Чтение 2–й страницы книги ~Главбух и полцарства в придачу~

- Ну и дальше что? - разъярилась девица. - Я купила все купе и не хочу, чтобы нам мешали.

Проводник покачал головой:

- Нет, у вас одно место, второе детское, на ту же полку.

- Не может быть! Я же всю дорогу ехала без соседей!

Мужчина в фуражке развел руками:

- Случается такое, а в Вязьме продали на полку билетик. Гражданочка Тараканова, располагайтесь.

- Я этого так не оставлю, - прошипела девица, - Машка, слезай!

- Не надо, - я попыталась наладить контакт с фурией, - я не собираюсь ложиться спать, девочка совершенно мне не мешает, пусть себе сидит.

Но Елизавета молча перетащила несопротивляющегося ребенка на свое место.

- Спать пора, - коротко приказала она.

- Не хочу, - неожиданно закапризничала Маша, - не хочу без сказки.

Черные, бездонные глаза ребенка наполнились слезами, вьющиеся темные волосы рассыпались по плечам. Смуглая девочка походила на цыганочку и была очень хорошенькой.

- Ложись, - не дрогнула мать.

- Дядю Рому позови, он мне сказку расскажет.

- Потом. Вот приедем к бабушке, тогда дядя Рома и почитает тебе книжку.

- Сейчас!!! Хочу сейчас!

- Дядя Рома спит в соседнем купе, завтра его увидишь, - попыталась унять истерику Елизавета.

- Правда? - всхлипывала Маша. - Дядя Рома тоже едет? А моя бабушка хорошая?

- Конечно!

- Почему дядя Рома не с нами?

- Ему билета не хватило, видишь, там тетя сидит!

- У-у-у, противная! - заныла Маша.

Елизавета порылась в сумочке, достала голубенькую таблеточку, разломила ее и дала дочери:

- На!

Девочка безропотно съела лекарство и, мгновенно успокоившись, легла.

Я тоже вытянулась на полке и повернулась лицом к стене. Неожиданно меня сморил сон. Вагон мерно покачивался, в купе работал кондиционер, время было позднее.

***

Чья-то легкая рука тронула меня за плечо. Я подскочила и ударилась головой о сетку, в которой лежало полотенце.

- Испугала вас? - улыбнулась проводница. - Поднимайтесь потихонечку, скоро Москва. Разбудите свою соседку.

- Может, сами ее толкнете? - зевнула я. - Мне, честно говоря, не очень хочется с ней связываться.

Проводница тяжело вздохнула, повернулась и сурово сказала:

- Гражданочка, поднимайтесь, поезд приближается к Москве.

Противная Елизавета, очевидно, крепко спала и поэтому не слышала призыва проводницы. Голову Елизавета прикрыла одеялом, девочки на полке не было. Очевидно, когда я заснула, мать отвела ребенка к некоему Роману, который ехал в соседнем купе, небось хотела спокойно выспаться. Вон как крепко дрыхнет! Впрочем, часы показывали шесть утра, большинство людей в это время привыкли мирно сопеть в подушку.

- Эй, - повысила голос хозяйка вагона, - просыпайтесь!

Но молодая женщина не реагировала.

- Вы ее потрясите, - мстительно предложила я.

- Такая скандальная, - задумчиво протянула проводница, - вон бригадира поезда потребовала.

А с какой стати? Чего хотела? Билет у вас есть, в чем проблема? Эй, гражданочка! Поднимайся!

Я встала, протиснулась мимо проводницы, вышла в коридор, сбегала в туалет, умылась, попыталась пригладить торчащие дыбом волосы и побрела назад.

