Чтение 2–й страницы книги ~Брудершафт с Терминатором~

- Я буду хорошо себя вести, - заверила Сашка.

* * *

Охранников было трое, они менялись каждые восемь часов. В первую ночь дежурил Слава, я слышала, как его назвал так сменивший его парень. Этот Слава производил впечатление умственно отсталого. Лицо круглое, невыразительное, в глазах пустота, на губах глуповатая улыбка, чему он улыбается, понять невозможно. За мной он наблюдал старательно, но в общем-то равнодушно. Я пыталась не обращать на него внимания, и мне это почти удавалось.

Второй охранник по-настоящему меня пугал, хотя объяснить причину своего страха я затруднялась. От него я не услышала ни слова, если мне требовалось в туалет, он молча кивал и провожал меня, можно было подумать, что он немой, потому что и с остальными охранниками он не разговаривал. По крайней мере я этого не слышала. Когда я исподтишка наблюдала за ним, казалось, он вроде бы не обращает на меня внимания, но стоило мне повернуться спиной, и его взгляд тут же начинал сверлить мне затылок. Было в нем что-то настораживающее, во взгляде, в походке, в самой фигуре, в том, как он сидел, развалясь в кресле, лениво двигал челюстями с любимой жвачкой. Такому убить человека, должно быть, не в диковинку... Я ничего о нем не знала, но была уверена - он убийца. Лет тридцати пяти, может, меньше, высокий, плечистый, на первый взгляд неповоротливый увалень, но только на первый, понаблюдав за ним некоторое время, становилось ясно, впечатление это обманчиво, повадками он напоминал кобру: пугающее спокойствие - и вдруг молниеносный бросок. Его способность сидеть часами, практически не двигаясь, приводила меня в ужас, было в этом что-то звериное. Он закидывал ногу на ногу, устремлял взгляд в пространство и монотонно двигал челюстью, свесив руки с подлокотников кресла. Широкая ладонь с короткими пальцами тоже рождала ассоциации с животным, впечатление усиливали рыжеватые волосы, покрывавшие руки, точно шерсть лапу зверя. Лицо беспокоило некой неправильностью, оно было явно асимметричным, верхняя губа вздернута, точно он презрительно усмехался. На второй день, когда он провожал меня в туалет, я поняла, в чем дело: с левой стороны, ближе к уху, лицо его было изуродовано шрамами, которые успели затянуться, скорее всего след старого ожога. Я боялась оставить с ним Сашку даже на минуту и с ума сходила от беспокойства, когда он провожал ее в туалет. Казалось, в нем начисто отсутствовали нормальные человеческие эмоции, и это было страшнее всего.

Третий охранник, парень лет двадцати семи, шатен с ярко-синими глазами. Я почти сразу сделала на него ставку. К тому времени окончательно стало ясно: живыми нас отсюда не выпустят. Если я хочу спасти Сашку, необходимо что-то предпринять, попросту говоря, сбежать, а без посторонней помощи это дело безнадежное. Появление Олега, а именно так звали парня, зародило в моей душе робкую надежду. Прежде всего он улыбнулся мне, лишь только устроился в кресле, а псих, так я мысленно окрестила второго охранника, исчез с моих глаз. Я поспешно отвернулась, он не сказал ни слова, но где-то через час предложил:

- Может, хотите чаю?

- Нет, - ответила я, не поворачиваясь к нему.

- Может, Саше что-нибудь надо? Есть сок, ананасовый и персиковый.

Такая забота в первое мгновение вызвала у меня приступ бешенства, хотелось орать, топать ногами и послать этого Олега к черту с его добротой. Конечно, я себе этого не позволила и ответила:

- Спасибо, ничего не надо.

- Мама, я хочу сок, - зашептала мне на ухо Сашка, и пришлось обратиться к парню. Сок он принес и, передавая мне пакет и пластиковый стакан (иная посуда отсутствовала, может, они опасались, что я по примеру графа Монте-Кристо начну рыть подкоп алюминиевой ложкой?), так вот, передавая мне пакет, он опять улыбнулся, и выглядело это вполне по-человечески.

