его в очень короткий срок тому, что ему еще оставалось узнать, выйдя из рук
педагогов, - а это вещи немаловажные.
Он выигрывал сражения, брал города, увеличил свою империю, усмирил
провинции, привел в порядок финансы, содействовал расцвету наук и искусств,
воздвигал здания, обессмертил себя полезными учреждениями, утвердил и
исправил законы, учредил даже академии и, чего никогда не могли понять
ученые его университета, осуществил все это, не зная ни слова по-латыни.
руководился в своем поведении смешными обычаями родной страны. Он раскрыл
двери дворца, где жили его жены, он выгнал оскорбительных стражей их
добродетели, он благоразумно доверил их верность им же самим: в их
апартаменты был такой же свободный доступ, как в какой-нибудь монастырь
фландрских каноннес, и нравы там были, конечно, такие же строгие. И это
было, без сомнения, очень мудро. Что это был за добрый султан! Не было ему
подобных, разве только в некоторых французских романах. Он был мягок,
приветлив, весел, галантен, красив собой; созданный для удовольствий, он
любил их и обладал таким умом, какого не было у всех его предшественников,
вместе взятых.
желали победы над ним; некоторые из них в этом успели. Те, которые упустили
его сердце, постарались утешиться с сановниками его двора. Молодая Мирзоза
была из числа первых. Я не стану забавляться подробным описанием качеств и
прелестей Мирзозы, мой труд оказался бы бесконечным, а я хочу, чтобы он имел
конец.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
КОТОРУЮ МОЖНО РАССМАТРИВАТЬ КАК ПЕРВУЮ В ЭТОЙ КНИГЕ
и повторяли друг другу тысячу раз все, что необузданная страсть внушает
самым умным людям. Они дошли до полной откровенности и сочли бы
преступлением утаить друг от друга самое незначительное событие своей жизни.
Не раз они высказывали друг другу странные предположения:
положении, снизошли бы вы до меня? Увенчали бы вы меня, Мирзоза?"
находят, продолжал бы Мангогул любить ее до конца?"
любовникам, приводят к ссоре наиболее нежных и часто заставляют лгать
наиболее искренних, - были у них в ходу.
рассказывать, исчерпала всю скандальную хронику Банзы. Так как она не
отличалась большим темпераментом, она не всегда была расположена к ласкам
султана, да и султан не всегда бывал расположен их оказывать. Бывали дни,
когда Мангогул и Мирзоза не знали, о чем говорить, что делать, и, хотя они
по-прежнему любили друг друга, ничто их не забавляло. Такие дни выпадали
редко. Но все же они бывали. И вот однажды наступил такой день.
которая занималась вязанием, не говоря ни слова. Погода не позволяла гулять.
Мангогул не решался предложить партию пикета. Около четверти часа длилось
это угрюмое молчание, наконец, султан, зевнув несколько раз, заговорил:
вас, не могут быть минутами скуки.
рассеянны, зеваете. Что с вами, государь?
когда я имела счастье вам понравиться. Уже четыре года, как вы любите меня.
Восемнадцать да четыре - двадцать два. Я уже порядком состарилась.
хочу вам, по крайней мере, поставить на вид, что я очень хороша как
советчица. Разнообразие удовольствий, которыми наполнены ваши дни, не
избавило вас от насыщения. Вы пресыщены. Вот ваша болезнь, государь.
бы это была правда, знаете ли вы какие-нибудь лекарства от этого?
показалось, очень пришлись по душе рассказы о галантных похождениях в их
городе, а потому она очень жалеет, что у нее нет их больше в запасе, что она
недостаточно осведомлена о приключениях при дворе, но что прибегла бы и к
этому средству в ожидании чего-нибудь лучшего.
историю всех этих сумасбродок? И если бы они были известны, кто расскажет
мне их так, как вы?
ни рассказывал, я уверена, что Вы, ваше высочество, выиграете в отношении
содержания то, что проиграете в смысле формы.
дам могут быть очень забавные приключения, - сказал Мангогул, - но как бы
они ни были забавны, что толку, раз невозможно с ними познакомиться?
думаю, что нет ничего невозможного. Гений Кукуфа, ваш родственник и друг,
делал вещи еще более трудные.
сомневаюсь, что гений обратит все свое могущество мне на пользу. Я сейчас же
запрусь в моем кабинете и призову его.
глаз и удалился.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ВЫЗОВ ГЕНИЯ
общение с другими гениями не помешали его спасению, укрылся в уединении,
чтобы всласть заняться усовершенствованием Великой Пагоды, щипать, царапать
себя, выкидывать разные шутки, скучать, беситься и издыхать с голоду. Там он
лежит на циновке, зашитый в мешок, бока его стиснуты веревкой, руки скрещены
на груди, голова закрыта капюшоном, из-под которого выглядывает только
кончик бороды. Он спит, но можно подумать, что он созерцает. У него нет
другого общества, кроме совы, дремлющей у его ног, нескольких крыс, грызущих
его подстилку, и летучих мышей, кружащихся над его головой; его вызывают,
произнося под звуки колокола первый стих ночного богослужения браминов.
Тогда он подымает свой капюшон, протирает глаза, надевает сандалии и
отправляется в путь.
держась за ноги двух больших сов. В таком виде Кукуфа появился перед
султаном.
потешиться над моими придворными дамами.
целого монастыря браминов. Что вы думаете делать с этим стадом сумасбродок?
- все.
исповедовались в своих приключениях, - этого никогда не было и не будет.
длинную бороду. Его размышление было непродолжительным.
удовлетворены.
с левой стороны платья, и вытащил оттуда, вместе с иконками, освященными
зернами, маленькими свинцовыми пагодами и заплесневелыми конфетами,
серебряный перстень, который Мангогул принял сначала за кольцо св.
Губерта{406}.
палец, мой сын. Все женщины, перед которыми вы повернете его камень,
поведают вам свои похождения громко, ясно и понятно, но не думайте, что они
будут говорить с вами ртом.
о вещах, какие вы желаете знать, - сказал Кукуфа, - своим сокровищем.
Говорящее сокровище! Это неслыханная вещь!
полагайтесь на мои слова, идите, и да благословит вас Брама. Воспользуйтесь
как следует своим секретом и помните о том, что любопытство может повести к
худу.
сов и исчез в вышине.
Ильин Андрей
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Громыко Ольга
Буркатовский Сергей
Куликов Роман