Я редко выезжаю из Москвы, а в таком вагоне вообще очутилась впервые. Он был явно не российского производства. Коридоры тут оказались уже, чем в наших поездах, купе меньше, зато туалет совершенно замечательный, вакуумный, как в самолете, и хирургически чистый. Мое место находилось посередине вагона, и проводница до того, как подняла меня, должна была разбудить уже половину пассажиров, но за закрытыми дверьми стояла могильная тишина, и в коридоре никого не было с полотенцем на плече. Вагон мирно спал, люди оттягивали минуту пробуждения. Я спокойно шла мимо окон, и тут вдруг раздался надрывистый крик:

- Ой, мамочка, господи, спасите!..

Я ринулась было вперед, но тут из моего купе вылетела растрепанная проводница и, воя, словно сирена, понеслась в противоположную от меня сторону.

Я тяжело вздохнула и остановилась перед приоткрытой дверью. Наверное, скандальная Елизавета Семеновна ударила проводницу или сказала ей редкостную гадость.

До прибытия поезда в Москву оставалось примерно двадцать пять минут. Надо бы выпить чаю.

В конце концов я заплатила бешеные деньги за проезд и имею полное право на сервис. А чаю очень хочется, крепкого с лимоном.

Я заглянула в купе. Елизавета мирно лежала, повернувшись лицом к стенке, похоже, она и не собиралась вставать. Я вошла. Ну куда подевалась проводница? Не успела я об этом подумать, как на пороге возникла группа людей, одетых в форменную одежду: двое мужчин и женщина. Увидев проводницу, я обрадовалась и спросила:

- Можно стакан чая? С лимоном?

Она уставилась на меня и заморгала, а один из мужиков вдруг поинтересовался:

- Вы соседка?

- Чья?

- Вот этой.

- В каком смысле?

Дядька потоптался на месте.

- Вместе ехали?

- Нет, я в Вязьме села, она уже тут была и оказалась очень недовольна моим появлением. Простите, но, кажется, я имею право на чай?

- Люся, - сердито приказал дядька, - отведи эту в служебку и напои!

И тут я по-настоящему возмутилась:

- Еще чего! С какой стати мне пить чай в вашем отсеке? Я купила билет на законных основаниях...

- Девушка, - прервал меня мрачно молчавший до сих пор парень, - вам дадут замечательный чай, а может, хотите кофе? Не тот, что пассажирам предлагают, а наш, Люся сделает, да, Люсенька?

Баба оторопело кивнула и попыталась ответить, но из ее рта вырвался звук, напоминающий кваканье молодой лягушки, подзывающей самца.

- У Люси и сливочки есть к кофейку, вкусные очень, жирные, и булочки с маком. Вы идите в служебку, - продолжал соблазнять меня парень.

А что? Выпить кофе совсем неплохо, тем более после почти бессонной ночи. Я решила было пройти вперед, но тут увидела, что на лице более старшего мужчины мелькнуло странное выражение, смесь облегчения с испугом, и моментально остановилась.

Минуточку, с какой это стати сюда заявились трое проводников, один из которых бригадир поезда?

Я узнала его, он несколько часов назад пытался усовестить скандальную Елизавету. И почему меня столь упорно приглашают на территорию, которая не предназначена для пассажиров? Отчего вдруг решили угостить "своим" кофе, а не растворимой бурдой? Рассчитывают на чаевые? Но я не похожа на "новую русскую".

Внезапно я почувствовала страх. А вдруг это бандиты? Переоделись в форму и теперь заманивают меня в укромное место...

- Никуда не пойду, - сурово заявила я, ринулась в купе и села на свою полку, - хоть убейте. Вернее, убивать меня нельзя. Вас тут же поймают! Имейте в виду, мой муж, Олег Куприн, является майором милиции. Он сейчас стоит на перроне, с цветами, ждет жену, я ему звонила и сообщила номер вагона и место. Представляете, что он предпримет, обнаружив мое отсутствие?

Сами понимаете, что я наврала с три короба.

Олег никогда не станет маячить на перроне с букетом, ему и в голову не придет купить розы. Даже не знаю, что должно произойти, чтобы он кинулся за цветами. Естественно, никаких телеграмм я не отправляла...