Но радоваться я не спешила. Нормальные люди женщин и детей не похищают, следовательно, обольщаться тем, что парень так мило улыбается, не стоит. Как известно, маньяки часто выглядят тихими, скромными людьми, которым ты охотно доверишь перевести через дорогу своего ребенка. Однако вскоре во мне затеплилась надежда, а потом появилась мысль, что при правильном подходе я смогу убедить его помочь мне выбраться отсюда.

Когда находишься с человеком в одной комнате восемь часов подряд на протяжении нескольких дней и при этом ни ты, ни он ничем особо не заняты, поневоле начинаешь приглядываться к человеку и узнавать его. Так вот, очень скоро я решила, что с Олегом мне повезло, он хороший парень. Приходилось только удивляться, какая нелегкая занесла его в эту компанию. Он был не прочь поболтать, а я слушала и время от времени кивала, никакой ценной для меня информации разговоры не несли, он болтал о погоде, о рыбной ловле, о фильмах, которые смотрел на днях, еще рассказывал о племяннице, которой, как и Саше, четыре года. Племянницу он очень любил, лишь только он вспоминал о ней, лицо его становилось нежным и даже красивым.

На следующий день он явился на дежурство с большим пакетом под мышкой, сменил на посту Славу и, как только тот ушел, развернул пакет. В нем оказался альбом для рисования, карандаши и краски, а также две толстые книжки сказок. Сашкиному счастью не было предела. Она рисовала целый день и вроде бы на время забылась.

- Мама, нарисуй зайчика, - попросила она. Художником я была весьма посредственным, и заяц у меня вышел похожим на оригинал лишь длиною ушей, но Сашке он понравился, она весело хохотала, тыча в него пальцем.

- А я умею рисовать бегемота, - заявил Олег, с улыбкой наблюдая эту сцену. - Хочешь, тебя научу?

- Хочу, - обрадовалась Сашка, и через минуту они устроились рядом и занялись рисованием. Будь у меня под рукой что-то тяжелое, мне бы ничего не стоило подойти со спины и огреть Олега по голове. Если в доме мы втроем (а так, судя по всему, и было), это реальный шанс выбраться, да вот беда, ничего тяжелого под рукой не было.

Возможно, такие мысли не делали мне чести: человек с пониманием отнесся к нашему положению и пытался облегчить его в меру сил, надо бы спасибо сказать, а не вынашивать коварные замыслы, но мне на это было наплевать, я думала лишь о том, как спасти своего ребенка. В общем, пришлось лишь горько сожалеть, что я упустила такую возможность.

Урок длился где-то около часа, и Сашка была совершенно счастлива, когда смогла самостоятельно нарисовать бегемота.

- Молодец, - похвалил Олег и отправился на свое кресло, а я стала читать дочке сказку.

К концу своей смены он сделался менее разговорчивым и вроде бы даже погрустнел. Около восьми появился псих, вошел, по привычке огляделся, не поздоровался с Олегом, должно быть, считая это излишним, и тут взгляд его упал на альбом и краски, которые все еще лежали на лавке.

- Это что? - вдруг спросил он, разворачиваясь к Олегу, тогда-то я впервые услышала его голос, он был неприятным, под стать его внешности.

- Что? - удивился Олег. Голос его звучал неуверенно, он сам это почувствовал, откашлялся и сказал: - Что особенного? Принес девчонке краски... - Договорить он не успел. Псих легко приподнял его с кресла и ударил так, что Олег пролетел пару метров и, не удержавшись на ногах, упал.

- Придурок, - покачал головой псих, перевел взгляд на меня и бросил: - Успокой ребенка. - Потому что перепуганная Сашка зашлась отчаянным криком: ранее таких сцен ей наблюдать не приходилось, да и мне тоже, поэтому напугана я была не меньше, хоть и не издала ни звука.

