внятно сказала она сыну, при этом не глядя на море, а глядя в сторону леса:
"Смотри, чтобы дрова были сухие, и сам не заблудись в лесу!" Это она
говорила для того, чтобы запутать следы, оберечь сына от кинров - от злых
духов. И об отце мать не проронила ни слова. Точно бы Эмрайин был не отец,
точно не с отцом Кириск отправлялся в море, а со случайными людьми. Опять же
умалчивала потому, чтобы не проведали кинры, что Эмрайин и Кириск - отец с
сыном. Ненавидят злые духи отцов и сыновей, когда они вместе на охоте.
Погубить могут одного из них, чтобы силу и волю отнять у другого, чтобы с
горя поклялся один из них не ходить в море, не вступать в лес. Такие они,
коварные кинры, только высматривают, только выжидают случай какой, чтобы ]
вред учинить людям.
боится, особенно за него страшится. Ты, говорит, еще мал. Сбить тебя с
толку, погубить очень просто. И то правда! Ох, эти злые духи, сколько они
бед приносят в малолетстве - болезни разные или вред какой нашлют, покалечат
дитя, чтобы охотник из него не вышел. А кому тогда нужен такой человек!
Поэтому очень важно остерегаться злых духов, особенно в малолетстве, пока не
подрос. А когда человек поднимется на ноги, когда станет самим собой, тогда
не страшны никакие кинры. Им тогда не совладать, боятся они сильных людей.
молчании и страх, и мольбу, и надежду, да пошла назад, не оглянувшись ни
разу в сторону моря, не обмолвившись ни словом об отце, вроде бы она и в
самом деле ведать не ведала, куда отправлялись ее муж с сыном, а ведь сама
накануне собирала их в путь, еду готовила с запасом - на три дня плавания, а
теперь прикинулась ничего не знающей, так боялась она за сына. Так боялась,
что ничем не выдала тревоги своей, чтобы не учуяли злые духи, как страшится
она в душе.
скрываясь от незримых кинров, как и наказывала мать,- не хотелось огорчать
ее в такой день,- пустился догонять ушедших далеко вперед мужчин.
на плечах. Впереди старейшина Орган, за ним, выделяясь своей фигурой и
ростом, плечистый, бородатый Эмрайин, а за ним, косолапо ступая, коренастый,
сбитый и круглый, как пень, Мылгун. Одежда на них была обношенная, для моря,
вся из выделанных шкур и кож, чтобы тепло держала и не намокала. А Кириск по
сравнению с ними выглядел нарядным.
верхняя одежда порасшиты по краям. На море-то к чему это. Но мать есть мать.
поравнялся с ним.
обиды.
море-то с кем разговаривать, как не друг с другом. На вот, неси-ка лучше! -
подал он ему свой винчестер. И мальчик благодарно зашагал рядом.
удача, если с добычей вернутся они домой, будет иным. Тогда-то по праву
мальчику честь воздадут. Будет праздник встречи юного охотника, будут песни
петься о щедрости моря, в необъятных глубинах которого умножаются рыбы и
звери, предназначенные сильным и смелым ловцам. Величать будут в песнях
Рыбу-женщину, прародительницу, от которой пошел их род на Земле. И тогда
загудят бревна-барабаны под ударами кленовых палок, и среди пляшущих шаман -
самый многоумный человек - разговор заведет с Землей и Водой, разговор о
нем, Кириске, новом охотнике. Да-да, о нем будет говорить шаман с Землей и
Водой, заклинать станет и просить, чтобы всегда добры были к нему Земля и
Вода, чтобы вырос он великим добытчиком, чтобы удача всегда сопутствовала
ему на Земле и на Воде, чтобы всегда суждено было ему делить добычу среди
старых и малых по всей справедливости. И еще заклинать и просить станет он,
шаман многомудрый, чтобы дети народились у Кириска и все выжили, чтобы род
Великой Рыбы-женщины умножался и потомки к потомкам прибавлялись:
празднике том для Кириска состоится еще одно важное действо. Судьбу его
охотничью неистово пляшущий шаман поручит одной из звезд в небе. Ведь у
каждого охотника есть своя звезда-охранительница. А какой звезде будет
поруче-
шаман и та звезда, незримая охранительница, будут знать. И больше никто. А
звезд в небе много...
