Чтение 2–й страницы книги ~Как бы не так!~

Стало ясно, что достанется медбрату, его шеф особенно не жаловал.

- Павел Степанович, - сказала я, - больной без сознания, так что для бесед с милицией совершенно не пригоден. Ничего страшного не случится, если оттуда придут позднее.

- Интересно вы рассуждаете, Марина Сергеевна, - усмехнулся он и прочел пятнадцатиминутную лекцию. Я нагло клевала носом, а под конец не удержалась и заявила:

- Я не несу ответственности за действия милиции.

- Так кто-нибудь звонил или нет?

- Понятия не имею.

* * *

Если день начался с нагоняя от начальства, добра ждать не приходится. Мотор не заводился, а когда с буксира его все-таки удалось завести, выяснилось, что ночью кто-то слил бензин. Я хлопнула дверью так, что заныла рука. Стало жалко машину, а вслед за ней и себя. Брат кашлянул за моей спиной и сказал:

- Брось. Понедельник, как известно, день тяжелый, а завтра уже вторник. Бензин у Сашки выпросим, он нам должен, как земля колхозу...

Горючее нашли и до города добирались вместе: на "Запорожце" медбрата спустило колесо, на работу он прибыл троллейбусом.

- Пальцы стучат, - заметил Брат через пару минут после того, как мы наконец тронулись с места.

- Там все стучит. Нужен ремонт, деньги и муж, лучше золотой. Мужа нет, денег нет, значит, и ремонта не будет.

- Я бы на тебе хоть завтра женился, - заверил Брат.

- Все так говорят, - усмехнулась я.

- Мужик нынче мельчает, характер давно редкость, а у тебя его на пятерых. Оттого и боязно с тобой рядом.

- Утешитель, - фыркнула я.

- Не злись, - он рукой махнул. - Опять же любишь ты хлопоты себе наживать. Вот хоть с этим мужиком...

- Чего он вам дался? - удивилась я.

- Так ведь теперь менты привяжутся: где нашла, да что видела...

- Лужу я видела, Вова, так и скажу. Как привяжутся, так и отвяжутся.

- Не сомневаюсь, - хохотнул он.

Впрочем, как бы я ни хорохорилась, но с той самой ночи, когда на лесной дороге я обнаружила мужчину с наколкой "Юра" на руке, в душе моей поселилось смутное беспокойство.

* * *

Прогноз Брата не оправдался: милиция к нашему пациенту отнеслась с прохладцей. Жив ли, нет ли - пока не ясно, показаний дать не может, а то, что в городе стреляют и нет-нет да и убьют кого, давно уже не редкость. Задали обычные вопросы и уехали.

Тот, кого звали Юра, пришел в себя в мою смену. Я как раз была рядом. Он открыл глаза, мутные и поначалу бессмысленные, прищурился, пытаясь сфокусировать зрение, и очень отчетливо спросил:

- Где я?

Голос низкий, хриплый, что неудивительно. Я склонилась к нему, чтобы он мог меня видеть, и заговорила спокойно и ласково, с той особой интонацией, которая появляется сама собой в разговоре с больным или ребенком.

- Вы в областной больнице, вам сделали операцию, ваша жизнь вне опасности.

- Вы кто? - спросил он с явным беспокойством.

- Я врач. Самое страшное для вас позади...

- Кто... - прохрипел он, тяжело вздохнул и с трудом закончил: - Кто привез меня сюда?

- Я и привезла.

В этот момент я и сама забеспокоилась, с ним начало твориться неладное, он дернулся и вроде бы хотел встать. Я удержала его, сообщив скороговоркой:

- Вас нашла я, на лесной дороге, тут неподалеку, и привезла сюда. Вам не о чем тревожиться, все просто отлично, мы вас быстро поставим на ноги...

Он меня не слушал, вновь попытался вскочить, пришлось звать на помощь Брата. Не для того я тащила этого Юру и ночь напролет его штопала, чтобы он вот так, ни с того ни с сего, взял да и умер у меня на руках.

Проваливаюсь в беспамятство, он успел схватить мою руку, и прохрипел:

- Мне нельзя здесь... нельзя!

"И как мне это понимать? - думала я, возвращаясь в ординаторскую. - Что значит "нельзя здесь"? А где тогда можно? В какой-то другой больнице, где у него есть знакомый специалист и где, как он верит, все для него сделают?"

Эта мысль мне и самой не понравилась, я решила все с кем-то обсудить. Брат вошел за мной следом. Наташка раскладывала на столе пироги с ливером и сыр, кофеварка призывно фыркала, а я терзалась?

- Слышал, что он мне сказал? - обратилась я к Брату.

- Ну... - вяло ответил он.

- Что "ну", слышал или нет?

- Слышал.

- И что думаешь?

- Ничего.

- Как это "ничего"?

- Ты, Маринка, иногда такая зануда, просто беда. Человек имеет право думать или не думать. Я не думаю.

- А что за спор? - заинтересовалась Наташка.

