это уж вовсе была hohma.
-- Причем оказавшийся у меня в руках учебник был переплетен очень крепко,
нелегко было устроить ему razdryzg -- еще бы, книга была старая, выпущенная
во времена, когда все делали очень добротно, вроде как не на один день, но я
все же выдирал из нее страницы, комкал и осыпал ими starikashku, они
кружились и летали в воздухе, словно огромные снежинки, при этом мои друзья
делали то же самое, и только Тем просто плясал вокруг и кривлялся -- клоун и
есть клоун.
погань, грязный порнографист!
держал его за руки, а Джорджик раскрыл ему пошире pastt, чтобы Тему удобней
было выдрать у него вставные челюсти, верхнюю и нижнюю. Он их швырнул на
мостовую, а я поиграл на них в каблучок, хотя тоже довольно крепенькие
попались, гады, из какого-то, видимо, новомодного суперпластика. Kashka
что-то там. нечленораздельное зачмокал -- "чак-чук-чок", а Джорджик бросил
держать его за gubiohi и сунул ему toltshok кастетом в беззубый rot, отчего
kashka взвыл, и хлынула кровь, бллин, красота, да и только. Ну, а потом мы
просто раздели его, сняв все до нижней рубахи и кальсон (sfaryh-staryh; Тем
чуть bashku себе на них глядя не othohotal), потом Пит laskovo лягнул его в
брюхо, и мы оставили его в покое. На заплетающихся ногах он пошел прочь --
мы ему не очень-то сильный foltshok сделали, -- только все охал, не понимая,
где он и что с ним, а мы похихикали tshutok и прошлись по его карманам, пока
Тем выплясывал вокруг с замызганным зонтиком, но в карманах мы мало чего
обнаружили. Нашли несколько старых писем, из которых некоторые, написанные
еще в шестидесятых, начинались с "милый мой дорогой" и всякой прочей driani,
еще нашли связку ключей и старую пачкающуюся авторучку. Старина Тем прервал
свою пляску с зонтиком и, конечно же, не выдержал -- принялся читать одно из
писем вслух, вроде как чтобы показать всей пустой улице, что он умеет
читать. "Мой дорогой, -- начал он своим писклявым голосом, -- пока тебя нет
со мной, я буду все время о тебе думать, а ты не забывай, пожалуйста,
одевайся потеплее, когда выходишь из дому вечерами". Тут он выдал gromki
такой smeh -- "ух-ха-ха-ха" -- и притворился, будто вытирает этим письмом
себе jamu.
starikashki нашлось немного babok (денег, стало быть) -- не больше трех
hrustov, так что всю его melotshiovku мы раскидали по улице, потому что все
это было курам на смех по сравнению с той капустой, что распирала наши
карманы. Потом мы разломали зонтик, всем тряпкам и одежде устроили razdryzg
и разметали их по ветру, бллин, и на том со старым kashkoi-учителем было
покончено. Конечно, я понимаю, то был вариант, так сказать, усеченный, но
ведь и вечер еще только начинался, так что никаких всяких там
иззи-винни-ненний я ни у кого за это не просил. "Молоко с ножами" к тому
времени как раз начинало чувствоваться, что называется, budle zdraste.
капусты, тем самым, во-первых, обретя дополнительный стимул, чтобы triahnutt
какую-нибудь лавочку, а во-вторых, купив себе заранее алиби, и мы пошли на
Эмис-авеню в пивную "Дюк-оф-Нью-Йорк", где не бывало дня, чтобы в закутке не
сидели бы три или четыре babusi, lakafa помойное пиво на последние грошовые
остатки своих ГП (государственных пособий). Тут мы уже выступали этакими
pai-malltshikami, улыбались, делали благовоспитанный zdrastiпg, xoтя старые
вешалки все равно от страха были в отпаде, их узловатые, перевитые венами
rukery затряслись, расплескивая пиво из стаканов на пол.
морщинистая, будто ей тысяча лет, -- не трогайте бедных старух. -- Но мы
только зубами блесь-блесь, расселись, позвонили в звонок и стали ждать,
когда придет официант. Он явился, нервно вытирая руки о грязный фартук, и мы
заказали себе четыре "ветерана", а "ветеран" -- это в те времена был такой
коктейль очень модный из рома и шерри-бренди, а еще некоторые любили
добавить туда сок лайма--тогда это называлось "канадский вариант". А я и
говорю официанту:
виски и еще дай им чего-нибудь взять с собой. -- Я вывалил из кармана на
стол весь свой запас deng, и трое моих друзей сделали то же самое -- ох,
времена были! В общем, появились на столе у регеpuglyh старых вешалок
стаканы с горючкой, а они сидят ни живы ни мертвы и не знают, чего сказать.
Насилу одна из них выдавила: "Спасибо, ребятки", но по ним было видно:
смекнули уже, что тут дело нечисто. Ладно, выдали мы им, по бутылке
"Янк-Дженерал" -- коньяка, значит, причем это уже с собой, а я еще дал deng,
чтобы им с утречка принесли на дом по дюжине пива, а они, дескать, пусть
только свои voniutshije адреса рассыльному оставят. Потом на оставшуюся
капусту мы скупили в zabegalovke все пироги, крекеры, бутерброды, чипсы и
шоколадки, и все это тоже для старых кочерыжек. Потом говорим: "Stshias
вернемся", и под бормотанье старых куриц -- мол, спасибо, ребятки, дай Бог
вам здopoвья, мальчики -- мы уже пошли на выход без единого цента deng в
карманах.