- Ваш муж служит в милиции? - заинтересовался вдруг бригадир.

- Да, он занимается особо важными преступлениями, убийствами например.

Неожиданно проводница опять завопила, как трехлетний ребенок, у которого отняли конфету, а потом побежала по коридору.

- Ну раз у вас супруг милиционер, - вздохнул парень, - тогда.., в общем.., ваша соседка умерла.

Пройдите в служебное купе. Вам придется задержаться после прибытия поезда, так как вы являетесь свидетелем.

- Ч-чего? - прозаикалась я.

- Всего, - ответил юноша.

- Но она просто спала! Как - умерла? Вы шутите? Ну-ка, потрясите ее за плечо!

- Пройдите к проводнику, - устало сказал бригадир.

Боже, какой ужас! Умерла?! О нет. Бедная женщина, такая молодая, дочка совсем крошка! А муж?

Он знает? Вроде он едет в соседнем купе. Как его зовут... Роман!

- Пойдемте, - потянул меня бригадир.

Я послушно двинулась за ним.

- Зонтик забыли, - заботливо напомнил молодой человек.

- Это не мой, - прошептала я.

- А кофточка голубенькая ваша?

- Да, - обалдело выдавила я.

- А белая сумочка и книга "Смерть в водовороте"?

- Да.

- Браслетик серебряный, часики?

- Да.

- Сейчас все в сумочку засуну, - засуетился молодой проводник, - и принесу, вы пока с Ильей Сергеевичем, с нашим бригадиром, ступайте.

Плохо понимая, что к чему, я добрела до служебного купе, где мне налили стакан замечательного, не растворимого кофе, наплескали туда сливок и дали булочку с маком.

- Вы ешьте, - улыбнулся бригадир.

- Отчего она умерла? - прошептала я, глядя на булку.

- Ну.., кто ж так скажет, - вздохнул Илья Сергеевич, - может, сердце больное.., пейте кофеек, он вкусный.

Тут поезд дернулся и остановился. В купе заглянул молодой проводник и поставил на полку мою сумку.

- Не волнуйтесь, - сказал он, - там все внутри, и кофточка, и книга.

- Спасибо.

- Милиция уже тут, долго не задержитесь, - подхватил Илья Сергеевич, - хотите, пойду вашего мужа позову, он с коллегами живо разберется.

Я быстро засунула в рот булку и сделала вид, что поглощена едой, но бригадир все понял. Усмехнувшись, он ушел.

Милиция не заставила себя ждать. Слегка заспанный сержант повел меня куда-то в глубь вокзала, путь наш лежал по длинным, изгибающимся коридорам, и на пятом повороте я перестала запоминать дорогу.

Затем пришлось сидеть у обшарпанной двери, тихо закипая от злости. Когда я дошла почти до изнеможения, ерзая на жестком деревянном сиденье, появился кабанообразный капитан, лысый, потный, в мятой рубашке и таких же брюках.

- Входите, - мрачно предложил он, впуская меня в кабинет, больше похожий на клетку для хомячка, чем на служебное помещение.

Хотя это я зря. Ни один уважающий себя хомяк не станет проживать в пеналообразном помещении со стенами, выкрашенными темно-синей краской, и окнами, покрытыми слоем грязи толщиной более сантиметра, который имеет обыкновение отваливаться без помощи уборщицы.

Глава 3

Узнав мои паспортные данные, капитан сурово сдвинул густые брови и спросил:

- Чегой-то вы, Виола Леонидовна, всех своим мужем майором пугаете?

- Я?

- Вы.

- И не думала даже. Просто сказала проводникам, что Олег служит в милиции.

- Зачем - Ну.., просто так.

- Нехорошо, Виола Леонидовна. Вам супруг тут не поможет. У него свое ведомство, у нас наше.