- Тот, из первой палаты, сказал: "Мне нельзя здесь" - и повторил - "Нельзя". Что думаешь?

- Я? - вытаращила глаза Наташка: - Что тут думать? Бредит человек. Может, дома газ не выключил и душой туда стремится, у нас задерживаться не желает...

- Глупость какая, - начала свирепеть я.

- Отчего сразу "глупость", - обиделась Наташка. - Бог знает, что ему в бреду привиделось.

- Вот-вот, - влез Брат. - Давайте не будем голову ломать. Наше дело мужичка на ноги поставить, а не загадки разгадывать.

- Он боится, - твердо заявила я. - Ты и же видел, что с ним стало твориться, как только он понял, где находится. Человек приходит в себя и первое, что говорит: "Мне здесь нельзя". 3аметь, не просит жене сообщить, или...

- Для мужичка кто-то не пожалел автоматной очереди... Лично я ничего знать не желаю. И другим не советую. Бредит себе человек, и пусть бредит.

- А может, у него с милицией нелады? Может, в розыске?

- Так ведь был милиционер.

- И что он увидел?

Мы переглянулись, и Брат заявил:

- Давайте без бурной деятельности.

- Ладно, - согласилась я. - Это дело милиции. Пусть они с ним разбираются. Мы свое дело сделали.

- Слава тебе Господи, - вздохнул Брат. - На рожон не лезем.

- Наташа, узнай, не справлялся ли кто о нем...

Наташка потянулась к телефону, а я пошла в двенадцатую палату, взглянуть на послеоперационного больного.

Когда я вернулась, Наталья все еще сидела за столом и названивала по телефону.

- Никто твоим дядькой не интересуется, - заявила она. - Я менту позвонила, что сюда приходил. Говорю, надо бы родственников отыскать. А он: "Вот сами и ищите, раз ваш дядька без документов. Может, он приезжий или одинокий". Тут я сострить решила и говорю: "А может, он у вас в розыске?"

- И он к нам бросился? - догадалась я.

- Как же, жди. Говорит, а хоть бы и в розыске, далеко все равно не убежит.

- Оптимист, - усмехнулась я. - Могу ему такого порассказать...

- Никто твоего дядьку не ищет, - сказала Наташка. - А Вовка прав, не стоит нам лезть не в свое дело. Он мудрую мысль родил: а ну как им заинтересуются те самые типы, что его не дострелили? И сюда заявятся. Не знаю, как ты, а у меня ни малейшего желания присутствовать при их свидании.

Я села в кресло, разглядывая стену напротив.

- Чего как неживая? - вздохнула Наташка.

- Пытаюсь сообразить. Куда ж нам его теперь?

- Ты что, спятила? - вытаращила она глаза.

- Еще нет. Но откровенно тебе скажу: не для того я его из кусков сшивала, чтобы какой-то придурок взял его и убил.

- Ладно пугать-то... Это ж просто Вовкины домыслы, ты знаешь, он к концу смены на многое способен.

- Домыслы или нет, а ты баба глазастая, так что по сторонам поглядывай и к разговорам прислушивайся.

- Заметано. Бдительность и еще раз бдительность. Довольна?

- Не очень. Маетно мне.

- Это оттого, что ты голову себе разной чепухой забиваешь. Человек бредит, и только... - Наташка помолчала и добавила виновато: - Правда, перед этим его пытались убить.

* * *

Под утро прибежала Ася.

- Марина Сергеевна, дядечка из первой вас зовет.

- Меня? - переспросила я несколько растерянно.

- Ага, волнуется и вас просит.

Я торопливо зашагала к первой палате. Он и вправду волновался, а это как раз то, что ему сейчас никак нельзя. Увидел меня, попытался приподняться и захрипел:

- Дочка, убьют меня здесь...

- Успокойтесь, - с порога начала я. - Вы в безопасности...

- Убьют... - повторил он.

- Вы хотите, чтобы я вызвала милицию? Хотите дать показания? - спросила я, взяв его за руку. Он вроде бы усмехнулся. - Вы назвали свое имя, адрес? Мы сообщим родственникам.

- Никаких показаний... Найди человека, очень прошу... Цыганский поселок, знаешь? Спроси Алену... он там... Скажешь, от Старика привет.

- Хорошо, я сообщу в милицию, они его разыщут.

Могу поклясться, он засмеялся.

- Послушайте, - попыталась я еще раз. - Этот человек, кто бы он ни был, вам не поможет. Вы перенесли тяжелую операцию и должны находиться здесь... - Тут мне пришлось заткнуться: он уже не слышал, впав в беспамятство.

Я же была в твердой памяти и здравом рассудке, по крайней мере, я так думала. А потому мне надлежало срочно решить, что делать. Может, я чересчур серьезно отношусь к его словам, но подобного бреда у больных мне раньше слышать не приходилось.

Конечно, разыскивать неизвестно кого в Цыганском поселке, куда даже днем порядочные люди старались не попадать, я не собиралась. Перевозить его сейчас просто нельзя. Мужик он живучий, но категория эта относительная и имеет свои пределы.