Олег поднялся и, не глядя в нашу сторону, поспешно ушел, а мы с Сашкой забились в угол, спиной к этому мерзавцу, боясь повернуться, и так просидели до тех пор, пока Сашка не начала дремать. Рано утром его сменил Слава, и я вздохнула с облегчением. Восемь часов тянулись очень медленно, я гадала, появится сегодня Олег или нет. Психу ничего не стоило рассказать о происшедшем своим хозяевам, и у Олега могли быть неприятности. Скорее всего парня заменят другим охранником.

Однако в положенное время он появился в доме. Увидев его, я не смогла скрыть вздоха облегчения. Как только мы остались одни, Олег достал из сумки куклу Барби и протянул Сашке:

- Держи, это тебе в подарок от моей племянницы.

- Не надо, - испугалась я.

- Вашей дочке не нравится Барби? - улыбнулся он.

- Не в этом дело. У вас будут неприятности. Этот человек... не знаю, как его зовут...

- Да пошел он... Что плохого в том, что я принес куклу? Девочка целый день взаперти, надо же ей чем-то играть.

- Спасибо вам, но... я не хочу, чтобы он...

- Он что, приставал к вам? - нахмурился Олег.

- Он? - пролепетала я: даже теоретическая возможность такого шага вызывала у меня животный ужас. - Нет... мне ведь обещали, что если я... если мы... нас никто не тронет.

- Он психопат, и похоже, ему наплевать на чьи-то обещания. Просто я видел, как он на вас смотрит. Поосторожнее с ним. Извините, не стоит об этом говорить при ребенке.

Я стояла замерев, боясь пошевелиться, и только после его слов вспомнила о Сашке. Она ничего не поняла из нашего разговора и ждала момента, когда можно будет поиграть с Олегом.

Мы пообедали, я искупала Сашку, и она уснула в обнимку с куклой. Я села рядом и таращилась на дочь, пытаясь сдержать слезы.

- Не переживайте, - подал голос Олег, - я уверен, все будет хорошо. Потерпите немного.

- Вы знаете, почему нас здесь держат? - повернувшись к нему, спросила я.

- Нет. Но догадаться нетрудно.

- Они требуют деньги у моего мужа? - Я сама удивилась, сказав "они", но поправлять себя не стала.

- Ничего об этом не слышал. Думаю, все дело в бизнесе. Что-нибудь не поделили, теперь будут улаживать. Надо просто потерпеть.

- Они ведь не убьют ребенка, правда? Ребенок совершенно ни при чем, - испуганно сказала я.

- Конечно, нет. Не думайте об этом. Никто вас не убьет. Вот увидите, они договорятся... Ну, заставят вашего мужа пойти на какие-то уступки. Главное, чтобы вы вернулись домой. Все будет хорошо, - закончил он.

"Может, предложить ему деньги? Судя по всему, парня просто наняли нас охранять; сколько бы ему ни заплатили, муж заплатит в десять раз больше. Но как сказать ему об этом? Что, если он откажется? Я не должна все испортить своей торопливостью. Надо набраться терпения, попытаться расположить его к нам, чтобы ему в самом деле захотелось помочь. Вопрос, есть ли у меня на это время? Что, если я теряю драгоценные часы и потом горько пожалею об этом? Вот сейчас скажу ему: "Олег, мой муж заплатит сто тысяч долларов, только отвези нас к нему". Не сделать бы хуже. Что, в сущности, я знаю об этом парне? Ничего. И доверять ему тоже не могу. Сто тысяч большие деньги, не попасть бы из огня да в полымя".

- Через полчаса закончится моя смена, - заметил Олег, взглянув на часы. Прозвучало это так, точно данное обстоятельство являлось для него величайшим несчастьем.

Я почти решилась заговорить, но что-то удержало меня в последнюю минуту, и я промолчала, затем вспомнила о кукле и попросила Сашку:

- Давай уберем Барби, думаю, ей надо немного отдохнуть, она устала от игр.

- Но почему, мама? - захныкала Сашка. - Барби любит играть.

- Лучше все-таки убрать ее, к примеру, под подушку.

- Если вы из-за меня, то напрасно, - вмешался Олег. - Я не вижу ничего плохого в том, что сделал, и прятаться не собираюсь.

- Но этот человек... он думает иначе, и я не хочу...

