дурочку, в столь важных вопросах нельзя полагаться. Что уж это за ужин без
сыра, свежего дэнлопского сыра?"
потекли из угла рта.
взгляды на свою внучку Мэри, сидевшую против нее в кресле, в котором
обычно сидел отец и которое поэтому было священным и запретным для всех
остальных.
она совершила, забыв о первом и усевшись во второе. Ее кроткие карие глаза
были устремлены в окно, сосредоточенно глядели вдаль, словно видели там
нечто, чаровавшее ее сияющий взор.
тихонько бессознательно качала головой, потряхивая локонами, и при этом по
ее волосам, как рябь по воде, скользили блики света. Ее маленькие ручки,
гладкие и нежные, как лепестки магнолии, лежали на коленях ладонями
кверху, своей пассивностью свидетельствуя о том, что Мэри вея поглощена
размышлениями. Она сидела прямо, как стебель тростника, прекрасная
задумчивой и безмятежной красотой глубокого, спокойного озера, где
качаются тростники.
ее семнадцать лет, бледное лицо и стройная, еще не сформировавшаяся фигура
дышали спокойной уверенностью и силой.
собственного достоинства не позволяло ей прямо приступить к вопросу о
сыре, и вместо этого она сказала с подавленной и оттого еще более сильной
злобой:
глуха и нема? Почему ты сегодня забыла купить то, что тебе наказывали? На
этой неделе не было дня, чтобы ты не выкинула какой-нибудь глупости. Или
ты очумела от жары?
задумчивости и улыбнулась, словно солнцем осветив тихое и грустное озеро
своей красоты.
открыла рот, чтобы ловить мух. Это замечательное занятие для тех, кому
делать нечего. Верно, ты этим и занималась сегодня, когда ходила в город
за покупками. Меньше бы зевала, так лучше запомнила бы, что надо!
Маргарет Броуди. Вошла торопливо, мелкими и быстрыми шажками, наклонившись
вперед и волоча ноги. Такова была ее обычная походка, - казалось, она
всегда куда-то спешит и боится опоздать. Она сменила халат, в котором
обычно стряпала и убирала, на юбку и черную шелковую блузку, но юбка была
в пятнах, у пояса болталась какая-то неаккуратно завязанная тесемка, а
волосы были растрепаны и висели прядями вдоль щек. Голова Маргарет была
постоянно наклонена набок. Когда-то это делалось для того, чтобы выразить
покорность и истинно христианское смирение в дни испытаний и бедствий, но
время и вечная необходимость изображать самоотречение сделали этот наклон
головы привычным. Ее нос, казалось, тоже отклонился от вертикального
направления, - быть может, из сочувствия, но вероятнее всего - вследствие
нервного тика, который развился у нее в последние годы и создал привычку
проводить по носу справа налево тыльной стороной руки.
что-то трогательное. Она имела вид человека, падающего от изнеможения, но
постоянно подстегивающего в себе последнюю энергию. Ей минуло сорок два
года, но она казалась на десять лет старше.
молодая лань на старую овцу.
необходимости улаживать семейные передряги, с первого взгляда заметила
гнев старухи в растерянность дочери.
шестого, а чай еще не заварен! Ступай позови сестру. А вы, бабушка, все ли
поджарили? Ах, боже мой, да у вас один кусок подгорел! Давайте его сюда,
придется мне его съесть. В этом доме ничего не должно пропадать даром!
тарелку, затем принялась без всякой надобности переставлять посуду на
накрытом к чаю столе, как бы показывая, что все сделано не так, как надо,
и придет в порядок только тогда, когда грех небрежной сервировки будет
заглажен ее безропотными, самоотверженными усилиями.
когда дочь встала и вышла в переднюю.
возрасте (Несси было только двенадцать лет), они резко отличались друг от
друга и наружностью и характером, и контраст между ними сразу бросался в
глаза.