- Визитная карточка у тебя? - спросила я, отыскав Наташку.

- Ты имеешь в виду того типа из милиции?

- Его.

- Что, опять?

- Человек опасается за свою жизнь. Утверждает, что его здесь убьют. Я должна что-то сделать.

- Конечно, - развела руками Наташка.

* * *

Солдатова Евгения Петровича, который наведывался к нам, застать не удалось. Трубку поднял мужчина, представившийся Олегом Эдуардовичем. С максимальной убедительностью я поведала ему свою историю, особо указав на то, что страх за свою жизнь не способствует скорейшему выздоровлению больного и меня, как врача, это беспокоит. В отличие от своего коллеги Олег Эдуардович оказался более любознательным.

- Он назвал свое имя?

Я немного растерялась: может, и назвал, только я не догадалась спросить об этом у Аси.

- Сейчас я разыщу сестру и узнаю, - виновато ответила я.

- Я подъеду через час, - заверил он и записал приметы моего пациента.

Приехал он через три часа, когда я уже перестала ждать и начала подбирать слова и выражения для очередного телефонного разговора. Олег Эдуардович, оказавшийся тридцатилетним жгучим брюнетом с карими глазами и ресницами до подбородка, вошел в ординаторскую и, предъявив удостоверение, спросил:

- Можно с ним поговорить?

- Попробуйте, - кивнула я, испытывая легкое удовлетворение от того, что кто-то проявил должный интерес к моему "крестнику".

В палате Олег Эдуардович пробыл полминуты - больной спал, и беспокоить его я не позволила. Он посмотрел на бледное лицо, скользнул взглядом по наколке и кивнул.

- Вы его знаете? - не удержавшись, спросила я уже в коридоре.

- Еще бы, - вроде бы усмехнулся он. - Человек он у нас известный. И, честно вам скажу, избери вы в субботу другую дорогу, многим бы услугу оказали.

- Вы имеете в виду тех, кто хотел его убить? - сурово нахмурилась я.

Олег Эдуардович тяжело вздохнул.

- Человек этот стойкий противник законов и почти все успел нарушить. В общем, ценным членом общества его никак не назовешь. Сейчас в городе неспокойно, думаю, в результате очередной бандитской разборки он и заполучил пули. И если бы не вы... - В голосе его звучала печаль и горькая обида. На меня это произвело впечатление.

- И что теперь? - как можно ласковее спросила я.

- Ничего, - пожал он плечами. - Лечите. Такие обычно живучие.

- Он боится, что его убьют, - напомнила я.

- В больнице? Это вряд ли... дождутся, когда выйдет, вот тогда может быть...

Я добавила в голос ласковости:

- Вы меня не поняли. Человек боится за свою жизнь, и у него для этого есть основания. Что вы собираетесь делать?

- Я? - искренне удивился он.

- Разумеется. Насколько мне известно, именно милиция оберегает жизнь сограждан от всяческих посягательств. Или я что-то пропустила и издали новый закон?

- Мне не понятна ваша ирония, - вздохнул Олег Эдуардович.

- А мне не понятна ваша позиция, - ответила я. - Я врач и лечу людей, не спрашивая, кто они и что затеяли сотворить завтра: ограбить ребенка или взорвать весь этот мир к чертям собачьим. Я просто выполняю свой долг. У вас же есть свой. Думаю, вы обязаны его выполнять. Обязаны?

- Обязан, - неохотно согласился он. - И как, по-вашему, я должен его выполнить?

- Охранять этого человека от возможных убийц.

- Да он сам убийца, - все-таки сорвался Олег Эдуардович, нервы у него были так себе.

- Тогда посадите его в тюрьму, - кивнула я. - А если не имеете такой возможности, потому что он умнее и удачливее вас, выполняйте свой долг.

Он лучисто мне улыбнулся:

- Такая красивая женщина и такой характер, - попробовал схитрить Олег Эдуардович.

- Прекратите, - сурово отрезала я. Он убрал улыбку. Тут в коридоре появилась Ася.

- Марина Сергеевна, дядечка ваш... этот... вас зовет.

- Теперь я могу с ним поговорить? - вежливо спросил Олег Эдуардович.

- Можете, - кивнула я. - Только должна вам напомнить, что допрашивать раненых и больных, находящихся под действием наркотических средств, вы не имеете права. Все, что он вам сейчас скажет, в суде недействительно.

- Марина Сергеевна, - вздохнул он, - вашу бы энергию, да в другое русло... - Он пошел в палату, а я стала ждать, что из этого выйдет.

Появился он где-то через полчаса.

- Что он вам сказал? - вежливо поинтересовалась я.

- А ничего, - усмехнулся Олег Эдуардович с некоторым злорадством. - Темно было, никого не видел, ничего не слышал, и знать не знает, за что в него могли стрелять. Обычная история: они всегда молчат.

- Послушайте, но ведь он мне сказал... - начала я.