- Да пошел он к черту... Хотя, конечно, раздражать его не стоит. В общем, решайте сами.

Я все-таки уговорила Сашку убрать куклу.

- Он всегда приезжает минут за пятнадцать, - вздохнул Олег, вновь взглянув на часы. - Если бы я мог оставаться с вами все время... Славка немного тормозной, но в общем-то неплохой парень, в том смысле... Ну, вы понимаете. А этот психопат. Я боюсь за девочку, мало ли что Придет ему в голову...

Лучше бы он не - говорил этого. Ни о чем другом я больше думать не могла. Он провожает моего ребенка в туалет, запирая меня в комнате, остается с ней один на один, и я ничего не смогу сделать...

- Что с вами? - спросил Олег, поднимаясь. - Вы побледнели...

- Неважно себя чувствую.

Я схватила Сашку и прижала к себе, устроившись на лавке. Хлопнула входная дверь, послышались шаги, Олег повернул голову и сказал слегка заискивающе:

- Привет, Алексей. - А я боялась поднять глаза. Он не ответил, Олег уступил ему место, он устроился в кресле и вдруг поманил Сашку рукой.

- Иди-ка сюда.

- Зачем? - испугалась я.

- Тебя не спрашивают. Иди, - повторил он.

- Что вы хотите от моего ребенка? - боясь сорваться на крик, спросила я, но Сашка выскользнула из моих рук и пошла к нему. Я хотела броситься следом, но заставила себя успокоиться. Сашка подошла почти вплотную, он взял ее за руку и неожиданно улыбнулся. Мне его улыбка показалась фальшивой, да и не умел он улыбаться. Верхняя губа вздернулась, обнажив неправдоподобно белые зубы.

- Скажи-ка, что тебе дядя принес сегодня?

- Дядя Олег? - отважно спросила Сашка.

- Точно, дядя Олег. - Он попытался улыбнуться еще шире.

- Барби. Хотите покажу?

- Ну, давай.

Сашка припустилась к постели, достала куклу и гордо вернулась с ней.

- Хорошая кукла, - кивнул Алексей и перевел взгляд на Олега. - Ума у тебя, как вижу, не прибавилось, - сказал он с намеком на печаль.

- Подумаешь, кукла, - нахмурился Олег.

- Ты дурака-то из себя не строй, - презрительно фыркнул Алексей. - Добреньким хочешь быть? И вашим и нашим?

- Чего ты несешь? - повысил голос Олег. Алексей встал и резко захлопнул дверь перед моим носом, ключ повернулся в замке.

- Ты, умник... - услышала я, потом послышалась какая-то возня. Через несколько минут все стихло. Я стояла возле двери, сцепив руки на груди, и не сразу сообразила, что Сашка, держась за мой подол, испуганно шепчет:

- Мама, почему дядя закрыл дверь?

- Все хорошо, - пробормотала я, хватая ее на руки.

Дверь распахнулась, и я увидела Алексея, он привычно устроился в кресле, точно готовился посмотреть телевизор, в нашу сторону вроде бы не взглянул. Где-то через полчаса спросил:

- Ужинать будете?

- Да, - кивнула я, удивляясь: раньше он не спрашивал, а просто приносил еду в термосах.

Он толкнул ко мне столик на колесах с термосами и пластиковой посудой и уставился на меня. Это было неприятно, и я поспешно отвела взгляд.

Нам бы следовало вымыть руки, но о том, чтобы лишний раз отпустить с ним ребенка, и речи не могло быть, поэтому я торопливо принялась раскладывать кашу по тарелкам. Как и обещал неизвестный похититель, кормили нас хорошо, с учетом того, что один из пленников ребенок. Алексей все еще таращился на меня, как будто собирался что-то сказать, но передумал, и я уже решила, что свое обычное молчание он не нарушит, но он вдруг заявил:

- Зря ты на него рассчитываешь. Он не поможет. Хоть он и дурак, конечно, но не до такой же степени.

- Он просто принес девочке игрушки, - нахмурилась я. Начало разговора мне не понравилось.

- Все с чего-нибудь начинается, - усмехнулся он, - но это плохая идея.

- Вам известна хорошая? - не выдержала я.

- А у тебя характер, - вдруг заявил он, немного помолчав. - Тебе ведь сказали, сиди и жди. Только и всего.

Я надеялась развить эту тему, но он замолчал так же неожиданно, как и заговорил. Начать разговор первой я не решилась, и вечер закончился как обычно. Несколько раз я ловила его взгляд, в нем не было ничего, кроме внимания. "Человек сидит и наблюдает за другими людьми, выполняет свою работу, - мысленно усмехнулась я. - Для него это просто работа, за которую платят деньги".

Ночью я опять не спала, прислушивалась к Сашкиному дыханию и думала об Олеге. Я думала о нем даже больше, чем о муже. "Не стоило ему так явно демонстрировать свою симпатию к нам, - с сожалением и даже злостью решила я. - Он только все испортил. Если этот псих донесет о его поведении хозяевам, они будут очень осторожны, в лучшем случае его уберут отсюда, а в худшем... Этот псих прав, глупо рассчитывать на его помощь". И все-таки я надеялась. Я таращилась в стену напротив, спиной чувствуя чужой взгляд и пытаясь придумать, как завести разговор с Олегом. Что и как ему сказать, чтобы убедить... Все, что приходило в голову, никуда не годилось. А вдруг завтра он уже не придет? Я закусила губу, чтобы не зареветь, подумала с отчаянием: "Надо было раньше..." Что раньше? А вдруг они не обманывают, вдруг нас отпустят и мы через пару недель окажемся дома?.. Здесь, в этой комнате, в такое верилось с трудом.

Когда Олег появился, лицо его украшал здоровенный синяк. Дождавшись Славкиного ухода, я спросила:

- Это он вас?

- Ерунда. Считает себя крутым, ну и на здоровье. Как Сашенька, все в порядке?

- Да, спасибо. Правда, она который день в этой комнате, а здесь даже форточку открыть невозможно.

- Я могу с ней погулять, - легко предложил Олег, - возле дома, но вас придется запереть здесь. Не обижайтесь.

- А если об этом узнают?

- Мы попросим Сашу никому не рассказывать.

- Не думаю, что это разумно. Я не хочу, чтобы у вас были неприятности и у меня тоже. Мы одни в доме?

- Сейчас да.

- Значит, вы приезжаете из города?

- Ангелина Петровна, - мягко улыбнулся он, - это как раз те сведения, которые вам знать не положено.

- Извините, - поспешно отступила я.

- Да, мы приезжаем из города. Это все, что я могу вам сказать. И еще: уверяю, вам нечего беспокоиться. Вас отпустят. Иначе я бы здесь не сидел. Понимаете? Одно дело посторожить женщину с ребенком, и другое... другое ни за какие бабки. Я никогда бы не подписался на такое дело, если б не был уверен... Все будет хорошо, - закончил он.

- У меня нет вашей уверенности, - ответила я, отводя взгляд. - Я не знаю, что это за люди и чего они хотят от моего мужа. Думаю, все-таки денег. Похитители очень редко отпускают заложников, хоть вы и пытаетесь убедить меня в обратном. Я не могу не бояться; если б я была одна, но... но ребенок... Помогите мне, - вдруг выпалила я, сама удивляясь, как это случилось.

- Помочь? - переспросил он в замешательстве, но тут же усмехнулся: - Вы в том смысле... Это было бы очень глупым поступком с моей стороны. Скорее всего, меня обнаружат в какой-нибудь яме с перерезанным горлом. Тот же Алексей весьма охотно проделает эту операцию. Его хлебом не корми, дай показать, какой он крутой.

- Мне не следовало просить вас об этом, - пробормотала я.

- Я вас понимаю, но и вы поймите... Если я узнаю, что вам что-то грозит, я... я помогу, клянусь. В отличие от многих людей угрызения совести для меня не пустой звук.

