read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



всего, что он считал своими обязанностями, интересами, заботами, надеждами,
- отдалить его гораздо больше, чем он, вероятно, мог себе представить, когда
ехал в наемном экипаже на вокзал. Пространство, которое переваливалось с
боку на бок между ним и родным домом, кружилось и убегало, таило в себе
силы, обычно приписываемые времени с каждым часом оно вызывало все новые
внутренние изменения, чрезвычайно сходные с теми, что создает время, но в
некотором роде более значительные. Подобно времени, пространство рождает
забвенье оно достигает этого, освобождая человека от привычных связей с
повседневностью, перенося его в некое первоначальное, вольное состояние, и
даже педанта и обывателя способно вдруг превратить в бродягу. Говорят, что
время - Лета но и воздух дали - такой же напиток забвения, и пусть он
действует менее основательно, зато - быстрее.
Нечто подобное испытывал и Ганс Касторп. Он вовсе не собирался
придавать своей поездке особое значение, внутренне ожидать от нее чего-то.
Напротив, он считал, что надо поскорее от нее отделаться, раз уж иначе
нельзя, и, вернувшись совершенно таким же, каким уехал, продолжать обычную
жизнь с того места, на котором он на мгновение прервал ее. Еще вчера он был
поглощен привычным кругом мыслей - о только что отошедших в прошлое
экзаменах, о предстоящем в ближайшем будущем поступлении практикантом к
"Тундеру и Вильмсу" (судостроительные верфи, машиностроительный завод,
котельные мастерские) и желал одного - чтобы эти три недели прошли как можно
скорее, - желал со всем нетерпением, на какое, при своей уравновешенной
натуре, был способен. Но теперь ему начинало казаться, что обстоятельства
требуют его полного внимания и что, пожалуй, не следует относиться к ним так
уж легко. Это возношение в области, воздухом которых он еще никогда не дышал
и где, как ему было известно, условия для жизни необычайно суровы и скудны,
начинало его волновать, вызывая даже некоторый страх. Родина и привычный
строй жизни остались не только далеко позади, главное - они лежали где-то
глубоко внизу под ним, а он продолжал возноситься. И вот, паря между ними и
неведомым, он спрашивал себя, что ждет его там, наверху. Может быть, это
неразумно и даже повредит ему, если он, рожденный и привыкший дышать на
высоте всего лишь нескольких метров над уровнем моря, сразу же поднимется в
совершенно чуждые ему области, не пожив предварительно хоть несколько дней
где-нибудь не так высоко? Ему уже хотелось поскорее добраться до места: ведь
когда очутишься там, то начнешь жить, как живешь везде, и это карабканье
вверх не будет каждую минуту напоминать тебе, в сколь необычные сферы ты
затесался. Он выглянул в окно: поезд полз, извиваясь по узкой расселине
были видны передние вагоны и паровоз, который, усиленно трудясь, то и дело
выбрасывал клубы зеленого, бурого и черного дыма, и они потом таяли в
воздухе. Справа, внизу, шумели воды слева темные пихты, росшие между
глыбами скал, тянулись к каменно-серому небу. Временами попадались черные
туннели, и когда поезд опять выскакивал на свет, внизу распахивались
огромные пропасти, в глубине которых лежали селения. Потом они снова
скрывались, опять следовали теснины с остатками снега в складках и щелях.
Поезд останавливался перед убогими вокзальчиками и на конечных станциях, от
которых отходил затем в противоположном направлении тогда все путалось, и
трудно было понять, в какую же сторону ты едешь и где какая страна света.
Развертывались величественные высокогорные пейзажи с их священной
фантасмагорией громоздящихся друг на друга вершин, и тебя несло к ним, между
ними, они то открывались почтительному взору, то снова исчезали за
поворотом. Ганс Касторп вспомнил, что область лиственных лесов уже осталась
позади, а с нею, вероятно, и зона певчих птиц, и от мысли об этом замирании
и оскудении жизни у него вдруг закружилась голова и ему стало не по себе он
даже прикрыл глаза рукой. Но дурнота тут же прошла. Он увидел, что подъем
окончен, - перевал был преодолен. И тем спокойнее поезд побежал по горной
долине.
Было около восьми часов вечера, и сумерки еще не наступили. Вдали
открылось озеро, его воды казались стальными, черные пихтовые леса
поднимались по окружавшим его горным склонам чем выше, тем заметнее леса
редели, потом исчезали совсем и глаз встречал только нагие, мглистые скалы.
Поезд остановился у маленькой станции. - это была Давос-деревня, - Ганс
Касторп услышал, как на платформе выкрикнули название: он был почти у цели.
И вдруг совсем рядом раздался голос его двоюродного брата Иоахима Цимсена, и
этот неторопливый гамбургский голос проговорил:
- Ну здравствуй! Что же ты не выходишь? - И когда Ганс высунулся в
окно, под окном, на перроне, оказался сам Иоахим, в коричневом демисезонном
пальто, без шляпы, и вид у него был просто цветущий. Иоахим рассмеялся и
повторил: - Вылезай, не стесняйся!
- Я же еще не доехал, - растерянно проговорил Ганс Касторп, не вставая.
- Нет, доехал. Это деревня. До санатория отсюда ближе. У меня тут
экипаж. Давай-ка свои вещи.