Причем явно наш темный Тем ни в зуб ногой не vjezzhajet, но он помалкивал,
чтобы мы не назвали его лишний раз glupym и bezmozgiym. Ну и пошли мы тут же
за угол на Эттли-авеню, там в тот час еще работала лавка, где продавали
сласти и tsygarki, Мы сюда уже месяца три как не заходили, на улице было
тихо, пустынно -- ни милисентов с автоматами, ни всяких там патрулей
ополчения, которые в те дни все больше по ту сторону реки сшивались. Надели
мы маски -- тогда это было новшество, чудненькие такие, в самом деле
baldiozhno сделаны в виде лиц всяких исторических персонажей (когда
покупаешь, тебе в магазине сразу и фамилию его говорят), так что я был
Дизраэли, Пит был Элвис Пресли, Джорджик был Генрих VIII, а Тем был поэт по
имени П. Б., Шелли; маски были просто otpad: волосы и всякое такое, и еще
специальная пластмассовая штучка приделана -- дернешь, и вся fignia тут же
скатывается трубочкой, чтобы, когда дело сделано, спрятать в сапог; в общем,
надели и втроем вошли. Пит остался снаружи па striome -- не то чтобы это так
уж нужно было, просто на всякий роzharni. Очутившись в лавке, мы тут же
бросились к Слаузу -- он там хозяином был, толстый такой kashka с пивным
брюхом, который сразу все ponial и кинулся к себе в контору, где у него был
телефон, а может даже и хорошо смазанная шестизарядная pushka. Тем лихо
перемахнул прилавок, взметнув ворох пачек с куревом, которые с треском
ударили в большой плакат, на котором какая-то kisa демонстрировала
покупателям zuby и grudi для рекламы очередной марки mahry. Все, что можно
было vidett потом, это единый ком, в который сплелись старина Тем и Слауз,
покатившиеся за штору в подсобку. Потом можно было только slyshatt хрипы и
удары за шторой, грохот падения каких-то vestshei, ругань, а потом звон
стекол: дзынь-ля-ля! Мамаша Слауз, жена хозяина, так и замерла, словно
примерзла к полу за прилавком. Ясно, что, дай ей волю, она сразу подымет
kritsh -- убивают, мол, и тому подобный kal, поэтому я скоренько заскочил за
прилавок, sgrabastal ее и тоже смял в ком, ощутив в ноздрях vonn ее
парфюмерии, а под руками ее трясущиеся обвислые grudi. Я зажал ей rot своей
grablei, чтобы она не bazlala на весь белый свет о том, что ее грабят и
убивают, но эта подлая swnka так укусила меня за ладонь, что я сам испустил
дикий kritsh, а потом уже и она завопила на всю вселенную, призывая ментов,
то есть милисентов. В общем, пришлось выдать ей toltshok гирей от весов, а
потом поработать над ней ломиком, которым они ящики распечатывали, и тут уж
она как миленькая заплясала под красным флагом. Поваляли мы ее по полу,
shmotki, конечно, на ней vrazdryzg, но это уж так, dlia baldy -- и slegontsa
попинали govpodavami, чтобы прекратила свой kritsh. А когда я увидел, как
она лежит, выкатив наружу grudi, я еще подумал, может, заняться, но нет, это
у нас было намечено на потом. Взяли мы кассу--очень, кстати, неплохо
pripodnialiss -- и с несколькими блоками лучших tsygarok, бллин, svalili.
драки, что, конечно, верно, однако истина истиной, а вид будь любезен иметь
подобающий. Галстук такой, будто по нему ногами ходили, маска съехала,
morder в пыли, и мы втащили Тема в переулок, где, послюнив платки, shutok
его подправили, убрали кое-какую griazz. Чего не сделаешь ради дружбы! Назад
в пивную "Дюк-оф-Нью-Йорк" мы возвратились очень скоро, я по часам проверил:
нас не было каких-нибудь минут десять. Престарелые babushki все еще сидели,
попивая пиво и виски, которое мы им поставили, и я сказал: "Привет, девчата,
как житуха? " Они опять за свое: "Спасибо, ребятки, дай Бог вам здоровья,
мальчики", а мы позвонили в kolokol, пришел на сей раз другой официант, и мы
заказали пива с ромом -- ужасно пить, бллин, захотелось; поставили выпивку и
старым вешалкам -- на их выбор. Потом я сказал babushkam: "Мы ведь никуда
отсюда не выходили, правда же? Все время здесь были, верно? " До них все
мгновенно doshlo, отвечают:
Благослови вас Господь, мальчики. -- И снова за стаканы взялись.
прежде чем менты начали проявлять признаки жизни, да и то пришли всего лишь
каких-то два молоденьких мусора, все такие розовенькие под shlemami. Один
говорит:
в лавке Слауза?
нынче вечером?
ваши подколки плевать хотел. Мне, бллин, вообще не нравится ваша манера
общения.
veshalki. --- Дай Бог им здоровья, уж такие парнишки чудные, такие добрые,
Корнев Павел
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Контровский Владимир
Акунин Борис
Шилова Юлия