Очень хотелось верить в эти слова. Однако людям с совестью стоило выбирать работу более осмотрительно, об этом тоже забывать не следовало. И все же разговор придал мне уверенности. Теперь в стане врага у меня был друг, ну, если и не друг, то человек, мне сочувствующий. Принимая во внимание мое положение, это уже немало.

Когда Саша уснула, Олег предложил выпить чаю. Подкатил столик, устроил меня в кресле, а сам сел на лавку. Наверное, я могла бы выскочить и даже успеть добежать до двери, которая скорее всего заперта, но эта мысль даже не пришла мне в голову, раз Сашка спала в комнате и в настоящее время ее закрывала от меня спина Олега. Наверное, поэтому он чувствовал себя уверенно и не боялся неожиданностей.

- Я пирожные привез, - улыбнулся он, - вон там в пакете, достаньте, пожалуйста. Корзиночки Саше, она вчера сказала, что любит их. А вы любите эклеры, точно?

- Да, - кивнула я, - у вас хорошая память.

- Не жалуюсь.

- Почему вы это делаете? - решительно спросила я.

- Что? - удивился он, но было ясно, что вопрос понял, пожал плечами, вздохнул и виновато улыбнулся: - По разным причинам.

- Назовите хотя бы одну.

- Пожалуйста. Не люблю чувствовать себя сволочью. Этого достаточно?

- Нет, - настаивала я, может быть, из упрямства, но скорее всего действительно хотела понять.

- Конечно, мне следовало хорошо подумать, прежде чем связываться с подонками. Согласен. Представляю, что вы думаете обо мне. Правильно думаете, - заметил он с горечью. - Только вы ведь ничего обо мне не знаете... Вы не знаете, каково это жить с матерью-алкоголичкой в бараке, где крысы шныряют белым днем, а слово "таракан" дети произносят раньше, чем слово "мама". Вы не знаете... Извините, - запнулся он, - зря я это все говорю. Вы не виноваты, и никто не виноват.

- Я не хотела вас обидеть, - торопливо сказала я. - Иногда в самом деле стоит подумать о том, что обстоятельства бывают разные. Я не имею права...

- Все нормально, - перебил он и улыбнулся. - Для таких, как я, в этой жизни дорог не так уж много. Можно продолжать счастливую жизнь в бараке, честно трудиться, это, кстати, тоже выход. Годам к сорока сможешь купить квартиру в "хрушевке" на окраине, если раньше не запьешь с горя. А как не запить, когда вокруг нищета да еще дурная наследственность. Можно, конечно, попытаться заработать деньги, но это парню вроде меня ох как непросто. Школу я закончил неплохо и в институт смог бы поступить, но вместо этого пошел в армию. А в армии своя школа, в основном учат, как сберечь шкуру и укокошить ближнего своего. Скажем прямо, не по-христиански. И после армии лучше не стало. Одно хорошо - двоюродная сестра приютила, на работу устроился, но не мог же я у нее на кухне жить, надо и совесть иметь, а снимать квартиру мне не по карману. И в один прекрасный момент ты посылаешь всех к черту и говоришь себе: я хочу денег, и мне плевать, как я их заработаю.

- Очень жаль, - серьезно сказала я, когда он замолчал.

- Что?

- Очень жаль, что вам плевать, - ответила я. - Моя жизнь до встречи с мужем вовсе не была безоблачной, впрочем, я не считаю ее какой-то особенной. Не у одной меня мама умерла, когда мне было десять лет. Отец женился вторично, и у него были еще дети, а мне особо никто внимания не уделял. Я училась и работала, жила в общежитии, четыре девчонки в одной комнате. Конечно, мне повезло, а вам нет, я встретила Анатолия, но могла ведь и не встретить. Не знаю, возможно, мне бы тоже все надоело и денег бы наверняка захотелось, но я все-таки верю, что "все равно" мне бы не было.

- Да, наверное, - глядя на меня, кивнул Олег. - Вы из другого теста. Поэтому я и чувствую себя рядом с вами... как бы это поточнее выразиться... - Он не успел договорить, мы услышали шаги и испуганно переглянулись. Он посмотрел на часы, а ключ в дверном замке уже поворачивался. Единственное, что мы успели, поменяться местами, Олег сел в кресло, а я откатила столик. Труд напрасный, и так было ясно, чем мы тут занимались. Алексей, конечно, понял, а появился именно он, хотя до его смены оставалось часа три.

