линии между Кордон-Брюн и озером Бан. Я не ошибся, Гарт?
упомянул о трамплине, - одностороннем лесистом скате на север,
пересекавшем диагональю его путь. Охотник, разыскивая своих, считавших его
погибшим, в то время как он был лишь оглушен падением дерева, шел все
время на юг.
кого спрашивал.
что Консейль предостерегающе посматривал на него, насвистывая: "Куда
торопишься, красотка, еще ведь солнце не взошло..." Однако ничего не
случилось.
он поднялся неожиданно быстро, его взгляд, когда он прощался, напоминал
взгляд проснувшегося. Он не замечал, как внимательно схватываются все
движения его шестью острыми глазами холодных людей. Впрочем, трудно было
решить по его наружности, что он думает, - то был человек сложных
движений.
неизвестном, это знание местности?
людей... Впрочем, в конце недели мы отплываем.
корме яхты. Консейль - Мельбурн, а еще...
сказало что-то каждому из них по-особому. - И он _н_а_й_д_е_т_ вас.
местах, наблюдая разнообразие жизни с вечной попыткой насмешливого
вмешательства в ее головокружительный лет; но наконец и это утомило его.
Тогда он вернулся в свой дом, к едкому наслаждению одиночеством без
эстетических судорог дез-Эссента, но с горем холодной пустоты, которого не
мог сознавать.
этом выделился звук ровных шагов. Они смолкли у подъезда Консейля; тогда
он получил карточку, напоминавшую Кордон-Брюн.
среди изысканной неприятности своего положения живительное и острое
любопытство. - Пусть войдет Стиль.
серебряный свет которой остановил, казалось, всей прозрачной массой своей
показавшегося на пороге Стиля. Так он стоял несколько времени,
присматриваясь к замкнутому лицу хозяина. В это мгновение оба
почувствовали, что свидание неизбежно; затем быстро сошлись.
подарив вам гравюры Морада, что собирался сделать. Она в вашем вкусе, - я
хочу сказать, что фантастический пейзаж Сатурна, изображенный на ней,
навевает тайны вселенной.
его. Я пришел сказать, что был в Сердце Пустыни и получил то же, что
Пелегрин, даже больше, так как я живу там.
отвечаю за них. Я к вашим услугам, Стиль.
Пустыни. Я! Я не нашел его, так как его там, конечно, не было, и понял,
что вы шутили. Но шутка была красива. О чем-то таком, бывало, мечтал и я.
Да, я всегда любил открытия, трогающие сердце подобно хорошей песне. Меня
называли чудаком - все равно. Признаюсь, я смертельно позавидовал
Пелегрину, а потому отправился один, чтобы быть в сходном с ним положении.
Да, месяц пути показал мне, _ч_т_о_ этот лес. Голод... и жажда... один;
десять дней лихорадки. Палатки у меня не было. Огонь костра казался мне
цветным, как радуга. Из леса выходили белые лошади. Пришел умерший брат и
сидел, смотря на меня; он все шептал, звал куда-то. Я глотал хину и пил.
Все это задержало, конечно. Змея укусила руку; как взорвало меня - смерть.
Я взял себя в руки, прислушиваясь, что скажет тело. Тогда, как собаку,
потянуло меня к какой-то траве, и я ел ее; так я спасся, но изошел потом и
спал. Везло, так сказать. Все было, как во сне: звери, усталость, голод и
тишина; и я убивал зверей. Но не было ничего на том месте, о котором
говорилось тогда; я исследовал все плато, спускающееся к маленькому
притоку в том месте, где трамплин расширяется. Конечно, все стало ясно
мне. Но там подлинная красота, - есть вещи, о которые слова бьются, как
град о стекло, - только звенит...
Поэтому я спустился на плоте к форту и заказал со станционером нужное
количество людей, а также все материалы, и сделал, как было в вашем
рассказе и как мне понравилось. Семь домов. На это ушел год. Затем я
пересмотрел тысячи людей, тысячи сердец, разъезжая и разыскивая по многим
местам. Конечно, я _н_е _м_о_г_ не найти, раз есть такой я, - это понятно.
Так вот, поедемте взглянуть, видимо, у вас дар художественного
воображения, и мне хотелось бы знать, _т_а_к_ ли _в_ы_ представляли.
всемирной истории.
и он вышагал неожиданное волнение по диагонали зала, потом остановился,
как вкопанный.
Это не оскорбление.
похоже это на грезу! Быть может, надо еще жить, а?
этого жеста оно кинулось и загремело во всех углах. - Он был. Потому, что
я его нес в сердце своем.
напоминающее сухой бред изысканного ума в Кордон-Брюн. Два человека, с
глазами, полными оставленного сзади громадного глухого пространства,
уперлись в бревенчатую стену, скрытую чащей. Вечерний луч встретил их, и с
балкона над природной оранжереей сада прозвучал тихо напевающий голос
женщины.
Лукин Евгений
Афанасьев Роман
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия