильный бронхит. Дом - сплошные сквозняки,
непомерно велик по нашим временам. Ну что ж, пойду к себе. На море волнение,
а я плохо переношу качку. Встретимся двенадцатого у леди Метроленд, а если
посчастливится, то и раньше.

Адам не успел ничего ответить -- иезуит уже исчез. Вдруг голова его
опять возникла рядом.

-- Здесь находится одна весьма опасная и неприятная женщина, некая
миссис Оранг.

Он опять скрылся из глаз, и почти тотчас же пароход заскользил прочь от
пристани, к выходу из порта.

Началась качка, то бортовая, то носовая, а то пароход, весь дрожа,
замирал на месте, над бездной черной воды, после чего низвергался, как
вагонетка на американских горах, в безветренную глубину и снова взлетал
прямо в пасть к урагану; то он прорывал себе путь, судорожно тыкаясь носом,
как терьер в кроличьей норе, то падал камнем, как лифт. Этот последний его
трюк доставлял пассажирам больше всего мучений.

-- Ой,-- стонал Цвет Нашей Молодежи.-- Ой! Ой! Ой!

-- Точно из тебя сбивают коктейль,-- сказал Майлз Злопрактис.-- Ну и
лицо у вас, деточка,-- оттенка нильской воды.

-- Это же заболеть можно,-- сказала мисс Рансибл и, что редко с ней
случалось, попала в точку.

Китти Блекуотер и леди Троббинг лежали одна над другой на своих койках,
содрогаясь от парика до пят.

-- Как ты думаешь, неужели это шампань...

-- Китти.

-- Да, милочка?

-- Китти, мне кажется... нет, я уверена, у меня есть где-то нюхательные
соли... Китти, я подумала, тебе там ближе... А мне отсюда слезать просто
небезопасно... как бы не сломать ногу...

-- А ты не боишься, что после шампань...

-- Но они мне нужны. Конечно, милочка, если это тебе з атруднительно...

-- Мне ничего не затруднительно, ты же знаешь. Но помнится, нет, я даже
совершенно ясно помню, что нюхательные соли ты не укладывала.

-- Ну, Китти, ну, пожалуйста... тебе же будет жалко, если я умру... Ой!

-- Но я видела нюхательные соли на твоем туалетном столике уже после
того, как твои вещи снесли вниз. Помню, я еще подумала, надо захватить их, а
потом замешкалась с чаевыми, так что, понимаешь...

-- Я... их... сама уложила... Вместе со щетками... Китти, противная!

-- Как не стыдно, Фанни!

-- Ой! Ой! Ой!

Для отца Ротшильда все плавания были равны. Он размышлял о муках святых
угодников, об изменчивости человеческой природы, о Четырех Последних Вещах 1
и время от времени повторял про себя отрывки из покаянных псалмов.

Лидер оппозиции его величества лежал, погруженный в сладостный транс,
созерцая роскошные восточные видения: домики из раскрашенной бумаги; золотые
драконы и цветущий миндаль; золотые фигурки и миндалевидные глаза, смиренные
и ласкающие; крохотные золотые ножки среди цветов миндаля; раскрашенные
чашечки, полные золотого чая; золотой голос, поющий за ширмой из
раскрашенной бумаги; смиренные, ласкающие золотые ручки и глаза формой как
миндаль, а цветом как ночь.

Два совсем обмякших детектива, дежуривших у его каюты, покинули свой
пост.

-- Если он и при такой качке сумеет набедокурить, молодец будет,--
решили они.-- Грех было бы ему мешать.

Пароход скрипел всей обшивкой, хлопали двери, падали чемоданы, выл
ветер; винт, то взлетая над водой, то зарываясь в волны, бешено крутился, и
шляпные картонки сыпались с полок, как спелые яблоки. Но сквозь весь этот
рев и грохот из дамского салона второго класса звучали отчаянные голоса
ангелов миссис Оранг -- они пели, пели в унисон, исступленно, надрывно,
словно сердца их готовы были разлететься вдребезги

1 Речь идет о вопросе и ответе из католического школьного катехизиса:
"Каковы суть Четыре Последние Вещи, о коих всегда надлежит помнить? Четыре
Последние Вещи, о коих всегда надлежит помнить, суть: смерть, страшный суд,
ад и рай".-- Здесь и. далее примечания переводчиков.

ги, а рассудок помрачиться,-- пели знаменитый гимн сочинения миссис
Оранг "Агнец Божий -- барашек что надо".

Капитан и первый помощник сидели в рубке и увлеченно решали кроссворд.

-- Похоже, ветер свежеет, того гляди погода испортится,-- сказал
капитан.-- Вечером может и покачать.

-- Не всегда же бывает так тихо, как сейчас,-- сказал первый
помощник.-- Хищное млекопитающее. Слово из восемнадцати букв. Просто
непонятно, как они такое выдумывают.