И потом, закон для всех один. Думаете, жене майора все можно? Нет уж! Правов у ей столько же, сколько и у моей жены!

Я снова разозлилась:

- Во-первых, вы не правильно произносите мое отчество. Не Леонидовна, а Ленинидовна. Во-вторых, давайте сразу уточним: кто я - свидетель или задержанная? Во втором случае я имею право на один телефонный звонок и в отсутствие адвоката не скажу более ни слова.

- Вот те мишкин мед! - неожиданно крякнул капитан. - Умные все стали, прямо страсть! Адвокат, муж-майор... Да никто вас не виноватит. На вопросы ответьте - и свободны! Чего тянете?

- Так вы пока ничего и не спрашивали.

- Ехали вместе с Елизаветой Семеновной Марченко?

- Только от Вязьмы, я там села.

- И чего она рассказывала?

- Да ничего.

- Молчала?

- Нет, ругалась с проводниками. Хотела ехать одна с дочерью в купе, а тут я появилась.

- Понятненько. Значит, вы совсем незнакомы?

- Нет.

- А вот врать не надо! - вдруг громко воскликнул капитан.

- Вы о чем?

- О том, что вы отлично знали гражданку Марченко!

- Вовсе нет. Мы никогда не встречались.

- Вообще?

- Конечно.

- Не виделись ни разу?

- Да, представьте себе! В Москве проживает несколько миллионов человек, со всеми познакомиться просто невозможно!

- Не умничайте, - нахмурился капитан.

- С чего вы взяли, будто мы с несчастной женщиной были знакомы?

Капитан шумно вздохнул, потом спросил:

- Вы проживали в свое время на Горской улице?

- Да, еще до замужества. Жила с младенчества, потом переехала.

- Интересно, - сказал капитан, - чем же ваш майор занимается, если новую квартиру приобрел?

Вот я взяток не беру, потому и сижу в общаге уж который год, и не вылезти мне из ей, а у некоторых майоров цельные апартаменты. Небось три комнаты...

- Больше, - злобно ответила я.

Между прочим, это чистая правда. Мы живем вместе с Тамарой, Семеном, Кристиной и Никиткой. Жилплощадь приобреталась в основном Семеном, который в то время находился на гребне удачи.

Его бизнес, пара газет и журнал, достиг расцвета и начал приносить стабильный доход. Мы же с Олегом вложили средства, полученные от продажи наших квартир. До женитьбы и он, и я имели скромные норки. У Олега была однокомнатная, находившаяся на первый взгляд в удобном месте, в двух шагах от метро "Баррикадная". Но окна дома выходили прямо на зоопарк, и спать в этом здании никто не мог. Звери просыпаются рано, около пяти утра, большинство из них начинает требовать завтрак, оглашая округу недовольным ревом. Вы не поверите, если я расскажу, какие звуки способны издавать умилительные макаки, очаровательные мишки и интеллигентные пингвины. Кровь стыла в жилах, поэтому Олегу приходилось по большей части держать окна плотно закрытыми.

У меня же была "хрущоба", отчего-то именовавшаяся двухкомнатной. Лично я совершенно не понимаю, с какой стати крохотную нишу площадью в семь метров следует считать жилой. Но тем не менее по бумагам получалось, что Виола Тараканова имеет аж две комнаты. Жили мы вместе с Томочкой вполне спокойно, пока в нашей судьбе не произошли кардинальные изменения. Но я об этом уже рассказывала и повторяться не хочу <История жизни Виолы Таракановой описана в книге Дарьи Донцовой "Черт из табакерки".>. Скажу только, что в результате всех пертурбаций нам достались две квартиры на одной лестничной клетке. И у нас теперь куча жилых помещений. Но об этом капитану знать не надо, пусть умрет от зависти.

- Офигеть можно, - покраснел кабан.

Потом спохватился и рявкнул:

- Жили на Горской? Не вздумайте скрывать!