Тогда, взволнованный приездом и свиданием, Ганс Касторп смущенно
засмеялся и передал ему в окно чемодан, зимнее пальто, портплед с зонтом и
тростью и даже книгу "Ocea team hi ". Затем пробежал по узкому коридору и
спрыгнул на платформу, чтобы, так сказать, самолично приветствовать
двоюродного брата, причем поздоровались они без особой чувствительности, как
и полагается людям сдержанным и благовоспитанным. Почему-то они всегда
избегали называть друг друга по имени, боясь больше всего на свете выказать
излишнее душевное тепло. Однако называть друг друга по фамилии было бы
нелепо, и они ограничивались простым "ты". Это давно вошло у них в привычку.
Неподалеку стоял человек в ливрее и фуражке с галунами, наблюдая за
тем, как они торопливо и несколько смущенно пожимают друг другу руку, причем
молодой Цимсен держался совсем по-военному затем человек этот подошел к ним
и попросил у Ганса Касторпа его багажную квитанцию, - это был портье из
интернационального санатория "Берггоф" он сказал, что получит большой
чемодан приезжего на станции "Курорт", а экипаж доставит господ прямо в
санаторий, они как раз поспеют к ужину. Портье сильно хромал, и первый
вопрос, с каким Ганс Касторп обратился к двоюродному брату, был:
- Он что - ветеран войны? Почему он так хромает?
- Ну да! Ветеран войны! - с некоторой горечью отозвался Иоахим. - Это
болезнь сидит у него в коленке, или, верней, сидела, ему потом вынули
коленную чашку.
Ганс Касторп понял свою оплошность.
- Ах, так! - поспешно сказал он, не останавливаясь, поднял голову и
бросил вокруг себя беглый взгляд. - Ты же не станешь уверять меня, что у
тебя еще не все прошло? Выглядишь ты, будто уже получил офицерский темляк и
только что вернулся с маневров. - И он искоса посмотрел на двоюродного
брата.
Иоахим был выше и шире в плечах, чем Ганс Касторп, и казался
воплощением юношеской силы, прямо созданным для военного мундира. Молодой
Цимсен принадлежал к тому типу темных шатенов, которые встречаются нередко
на его белокурой родине, а и без того смуглое лицо стало от загара почти
бронзовым. У него были большие черные глаза, темные усики оттеняли полные,
красиво очерченные губы, и он мог бы считаться красавцем, если бы не
торчащие уши. До известного момента его жизни эти уши были его единственным
горем и заботой. Теперь у него было достаточно других забот. Ганс Касторп
продолжал:
- Ты ведь потом вместе со мной вернешься вниз? Не вижу, почему бы тебе
не вернуться...
- Вместе с тобой? - удивился Иоахим и обратил к нему свои большие
глаза, в которых и раньше была какая-то особая мягкость, а теперь, за
минувшие пять месяцев, появилась усталость и даже печаль. - Когда это -
вместе с тобой?
- Ну, через три недели?
- Ах так, ты мысленно уже возвращаешься домой, - заметил Иоахим. - Но
ведь ты еще только приехал. Правда, три недели для нас здесь наверху - это
почти ничто. Но ты-то явился в гости и пробудешь всего-навсего три недели,
для тебя это очень большой срок! Попробуй тут акклиматизироваться, что
совсем не так легко, должен тебе заметить. И потом - дело не только в
климате: тебя ждет здесь немало нового, имей в виду. Что касается меня, то
дело обстоит вовсе не так весело, как тебе кажется, и насчет того, чтобы
"через три недели вернуться домой", это, знаешь ли, одна из ваших фантазий
там, внизу. Я, правда, загорел, но загар мой главным образом снежный, и
обольщаться им не приходится, как нам постоянно твердит Беренс а когда было
последнее общее обследование, то он заявил, что еще полгодика мне уж
наверняка здесь придется просидеть.
- Полгода? Ты в своем уме? - воскликнул Ганс Касторп. Они вышли из
здания станции, вернее - просто сарая, и уселись в желтый кабриолет,
ожидавший их на каменистой площадке когда гнедые тронули, Ганс Касторп
возмущенно задвигался на жестких подушках сиденья. - Полгода? Ты и так здесь
уже почти полгода! Разве можно терять столько времени!..
- Да, время, - задумчиво проговорил Иоахим он несколько раз кивнул,
глядя перед собой и словно не замечая искреннего возмущения двоюродного
брата. - До чего тут бесцеремонно обращаются с человеческим временем -
просто диву даешься. Три недели для них - все равно что один день. Да ты сам
увидишь. Ты все это еще сам узнаешь... - И добавил: - Поэтому на многое
начинаешь смотреть совсем иначе.
Ганс Касторп незаметно продолжал наблюдать за ним.
- Но ведь ты все-таки замечательно поправился, - возразил он, качнув
головой.
- Разве? Впрочем, я ведь тоже так считаю, - согласился Иоахим и,
выпрямившись, откинулся на спинку сиденья однако опять сполз и сел боком. -
Конечно, мне лучше, - продолжал он, - но окончательно я еще не выздоровел. В
верхней части левого легкого, где раньше были хрипы, теперь только жесткое
дыханье, это не так уж плохо, но внизу дыханье еще очень жесткое, есть сухие
хрипы и во втором межреберном пространстве.
- Какой ты стал ученый, - заметил Ганс Касторп.
- Нечего сказать, приятная ученость! Как мне хотелось бы вместо
санатория очутиться в армии и вытряхнуть всю эту ученость из головы, -
ответил Иоахим. - А потом у меня все еще появляется мокрота, - он небрежно и



Страницы: 1 [ 2 ] 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.