Адам Фенвик-Саймз сидел с морскими волками в курительной, пил третий
стакан виски и гадал, когда ему окончательно станет плохо.

Уже сейчас он ощущал какую-то тяжесть в затылке. Плыть еще тридцать
пять минут, а скорее всего, и больше, раз ветер встречный.

Наискосок от него сидел болтливый, объездивший весь свет журналист и
рассказывал ему неприличные анекдоты. Время от времени Адам вставлял более
или менее подходящие к случаю замечания вроде "Да, здорово", или "Это надо
запомнить", или "Ха-ха-ха", но по-настоящему что-либо воспринимать он был
неспособен.

Корабль взлетел -- выше, выше, выше, а потом как-то наискось ухнул
вниз. Адам успел схватить свой стакан и спасти содержимое. Потом закрыл
глаза.

-- А вот этот годится и для дамских ушей,-- сказал журналист.

За спиной у них четыре коммивояжера играли в карты. Сначала игра шла
весело -- когда карты, стаканы и пепельница летели на пол, они только
приговаривали: "Вот это так тряхнуло!" и "Держись, гвардейцы!" -- но за
последние десять минут заметно притихли. Тишина была неуютная.

-- ... И сорок за тузы и двести пятьдесят. Роббер. Ну что, опять тянуть
или останемся так?

-- А может, сделаем небольшой перерыв? Стол все время куда-то едет, я
даже устал.

-- Э, Артур, тебя уж не тошнит ли?

-- Ничего не тошнит, просто устал.

-- Конечно, если Артура тошнит...

-- Кто бы подумал, что нашего Артура будет тошнить?

-- Да не тошнит меня вовсе. Устал немножко, и все. Но если вы хотите
продолжать -- пожалуйста, я вам игру портить на собираюсь.

-- Молодчина, Артур. И нисколько его не тошнит. Эй, Билл, не зевай,
карты сейчас упадут. Опять нас подымает.

-- Может, повторим, друзья? Того же?

-- Того же.

-- Твое здоровье, Артур. Ваше здоровье. Чтобы не в последний.

-- Кто сдает? Ведь последним сдавали вы, мистер Гендерсон?

-- Да, теперь сдавать Артуру.

-- Тебе сдавать, Артур. Гляди веселей, приятель.

-- Перестань! Разве можно так хлопать человека по спине!

-- Не спутай карты, Артур!

-- Попробуй не спутать, когда тебя так хлопнули по спине. Устал я.

-- Ну вот, у меня оказалось пятнадцать карт.

-- А этот вы слышали? -- сказал журналист.-- Как один человек из
Абердина очень любил бриллианты, до того любил, что, когда надумал жениться,
выбрал жену с солитером. Здорово, а? Понимаете, у нее был солитер, а он,
понимаете, любил бриллианты. А жил в Абердине. Ловко, ничего не скажешь.

-- Знаете, я, пожалуй, выйду ненадолго на палубу. Здесь что-то
душновато.

-- И не думайте. Там все время заливает. Или, может быть, вас мутит?

-- Ни капельки не мутит. Я просто подумал, что на свежем воздухе... О
черт, да когда же это кончится?

-- Держитесь, дружище. Я бы на вашем месте не стал прогуливаться. Лучше
сидеть, как сидели. Глоток виски, вот что вам требуется.

-- Меня не мутит. Просто здесь душно.

-- Правильно, дружище. Уж вы мне доверьтесь. Игра в бридж явно не
клеилась.

-- Эй, мистер Гендерсон, это еще что за пика?

-- Туз, а то что же?

-- Вижу, что туз. Я про то говорю, что нельзя вам было брать взятку
козырем, когда у вас на руках была пика.

-- Почему это нельзя было козырем? Ведь пошли-то с козыря.

-- Ничего подобного. Артур пошел с пики.

-- Нет, с козыря. Так ведь, Артур?

-- Артур пошел с пики.

-- Не мог он пойти с пики, а то зачем бы ему класть червонку на моего
короля пик, когда я думал, что у него дама. Нет у него пик.

-- Почему это у меня нет пик? У меня дама.

-- Артур, старина, тебя, видно, и вправду тошнит,

-- Ничего не тошнит, просто устал. Ты бы тоже устал, если б тебя так
хлопнули по спине... В общем, хватит с меня этой забавы. Вот видите, опять
карты разлетелись.

На этот раз никто не дал себе труда их собрать. Вскоре мистер Гендерсон
сказал: -- Странно, с чего это у меня вдруг перед глазами все поплыло?
Наверно, что-нибудь съел не то. С этими заграничными блюдами всегда такая
история -- намешают бог весть чего.

-- А знаете, у меня тоже, оказывается, самочувствие не ахти. Вентиляция
на этих пароходах ни к черту.

-- Да-да. Вентиляция. Это вы верно заметили. В этом все дело.