противоположностей. Кеша рыж, коренаст, шумен. Геша - черен, щупловат, тих.
Геша типичный интеллигентный ребенок. Ему бы скрипку в руки, на шею бант и:
"А сейчас, товарищи, юный вундеркинд Геннадий Седых, тринадцати лет,
исполнит полонез Огинского!" Но нет, не исполнит: слуха у Геши нет. У него
нет ни слуха, ни голоса, но он любит петь и поет все без разбору.
поднимает воротник школьной курточки, скрещивает руки на груди, прислоняется
к стенке. Он мыслит, не тревожьте его. Может быть, он пишет стихи?
Опять-таки нет: за свою жизнь Геша сочинил лишь одно двустишие такого
сомнительного содержания: "А у Кешки, а у Кешки не голова, а головешка", в
коем намекал на цвет волос своего друга, за что и был бит другом.
он любил паять. То есть не просто паять - кастрюли там и чайники. Нет, он
паял схемы.
припаивал конденсаторы, сопротивления, полупроводники всякие, потом
укладывал все это в пластмассовый корпус, купленный на нетрудовые доходы в
магазине "Пионер", что на улице Горького, и поворачивал колесико, которое
должно было включить этот приемник, дать ему голос или просто звук. Вы
думаете, звука не было? Звук был, и в этом-то и заключалась великая сила
Геши: его приемники всегда работали, и работали не хуже магазинных.
совершенства. А остальные давно нашли своих хозяев: Геша был щедр и
раздаривал поделки друзьям. Он дарил их, грустно улыбаясь, просто запихивал
в руки: "Берите, берите, мне не нужно, я еще сделаю".
набитых радиодеталями. Коробочки принимали "Маяк" и прочие программы с
музыкой и песнями, которые не умел, но любил исполнять безголосый Геша. А
Кеша, напротив, исполнял их с некоторым умением.
Таких, как Кеша, снимают для книг о детском питании, что в раннем детстве с
ним и произошло: какой-то залетный фотограф, знакомый отца, щелкнул его
своим "никоном" и поместил в журнале "Здоровье" с зовущей надписью: "Он ест
манную кашу".
ужасное, он писал стихи. И стихи эти печатались. Правда, пока лишь в стенной
газете, но вы же сами знаете, как трудно начинают великие...
доходило до молотка, рубанка или паяльника, таланты Кеши заканчивались. Нет,
он не был мастером и даже не мог быть подмастерьем. Но зато он умел
руководить и вдохновлять.
умение. Геша говорил, что в присутствии Кеши ему гораздо лучше работается.
скромно хотел зачеркнуть букву "К" на фюзеляже самолета, но друг
воспротивился.
модели на пустыре возле детских песочниц. Финал - это торжество, а Геша был
грустен...
действительно чем-то всерьез расстроен.
землю двумя ногами-столбами зеленый стол, стол-великан, могучий плацдарм для
домино. И плацдарм этот был занят прочно и, видимо, навсегда. Козлятники
действительно победили.
нелепейшие мысли. Ну, спрашивается, при чем здесь футбол, когда на руках у
Геши модель нелетанная, неиспытанная, можно сказать, еще не родившаяся?
Поэтому Геша и сказал саркастически:
существовало во всех дворах на правой стороне Кутузовского проспекта. Но
футбол в текущий момент был делом двадцать пятым. А первым делом была,
конечно же, кордовая модель, чудо-аэроплан с красными крыльями и бензиновым
моторчиком. Ее на проезжей части улицы не запустишь: это вам не в футбол
играть.
было катастрофой. Разве какой-нибудь взрослый человек допустит, чтобы рядом
с местом его раздумий кто-то гонял рычащее и воняющее бензином создание или
грязный мяч, которым можно попасть в голову, в руку, в комбинацию костяшек
домино на столе.
Гешиной бабушки или Кешиной мамы в благодарность за мелкий ремонт
водопроводной аппаратуры.
разрешения пустить самолет, а?
сказал Геша, но все же встал, оправил индийскую простыню на модели, вздохнул
тяжело: - Пошли попробуем?
почти одно и то же, - пошли сначала по асфальтовой дорожке, потом по траве
мимо школьного забора - словом, привычным маршрутом "бега по пересеченной
местности". Они подошли к свежеврытому столу и остановились. За столом шла
баталия.
непротивления озеленению, активный домкор стенной газеты при домоуправлении,
личность несгибаемая, поднаторевшая в яростной борьбе с пережитками
капитализма в квартирном быту. - Дубль-три! - орал он и шлепал сухонькой
ладошкой о зеленое поле стола, сухонькой ладошкой, к которой намертво
приклеилась черная костяшка "дубль-три". А может, вовсе и не приклеилась, а
просто ускорение, с которым Петр Кузьмич бросал сверху вниз свою ладошку,
превышало земное, равное девяти и восьми десятым метра в секунду за секунду
и присущее свободно падающей костяшке.
Павел Филиппович, полковник в отставке, тоже общественник, но менее усердный
в общественных делах. - Это хорошо, - ответствовал он и аккуратно, тихонько
прикладывал свою костяшку к еще вибрирующему "дублю" Петра Кузьмича.
как раз тому самому слесарю Витьке, имеющему неприглядную кличку Трешница.
И удар его ладони о стол, несомненно, зарегистрировала сейсмическая станция
"Москва".
второго подъезда. Он был настолько тих и незаметен, что кое-кто всерьез
считал Сомова фантомом, призраком, человеком-невидимкой. Был, дескать,
Сомов, а потом - ф-фу! - и нет его, испарился в эфире. Но Кеша и Геша знали
совершенно точно, что Сомов существует, и даже были у него дома: ходили с
депутацией за отобранным футбольным мячом. Помнится, они мяч гоняли, и
кто-то пульнул его мимо ворот и попал в этого самого Сомова. А тот - тихий
человек, не ругался, не дрался, просто взял мяч и пошел домой во второй
подъезд. Тихо пошел - не шумел, как некоторые. А мяч отдал только с третьего
раза. С ним дело ясное: для него этот стол - кровная месть за тот случайный
удар. Он этот стол под угрозой расстрела не отдаст. Вот он посмотрел на Кешу
с Гешей, на их модель под простыней тоже посмотрел, заметил, что на мяч она
не похожа, успокоился и приложил свою костяшку к пятнистой пластмассовой
змее на ядовитой зелени стола. Тихо приложил, под стать своему напарнику.
богатырского удара, - мы к вам с просьбой.
из-под очков глянул: что, мол, за просьба у пионеров, которые, как известно,
молодая смена и просьбы их следует уважать? Иногда, конечно.
мы не знали, что стол врыли, и думали на пустыре, так можно рядом, мы не
помешаем.
чему тебя только в школе учат? Какая модель - вопрос первый. Как испытать -
второй. При чем здесь стол - третий. Ответить сможешь?
себя, на это несвоевременное, глупое волнение, когда надо быть твердым и
убедительным. - Это модель самолета КГ-1, кордовый вариант, который мы хотим
испытать на нашем пустыре. Мы не знали, что именно здесь общественность дома
построит стол для тихих игр, и рассчитывали, что пустырь будет по-прежнему
свободен. Однако теперь, понимая, что своими испытаниями мы можем как-то
Шилова Юлия
Буджолд Лоис
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Березин Федор