- Ты рано, - заметил Олег, голос его предательски дрогнул.

- Кое-что забыл вчера, - усмехнулся Алексей, но смотрел при этом не на Олега, а на меня. Под этим взглядом я почувствовала себя крайне неуютно и торопливо опустила глаза. - А у вас тут мило, - продолжал веселиться он, - по-домашнему. Девчонка не мешает, а то я могу посидеть с ней в кухне, пока вы тут развлекаетесь?

- Ты что, спятил? - нахмурился Олег, косясь в угол, где спала Сашка.

- Я - нет, - удивился Алексей. - Это у тебя с мозгами проблемы. Причем большие. Скажи спасибо, что я помалкиваю о твоих выкрутасах, стукачество не в моей натуре, но тебе я скажу: завалишь дело, я тебе башку оторву. Понял? - Он пошел к двери, но Олег его остановил:

- Подожди, послушай... мы просто разговаривали.

- Ты кому вкручиваешь, придурок? - разозлился Алексей, резко поворачиваясь к Олегу. - Думаешь, я не соображаю? Ладно, ее я как раз понять могу, ей надо выбраться отсюда, и она, чтобы добиться своего, пойдет на все, про папу-маму расскажет и про большую любовь охотно загнет. А ты чем думаешь, кретин? Как только она окажется возле своего богатенького мужа, ты ей будешь нужен как прошлогодний снег. Она даже не вспомнит, как тебя зовут, а ты башкой рискуешь. - Он вышел, громко хлопнув дверью, ключ в замке повернулся, и стало тихо.

Я разглядывала пол у себя под ногами. Олег вздохнул и потер лицо руками, как человек, который борется со сном.

- Это неправда, - наконец сказала я.

- Я знаю, - ответил он и тоже отвел взгляд.

Оставшееся время мы провели в молчании. Олег выглядел угрюмым. Выходка Алексея, должно быть, произвела на него сильное впечатление. Я чувствовала, что необходимо собраться с силами и поговорить с Олегом, чтобы не лишиться единственного друга, но все слова казались фальшивыми, и я знала, что не смогу произнести их. Когда закончилась его смена, я почувствовала что-то вроде облегчения. Но только до того момента, пока вновь не увидела Алексея.

Когда он появился, я читала Сашке сказку и сидела к нему спиной, стараясь никак не реагировать на его приход, но и спиной чувствовала его взгляд, насмешливый, даже издевательский, а еще в нем была злость, и это меня по-настоящему пугало. С его точки зрения, я могу лишить его денег, следовательно, я враг. А с врагами не церемонятся. Он не произнес ни слова, и я к нему обратилась лишь однажды, когда Саше потребовалось в туалет. Вечер никогда не казался мне таким тягучим и страшным, а когда мы легли спать, стало даже хуже. Страх ощущался физически, он стал почти материальным, и я как-то отрешенно и без трепета подумала: "Скоро умру", но даже мысленно боялась произнести "убьют", не из-за себя, из-за Сашки.

На следующий день я ждала Олега с беспокойством и нетерпением. Мне хотелось, чтобы он быстрее пришел, чтобы томительное ожидание наконец разрешилось, но я боялась, что он, как накануне, будет молчать, превратившись из друга во врага, и эта мысль приносила мне страдания. Не только потому, что сводила мои шансы спастись к нулю, мне не хотелось в нем разочаровываться, и это открытие буквально поразило меня. "Я слишком много о нем думаю", - испугалась я и всецело сосредоточилась на Сашке. Мы рисовали, когда пришел Олег, широко улыбнулся мне, и я вдруг ощутила нечто подозрительно напоминающее счастье и заплакала, сама не знаю почему. Может, сказалось нервное напряжение, но слезы катились из моих глаз горохом, я поспешно отвернулась. Сашка не могла их не заметить и испугалась:

- Мамочка, почему ты плачешь?