как лен, почти бесцветные и заплетены в две аккуратные косички; она
унаследовала от матери ее кроткие глаза с поволокой, нежно-голубые, как
цветы вероники, испещренные едва заметными белыми крапинками, - глаза с
тем неизменно-ласковым и умильным выражением, которое заставляло думать,
что она постоянно стремится всех задобрить. Личико у нее было узкое, с
высоким белым лбом, розовыми, как у восковой куклы, щеками, острым
подбородком и маленьким ртом, всегда полуоткрытым благодаря несколько
отвисающей нижней губе: все это, так же как и мягкая, неопределенная
улыбка, с которой она в эту минуту вошла в кухню, свидетельствовало о
природной слабости этого еще не сложившегося характера.
подойдя к матери на обычный осмотр.
не ожидая ответа, посмотрела на часы и скомандовала: - Садитесь все!
сидели в ожидании, и рука миссис Броуди беспокойно повисла наготове над
стеганой покрышкой чайника. Но вот в это выжидательное молчание ворвался
низкий и густой звон старых дедовских часов в передней, пробивших один
раз, и в то же мгновенье щелкнул замок у входной двери, затем ее с силой
захлопнули. Стукнула поставленная на место трость; по коридору мерно
прозвучали тяжелые шаги; дверь в кухню отворилась, и вошел Джемс Броуди.
Он направился к ожидающему его столу, сел, протянул руку за своей
собственной большой чашкой, наполненной до краев горячим чаем; потом ему
подали прямо с плиты полную тарелку ветчины с яйцами, булку, специально
для него нарезанную и намазанную маслом, и он, как только сел, принялся за
еду. Строгая пунктуальность, с какой вся семья собиралась к вечернему чаю,
и их напряженное ожидание тем и объяснялись, что ритуал немедленного
обслуживания главы дома во время трапез, как и во всех других случаях, был
одним из неписанных законов, царивших в этом доме.
роста, выше шести футов, с плечами и шеей, как у быка. Голова у него была
массивная, глаза - небольшие, серые, глубоко ушедшие под лоб, а челюсти
такие крепкие и мускулистые, что, когда он жевал, под гладкими загорелыми
щеками ритмически вздувались и опадали большие твердые желваки. Лицо его,
широкое и здоровое, было бы красиво, если бы не слишком низкий лоб и узкий
разрез глаз. Густые темные усы отчасти прикрывали рот, но нижняя губа
выступала из-под них с угрюмым и дерзким высокомерием.
поросли густыми темными волосами. Нож и вилка, зажатые в этой громадной
лапе, казались по сравнению с ней просто игрушечными и до смешного
неуместными.
остальным, но их меню состояло, разумеется, из одного только чая с
гренками; сигнал подала бабушка, жадно завладев своими мягкими ломтиками.
Иногда, если ее сын бывал в особенно благодушном настроении, он милостиво
уделял ей со своей тарелки лакомые кусочки, но сегодня она по его манере
держать себя видела, что этого редкого угощения ей не дождаться, и
безропотно удовлетворилась тем скромным наслаждением, какое могла
доставить ей имевшаяся в ее распоряжении пища. Остальные члены семьи ели
каждый на свой лад: Несси - с большим аппетитом, Мэри - рассеянно, а
миссис Броуди, втихомолку закусившая какой-нибудь час тому назад, ковыряла
подгорелый кусок на своей тарелке с видом существа, слишком хрупкого и
слишком обремененного заботами о других, чтобы находить удовольствие в
еде.
обсасывал усы, лязгом вставных зубов бабушки, старавшейся извлечь
максимальной наслаждение и пользу из процесса насыщения, да время от
времени шмыганьем неугомонного носа мамы. На лицах участников этого
странного семейного чаепития не заметно было ни удивления, ни сожаления по
поводу отсутствия общего разговора за столом: они жевали, пили, глотали,
не произнося ни слова, а над всем царил грозный глаз Джемса Броуди. Когда
хозяину угодно было молчать, никто не смел произнести ни слова, сегодня же
он был в особенно сердитом настроении и, хмурясь, в промежутках между