нежном пространстве, и каждая клеточка моего хвостика исходила сладкими
волнами наслаждения.
девочка дошла до совершенного исступления, несколько раз принималась с
криком биться на хвостике, как рыбка на крючке, вцеплялась мне в плечи
ногтями так, что я боялся за ее пальцы, а теплый сок ручьем тек из нее мне
в пах, совершенно намочив измятую простыню. Когда, наконец, я перестал
мучить ее, и она, вскрикнув последний раз в последней волне блаженства,
будто подстреленная, упала мне на грудь, шепча что-то бессвязное, я понял,
что ночь для нас закончилась и сейчас мы уснем, словно уходя в зимнюю
спячку. Ирочка заснула бы прямо на моем хвостике, но наши тела стали
мокрыми от горячего пота, так что она соскользнула на подушку.
сумасшедшего вечера, она сумела чуть нахмурить брови и, не открывая глаз,
едва слышно прошептать:
мелькали тени придорожных столбов. У меня было такое чувство, словно я
клубок ниток, зацепившийся за Москву и потихоньку разматывающийся, пока
поезд увозит его на юг.
места с пригодным для жизни климатом. Сейчас, похоже, мне это удавалось,
но настроение было отвратительное. На севере остались дом, к которому я
едва успел привыкнуть после целого года путешествий, друзья, любимая
девушка. На юге меня, видимо, не ждало ничего, кроме безнадежного
одиночества и изнурительной работы в чужой стране.
вернулся из Израиля в Россию.
человек, а наши там сразу бросают мужей и ищут любого израильтянина, хоть
самого завалящего. На приличную работу не надейся. Страна забита
иммигрантами отсюда, и все мучаются без работы. Единственное, на что ты
можешь рассчитывать - вкалывать с арабами на стройке. Десять часов в день
без выходных, два доллара в час. Если надсмотрщик увидит, что ты
остановился передохнуть - уволит. Если не увидит, арабы зарежут. Главное,
оставь денег на обратную дорогу. А лучше - не езди вообще в эту сволочную
страну. Дыра, гнилая провинция, сборище расистов... - он еще долго
рассказывал, какое это ужасное место, чуть ли не хуже Совка.
довольно сложным путем. Доехав до Кишинева, я сел на электричку до Унген,
последнего приграничного городка, и стал дожидаться поезда
Москва-Бухарест. Международные поезда всегда дороже, поэтому их я мог
использовать только непосредственно для пересечения границы.
голосом.
бумажках.
поезду.
Румыны такой народ, такой народ... Мы бы тебе помогли, но сейчас самим
тяжело. Не сезон, челноков мало. Храни тебя господь, сынок...
проснулся уже в Бухаресте. Город еще дремал в утреннем тумане, пропитанном
прохладным дождем. По пустынным улицам бродили тени советских челноков,
дожидавшихся экспресса на Софию. На стенах болтались листовки времен
революции, а в одном дворе еще висел расстрелянный из рогаток портрет
Чаушеску.
девчушка лет семнадцати в сопровождении матери и тетки. "Охрана"
подозрительно оглядела мою выцветшую штормовку и самодельный рюкзак, после
чего стала решительно пресекать любые попытки пообщаться с девушкой.
европейских поездах, укрылись пледом и молчали под бдительным взглядом
дуэний. По невеселому взгляду ее черных глаз я почувствовал, что ей так же
грустно и одиноко, как и мне. Мы переглянулись и, разом закрыв глаза,
попытались уснуть. Мокрые поля по-прежнему тянулись за окном под мрачным
серым небом.
моему удивлению, она не отодвинула ногу, а лицо ее осталось совершенно
неподвижным. Но не уснула же она за две минуты! Я совершенно не был
расположен к амурным приключениям, однако мне было интересно, долго ли она
будет делать вид, что ничего не замечает. Ну можно ли было не схулиганить
в такой ситуации? Поэтому я стал легонько поглаживать ее ножку от ступни
до колена - дальше дотянуться не удавалось.
ресницы, я заметил, что ее веки чуть-чуть напряглись. Тогда, продолжая
ласкать ее голень ладонью, я носком ноги осторожно провел по внутренней
стороне ее обтянутого джинсами бедра. Со стороны было невозможно ни о чем
догадаться, но я-то почувствовал, как напряглась ее стройная ножка, и
видел, что она еще сильнее зажмурилась и прикусила губу. На ее нежных
щеках появился слабый румянец, почти невидимый в желтовато-сером свете,
пробивавшемся сквозь мутные оконные стекла.
медленно-медленно, ухитрившись не пошевелить плед, вытянул ногу и стал
гладить девушку большим пальцем сквозь жесткую ткань ширинки. Спешить нам
было некуда.
"дуэньи"
очаровательной спутнице лобок, пах и нижнюю часть попки.
сне, и при этом ухитрилась незаметно расстегнуть штанишки. Потом со
скоростью минутной стрелки, следя из-под полуприкрытых век, чтобы плед
оставался неподвижным, девушка приспустила джинсы. Еще через полчаса она
вздохнула и, продолжая ласкать мою ногу прохладными пальчиками, завела мой
неутомимый палец в свою истекающую соком норку.
то краснела, то бледнела, закусывала губу, судорожно вздрагивала,
жмурилась, закатывала глаза под веками, царапала ногтями мою голень, но ни
разу не застонала и не сделала слишком резкого движения. Несколько раз она
в изнеможении заставляла меня убрать палец, но через минуту жадно хватала
его и засовывала обратно, словно вцепившийся в шприц наркоман. Голубые
тени медленно проступали под ее пушистыми ресницами. Наконец она
решительно отодвинула мою ногу, осторожно натянула штаны и, кажется,
уснула по-настоящему.
то другая вскидывала голову, всматривалась в нас и снова начинала клевать
носом. Я встал и вышел в коридор. Скучные равнины Румынии тянулись до
потемневшего горизонта.
меня за руку, она быстро отвела меня в вагонный туалет, села на унитаз,
спустила мне штаны, два раза сделала быстрый неумелый минет и исчезла, не
дав даже поцеловать себя. Когда я вернулся на свое место, вся троица
весело болтала, уплетая классический железнодорожный набор - курицу,
крутые яйца и отбивную из помидоров. До последней станции перед болгарской
границей оставалось сорок минут.
с московским телефоном, но она или никогда им не воспользовалась, или не
застала меня дома. С тех пор прошло много времени, но я все еще жалею, что
наше знакомство было столь поверхностным и мимолетным. Мы не только не
знаем имен друг друга, но даже ни разу толком не встретились взглядом.
бесчисленными пересадками Болгарию. - Оставил дома такую девочку - нежную,
любящую, страстную, самую лучшую на свете! Будешь теперь полгода
перебиваться дурацкими подростковыми извращениями, да и этого, наверное,
больше не обломится..."
всегда помогает мне вытащить себя из плохого настроения, даже если дождь
льется за шиворот, а проносящиеся мимо машины обдают грязью. На некоторое
время я приободрился, но к вечеру снова сник. Попутный грузовик довез меня
до Стамбула.
пришлось тащиться ближе к центру.
внимание, но там оказалось слишком грязно даже для такого жалкого
бездомного бродяги. В конце концов я забрался на какую-то стройку,
расстелил в сухом уголке спальный мешок и долго лежал, слушая, как стучит
по полу дождь. Если бы было видно луну, я, наверное, завыл бы на нее от
тоски и одиночества.
Веселая публика быстро заполняла узкие улицы. Клерки в безукоризненных
Роллинс Джеймс
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Акунин Борис
Лукьяненко Сергей