- В глаз что-то попало, - ответила я, торопливо достав платок.

Когда за Славой закрылась дверь, Олег подошел, присел на корточки напротив нас, погладил Сашкины волосы, а потом взял меня за руку.

- Я что-нибудь придумаю, - сказал он тихо. Я кивнула, потому что ничего другого мне не оставалось. Конечно, мы могли бы просто сбежать отсюда, раз в доме только он и мы, добраться до ближайшего телефона, позвонить мужу. Разве я могу требовать этого от Олега? Сценарий, предложенный Алексеем... я возвращаюсь к мужу, а он... Анатолий поможет Олегу, он начнет новую жизнь, далеко отсюда, там, где будет в безопасности. Я очень хотела ему сказать об этом - и не могла. День прошел спокойно, Олег с Сашкой рисовали, потом мы вместе играли в детское лото, которое принес Олег, и старательно избегали любого упоминания о том, что мы в заточении. Со стороны все, должно быть, выглядело идиллически: семья где-то на даче, обожаемый ребенок, счастливые родители... От этого на душе становилось особенно скверно. Я должна его уговорить, подтолкнуть... я не могу рисковать дочерью... Уложив Сашу спать, я решила принять душ. Олег, не отступая от правил, запер дверь в комнату, где спал ребенок. Я уже входила в душевую, когда он неожиданно меня остановил, коснулся рукой моего плеча. Я повернулась и увидела его лицо в нескольких сантиметрах от моего лица, его руку на моем плече. "Почему бы и нет?" - мелькнуло в голове. Я хотела закрыть глаза и шагнуть ему навстречу, а вместо этого испуганно попятилась. Он сразу же убрал руку и отвернулся, не сказав ни слова.

Я боялась выходить из душа, боялась встретиться с ним взглядом. Я уже знала, что не смогу заставить себя, ложь во спасение оказалась не для меня, я просто не сумею, он все поймет и возненавидит меня. Я сделаю только хуже.

Когда я наконец вышла из душа, Олег сидел в кресле, уставившись в закрытую дверь перед собой. Я встала рядом, не произнеся ни слова, он открыл дверь, и я оказалась в комнате, устроилась на лавке, поджав ноги и обхватив колени руками.

- Я тебе книгу принес, - сообщил Олег, - как ты просила. Не знаю, понравится или нет. Сестра сказала, хорошая. - Он протянул мне книгу "Поющие в терновнике".

- Я ее читала, - сказала я, взяв книгу.

- Да? Завтра принесу другую.

- Не надо. Еще раз перечитаю. Спасибо тебе, - добавила я и только тогда сообразила, что мы перешли на "ты". Было поздно что-то менять, и я только грустно улыбнулась этой мысли.

Проснулась Саша, и оставшееся время мы провели за чтением сказок. Я старательно избегала его взгляда, а он смотрел на меня, хмурился и отвечал Сашке невпопад. А я ждала, вот сейчас, сейчас он скажет: "Все, поехали отсюда", и кошмар кончится. Он не сказал, и я не винила его за это.

В ту ночь я горько плакала, уткнувшись лицом в подушку, чтобы не потревожить Сашку, и совершенно не обращая внимания на своего стража, который лениво жевал, развалясь в кресле, и корила себя за то, что, наверное, должна была сделать, но не сделала. Что я за мать, если не могу спасти своего ребенка?

Я уснула только под утро и потому спала дольше обыкновенного, где-то часов до восьми. Алексея на посту сменил Слава, и меня это порадовало. Но ненадолго, потому что то утро стало для меня настоящим кошмаром. В девять проснулась Сашка, мы позавтракали и устроились на лавке рисовать. Через полчаса хлопнула входная дверь, раздались шаги, по производимому шуму стало" ясно, прибыло несколько человек. Я еще не успела по-настоящему испугаться, как в комнате появились трое: тот самый мужчина лет сорока, что привез нас сюда, какой-то парень и Алексей. Старший выглядел хмурым и чем-то недовольным. В комнате было жарко, и Сашка ходила в шортах, майке и босиком.