Чтение 2–й страницы книги ~Верхом по темной тропе~

каждая скала - по меньшей мере дюжина скал - на той стороне, что обращена к
дому, раскрашена белым с отчетливо выписанными черными цифрами. Эти цифры
обозначали расстояние в ярдах от двери до той самой скалы. Па был
предусмотрительным человеком и предпочитал стрелять наверняка.

Но теперь Па не стало, и она одна, а ее сыновья не знали, как отчаянно
нужны ей.

Она выдохлась. Ее кости болели, и когда садилась, то вставала с усилием.
Даже заварка чая давалась ей с трудом, а иногда, усаживаясь в кресло
отдохнуть, она думала, что хорошо бы просто остаться сидеть и никогда больше
не вставать.

Это было бы легко, слишком легко, а ей никогда ничего не давалось просто.

Она растила детей, не выпуская из рук винтовку. Эм на своих плечах
принесла на ранчо двух ковбоев - обоих раненных в живот и стонущих.

Первым человеком, которого она убила, был отбившийся от племени киова
бандит-индеец, последним - подручный Джейка Фланнера. Между этими было еще
несколько, но она не считала сколько.

Они выиграют. Она не вечна, и Джейк Фланнер мог нанять много людей. Он
мог держать их там, за окнами, пока она не выдохнется окончательно и вместе
с ней - ее желание победить.

Пока она умудрялась хоть немного вздремнуть, и ей этого хватало - ведь
старики спят меньше, чем молодые. Но однажды она вздремнет чуть дольше, чем
следует, и они поднимутся к дому и прикончат ее.

Они подожгут дом. Для них это самый простой выход. Потом скажут, что дом
загорелся случайно, а она погибла в огне. Объяснение будет правдоподобным, и
кто бы ни приехал разбираться - если вообще кто-то приедет - захочет
поскорее все закончить и уехать.

Ближайший представитель закона жил за много миль отсюда, а тропы здесь
нелегкие.

У Эмили Тэлон оставалась единственная надежда: ее мальчики вернутся
домой. Ради этого она и жила, ради этого боролась.

- Береги ранчо для детей, - всегда говорил Па. Знал ли он, как долго это
продлится?

Когда умер Па, из сыновей оставались в живых только двое. Самый старший
погиб в шестнадцать лет на него упала лошадь, а второго убили индейцы на
равнинах Западной Небраски. Третий скончался всего через четыре недели после
рождения, а четвертый умер в перестрелке с бандитами, пытавшимися угнать
скот, прямо здесь, на "Эмпти".

Двое оставшихся были совсем разными - и в годах, и в поступках. Барнабас
с самого начала хотел уехать учиться в Канаду; он так и сделал. Когда его
обучение почти закончилось, он поехал доучиваться во Францию и жил там у
родственников. Сейчас служил во французской армии или где-то еще.

Майло был на восемь лет моложе. Если Барнабас спокойный, вдумчивый и
прилежный, то Майло - порывистый, энергичный и вспыльчивый. В пятнадцать лет
он выследил и убил бандита, застрелившего брата на "Эмпти". Через год он
убил разбойника на границе Техаса и Оклахомы. В семнадцать лет вступил в
армию конфедератов, дослужился до сержанта, затем до лейтенанта. Война
закончилась, и они больше не слыхали о нем.

Не приходило вестей и от Барнабаса. Его последнее письмо пришло из
Франции несколько лет назад.

...Эм Тэлон подбросила веток в огонь, потом прошаркала в передний холл
поглядеть в окно. Беспрерывно сверкала молния, и она не увидела и не
услышала ничего, кроме дождя.

Эм боялась дождя, потому что в грозу и дождь она хуже видела и слышала. А
ее "наблюдатели" зарылись в норы под скалами.

Фланнер и его люди еще не знали о ее "наблюдателях". Рядом с воротами во
дворе было насыпано несколько куч камней и хвороста, и в них жили сурки. Они
не раз предупреждали ее, когда рядом появлялось что-то незнакомое, и она
воспринимала их свист как сигнал тревоги.

Вернувшись к креслу, Эмили осторожно опустилась в него и со вздохом
откинулась на спинку. Было время, когда она скакала по этим самым равнинам,
свободная, словно ветер, скакала рядом с Тэлоном, чувствуя, как бьется ветер
в волосах, как солнце греет спину.

В первые, самые тяжелые годы она работала на лошади с лассо, как самый
настоящий ковбой. Она охотилась, чтобы накормить семью, помогала натягивать
на ограду первую проволоку, привезенную на ранчо, и ворочать лебедку, когда
Па копал колодец.

Теперь она стала старой и уставшей. После длинных и бессонных ночей она
дрожала, но страха не было. Эм надеялась только на одно - когда в конце
концов они придут за ней, она проснется вовремя и успеет выстрелить.

Раньше ее ничто не пугало, но тогда рядом был Па, а теперь его не стало.

Мало-помалу ее усталые мускулы расслабились. За окном грохотал гром, и за
щелями ставней коротко блистала молния. Скоро надо опять проверять двор.
Скоро.

