породистых индеек. А ты, Данилов, кажется, по лошадям специализировался?
уважением.
площадь станицы, где помещалась дирекция совхоза, кинотеатр, сельмаг, он не
пошел. Ему было стыдно проходить мимо отцовского портрета, огромного, метра
два вышиной, выставленного в аллее передовиков.
медалями и орденами. И с какого боку к нему ни подходи, он смотрит прямо в
глаза. Если Илюха чувствовал за собой вину, от этого взгляда ему становилось
не по себе. В хорошем же настроении Сип специально делал крюк, чтобы
полюбоваться на своего родителя, казалось спокойно, даже с одобрением
смотревшего на сына.
бани и вышел на свою Пролетарскую с другого конца. Он уже растрезвонил дома,
что будет добиваться на лето места помощника тракториста - и добьется. А что
получилось на деле?
все равно не останусь".
лицо, поросшее редкой колючей бородкой. На нем была фуфайка, байковая
рубашка враспояску, вельветовые брюки и короткие валенки, подшитые толстым
войлоком. Дед не снимал опорки даже летом по причине застарелого ревматизма.
отдавая честь.
бороденку. - А пятерню к пустой башке не приставляют. Чуешь?
себе, чмокнула куда-то в макушку.
покажь документ.
из-за дальнозоркости. - В полном порядке.
охая, поднялся с ним. Скоро внук уезжал в летний лагерь, на остров, так что
разлука предстояла долгая.
маленькую табуреточку - память тех лет, когда Илюха ходил пешком под стол.
решил не говорить. - Займусь чем-нибудь другим.
Здесь были коробка с рыболовными крючками, мотки лесы разной толщины - на
чикомасов, сазанов, щук; автомобильная фара, неведомо для чего нужная,
отцовские болотные сапоги для охоты, пакет со спичечными этикетками, давним,
а теперь заброшенным увлечением Сипа; разрозненные журналы "Крестьянка",
"Знание - сила" и "Юный техник", непонятный приборчик со шкалой и стрелкой,
стреляные гильзы шестнадцатого и тридцать второго калибра. Охотничьи ружья,
смазанные, в чехлах, висели на стене, рядом с брезентовой курткой и
дедовской буркой, от которой остро пахло нафталином...
коробок рыболовные крючки, взял несколько цветных пластмассовых поплавков.
Все это пригодится на острове. Вынув из сундука компас с ремешком, чтобы
носить на руке, и отцовскую трофейную фляжку, Сип закрыл крышку сундука.
далеко, туда, где изгибался излучиной Маныч.
Они тянулись до самой реки, сверкающей под солнцем.
ожили нагретые степные просторы, тихие плесы и плавни илистого Маныча,
восторг вечерних зорь у костров...
боевой пост будет.
сторожить совхозную бахчу. Зимой еще как-то перебивался, а уж летом без
работы обойтись не мог - тосковал.
этой земле, к ее запахам, привычным и знакомым балкам, полям, которые он
излазил и избегал вдоль и поперек и с которыми никогда бы не мог расстаться.
которой гонял когда-то босоногим мальчишкой, ходил росистыми утрами за
плугом, потом топтал ее копытами боевого коня в кровавой горячке жарких
схваток с беляками. - Родные степя... - почти шепотом произнес он. И глаза
деда засветились доброй, нежной улыбкой.
пахло едой, свеженарезанной зеленью.
величайшему облегчению Сипа, не стал интересоваться, чем он будет заниматься
в пионерском лагере на острове.
случаям.
за околицей Илюха получил руль. Водить "Яву" с коляской научил его опять же
отец. Мать даже не знала об этом.
забыл об истории с Филькой, о сборе.
почти сто дней вольного лета.
директор совхоза. Он говорил, что остров Пионерский - школа будущих
агрономов, животноводов и механизаторов. Что навыки, полученные учениками в
сельскохозяйственном труде, помогут им найти свое призвание, дорогу в жизни,
помогут полюбить работу земледельца, землю, на которой они родились.
загорайте, поправляйтесь. Ешьте хорошо. Вам, Глафира Игнатьевна, - обратился
он к поварихе, - особый наказ: чтоб каждый набрал не меньше двух кило живого
веса!
посадили в два автобуса, которые тут же облепили родители.
в середине дня. Паром работал в этот день вовсю, только успевал перевозить
учеников и лагерное имущество. Досталось и школьному катеру. Окрашенный в
белое и синее, с надписью "Грозный" на борту, он сновал по Манычу туда и
обратно до самого вечера.
бархатное звездное небо, высоко взметнул свои пляшущие языки костер...
находился штаб лагеря, - по так называемой Центральной улице. Она была
обсажена молодыми тополями. В листве играл свежий ветерок, приносивший с
реки прохладный воздух и запах воды. Трава стояла зеленая, ароматная, почти
готовая под звонкое лезвие косы.
воспитанием для земледельца. И мучил внука до тех пор, пока не добился, что
разнотравье у Илюхи ложилось плавным красивым полукругом.
если не умеешь косу держать в руках, значит, и машиной уберешь сено неважно.
где-нибудь под ракитником, пили холодное молоко из макитры и валились на
землю перед походом домой.
словами: "А еще было..."
командире Думенко, которого называл с уважением Борис Мокеич, о том, как
рубились с беляками, и было много раз и худо, и страшно, а теперь те далекие
годы вспоминались с любовью и сожалением об ушедшей навсегда молодости.
самое небо, вокруг та же земля, хутора и станицы...
старшего пионервожатого, Сип вспомнил деда неспроста. Разговор предстоял о