громче всех и выплясывать. И отец, Эмрайин, во всеуслышание назовется отцом
и тоже будет рад и горд. А покуда он не отец. В море нет отцов и сыновей, в
море все равны и подчиняются старшему. Как скажет старший, так тому и быть.
Отец не станет вмешиваться. Сын не станет жаловаться отцу. Так положено.
обрадуется очень. Теперь они стали меньше играть. А отныне и вовсе: охотнику
не до игр...
бухта Пегого пса, минули мыс Длиной и, выйдя из залива в море, обнаружили,
что на море волна не сильнее, чем в заливе. Волны всплескивались на
одинаковою высоту с одинаковым промежутком времени. По таким устойчивым
волнам можно плыть ходко.
Надежно держалась она и на прямой и на б волне, легко повинуясь рулю.
удовольствие от прочного хода лодки и в душе чувствовал себя так, точно бы
он сам был лодкой, идущей по студеному морю в полборта осадки на воде; будто
то сам он плыл по раздолью морскому, под ровный скрип уключин и мерные
взмахи весел; будто то он сам двигался, прорезая килем, как собственной
грудью, упругость встречных волн, слегка покачиваясь от ударов и толчков
воды. Это ощущение полной слитности с движением лодки вызывало в нем
странное раздумье. Доволен он был лодкой, очень даже, ведь сам стругал и
долбил; тополь свалили сообща, одному да и четверым такое не под силу, а
работал сам - три лета сушил и рубил и уже тогда знал: выйдет лучший каяк из
всех сработанных им на его веку. Но, думая об этом, огорчался невольно: а
что, если это последний в его жизни? Еще бы пожить. Еще походить бы за
добычей по морю, еще пару каяков состругать бы, пока зрение есть, пока чутье
не утратил.
тебе, брат мой каяк, - говорил он лодке.- Ты знаешь язык моря, ты знаешь
повадки волн, в том твоя сила. Ты достойный каяк, лучший среди всех,
соструганных мною. Ты большой каяк - два лахтака и еще нерпа вмещаются в
тебя. Ты приносишь удачу нам. Поэтому я уважаю тебя. Мы все тебя любим,
когда тебе тяжко от добычи нашей, когда возвращаешься ты к берегу, проседая
до краев и даже зачерпывая воду. Вот тогда все выбегают, к берегу встречать
тебя, брат мой каяк!
умру, плавай по морю с молодыми и сильными охотниками. Если я умру, служи
им, как служишь мне. И дождись, брат мой каяк, чтобы и этот отпрыск наш, что
вон сидит на носу, головой крутит, едва терпит, - была бы не вода, а твердь,
побежал бы он сейчас на большую охоту, сам один управляться с делами, так
ему кажется, - дождись, брат мой каяк, чтобы и этот подрос, чтобы и он
плавал с тобой далеко и близко. А сегодня он с нами впервые в море. Так
надо. Пусть привыкает. Мы уйдем, а ему еще оставаться долгие годы. Удастся в
отца, в Эмрайина, значит, будет толковый человек. Не пустобрех какой-нибудь.
Эмрайин, пожалуй, лучший охотник среди нынешних. Крепкий парень, дельный.
Когда-то и я был таким. В самой силе. Женщины меня любили тогда. А я-то
думал - век нескончаем. Только поздно узнаешь, что это не так. А молодые
знать не хотят. Вот Эмрайин и Мылгун наверняка еще не думают. Ну да ладно.
Узнают еще. А гребут они хорошо, ухватисто. Мылгун под стать Эмрайину.
Надежная, выносливая пара. Лодка вроде сама по себе играючи плывет. Но это
так кажется. По морю ведь на руках ходишь. А впереди - грести и грести!
Сегодня, почитай, до самой темноты плыть, пока доберешься до Третьего сосца.
И завтра весь день в обратный путь. С утра и весь день. Подменять буду то
одного, то другого, однако тяжелое это дело - переболтать веслами целое
море. А вернемся с добычей, праздник устроим.
острова, к Трем сосцам, к месту большой охоты. Для того и плывем. Там, на
лежбищах, на берегу, встретим нерпу. Скоро окот, нерпа в стада собирается на
островах.
говорить, когда ты еще не знал моря, когда ты еще жил во чреве великого
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Мурич Виктор
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Русанов Владислав