Ее глаза закрылись... только на минутку, сказала она себе, только на одну
короткую, благословенную минутку...

2

Мне не надо было напоминать, что пора искать место, где можно укрыться от
дождя и поесть чего-нибудь горячего и вкусного. Может, и выпить.
Длинноногий, костлявый чалый подо мной убегался и шел уже с трудом. Мы с ним
хорошо проехались. Кажется, на этот раз я сбежал от неприятностей, но делать
прогнозы поостерегусь, пока не увижу, какие карты сдала мне судьба.

Сверкнула молния, и в стороне в ее свете блеснули мокрые от дождя крыши.
Холодная капля скользнула с шеи на спину. Я выругался.

Я не имел понятия, чей на мне дождевик, но был рад, что захватил его с
собой, а не оставил вместе с владельцем. Во всяком случае, несколько дней он
будет лечить головную боль от моего удара, и ему лучше побыть в постели.

Впереди был городок, это точно. Или то, что в этих краях сходило за
городки.

Невдалеке стояло шесть-восемь домов, которые могли быть магазинами или
салунами, а также хибары, где жили люди. В одном из домов свет горел сразу в
четырех окнах, и над двумя из них висела вывеска "Отель", поэтому я повернул
к конюшне.

Там никого не было, и я нашел свободное стойло, разнуздал лошадь, протер
ее сухим сеном и, забрав с собой винтовку и седельные сумки, пошел к
воротам. И вдруг из-за угла, стелясь по земле, вынеслась упряжка. Я в это
время собирался перейти Дорогу и едва успел отскочить, чтобы меня не
переехали.

Поравнявшись с отелем, ездок натянул вожжи, спрыгнул с повозки и оказался
худенькой девушкой в промокшем насквозь платье, которое прилипало к довольно
приличной фигурке. Она привязала лошадей и вошла в салун.

Когда я открыл дверь и тихо вошел, она стояла посреди комнаты, вся
вымокшая, в дорожной грязи, и была в центре внимания.

В салуне толпились человек пять-шесть. Большой белокурый мужчина в
красной рубашке с гадкой ухмылкой стоял у бара.

- Это та приблудшая, что взялась работать на Спада Тейвиса, - говорил он.
- Похоже, она сбежала и бросила беднягу Спада, а он ведь столько от нее
ждал.

- Я хотела бы поговорить с хозяином этого заведения, - сказала девушка. -
Пожалуйста, скажите, где он. Мне нужна работа.

- Недостаточно толста на мой вкус. - Говорящий был невысоким крепким
брюнетом. - Я люблю пышненьких, чтобы было за что подержаться. А эта слишком
костлявая.

Я тихонько прикрыл дверь и остановился. Сцена мне не очень нравилась, но
я не искал приключений. Трое из присутствующих старались не обращать
внимания, но видно было, что происходящее им не по нутру. Мне тоже.

Никто не говорит, что Логан Сакетт герой. Я всю жизнь мотался по диким
тропам и уводил то здесь, то там пару лошадей, да и скот тоже. Мне случалось
скакать вместе с жесткими ребятами, и время от времени по моим следам шли
люди с веревкой, но я никогда не беспокоил женщин.

- Эй ты, - сказал ей блондин, - иди-ка сюда.

- И не подумаю. - Она была испугана, но держалась молодцом. - Я честная
девушка, Лен Спайви, и ты это знаешь. Он рассмеялся, потом медленно
выпрямился:

- Ты идешь или мне к тебе подойти?

- Оставьте ее в покое, - сказал я.

На секунду все замерли. Можно было подумать, будто я разбил окно или
что-то в этом роде - так все вдруг остановились и повернулись ко мне.

Смотреть-то, правда, было особенно не на что. Я - крупный парень, вешу
фунтов 215 и большая часть их расположена на груди и плечах. У меня обвислые
усы и трехдневная щетина. Стригся не помню когда, в моей замызганной шляпе
дырка от пули, которую схлопотал не так уж давно. Дождевик расстегнут,
кожаные штаны намокли, а сапоги такие стоптанные, что большие калифорнийские
шпоры подволакиваются по полу.

- Что вы сказали? - блондин смотрел на меня так, словно не мог себе
поверить. Кажется, еще никто не мешал ему делать то, что он пожелает.

- Я сказал, оставьте ее в покое. Не видите, леди промокла, устала, и ей
нужна комната.

- Не лезьте не в свое дело, мистер. Если ей нужна комната, может занять
мою - вместе со мной. Я повернулся к ней:

- Не обращайте внимания на эти разговоры, мэм. Садитесь вон туда, а я
побеспокоюсь, чтобы вам принесли поесть и попить.

Блондину я не очень-то понравился.

- Незнакомец, - сказал он, - лучше поостерегитесь. Это чужой для вас
город. На вашем месте я бы оседлал то, на чем приехал, и смотался бы отсюда.

Мы, Сакетты с гор Клинч, не отличаемся вежливостью. По моему разумению,
если человек достаточно большой, чтобы открыть рот, он достаточно большой
для того, чтобы отвечать за последствия, а от разговоров я уже устал.