Чтение 2–й страницы книги ~Первое знакомство~

- Ну, а вы... Мы кричим, а вы убегаете... И вообще... - Все трое
переглянулись: - Тут всегда много спекулянтов. Обменивают валюту, ну и...
тому подобное. В этом месте особенно.

- Что и говорить, удачное местечко я выбрал для моих съемок.

- Зато познакомились, - подмигнул мне более молодой (тот самый, который
особенно интересовался, вышел ли бы из него московский милиционер) и, чтоб
окончательно скрасить неприятное начало нашего знакомства, вырвал из
своего справочника маленький план Парижа с указанием всех линий метро. -
На память о Париже. Бон вояж! [Счастливого пути! (фр.)]

- Спасибо.

- И приезжайте еще.

- Только не на сутки.

- Мы вам весь город покажем...

И мы расстались.

Теперь я спокоен - в Париже я не пропаду...

Через час в аэропорту стряслась другая беда. Выручил на этот раз не
паспорт, а билет.

Молодой, весьма расторопный служащий, оформлявший багаж, взглянул на
весы, где стояли мои чемоданы, и как бы между делом сказал:

- Лишних десять килограммов. Доплата восемь тысяч франков.

Я обомлел. В кармане у меня только тысяча. К тому же сегодня
воскресенье, посольство закрыто. Шофер (наш, русский, из посольства)
наскреб у себя около двухсот франков. С минуты на минуту объявят посадку.
Что делать?

Я снял с весов туго набитый портфель и тут только вспомнил, что в Риме
(билет у меня был прямой: Рим - Москва, через Париж - Прагу), когда
взвешивали мой багаж, я преспокойно держал портфель в руках. А здесь,
дурак, бросил на весы. С грустью вручил я шоферу роскошное издание
Микеланджело, подаренное в Риме, папки с увражами равеннских мозаик,
альбомы репродукций итальянских музеев - авось посольство когда-нибудь
перешлет. Большую бутылку Лакрима-кристи, которую я вез домой по
специальному заказу, решено было распить тут же, на ходу.

И вдруг голос:

- Мсье летит в Москву?

Испугавший меня восемью тысячами молодой человек весело смотрел на
меня.

- В Москву.

- В портфеле книги?

- Книги. - В руках я держал бутылку вина.

Молодой человек закрыл ладонью глаза.

- Все в порядке.

Я стал лихорадочно, пока он не передумал, запихивать книги и бутылку
назад в портфель.

- Дайте ему двести франков, - сказал шофер.

Я положил несколько монет на стойку, но молодой человек с такой
укоризной посмотрел на меня, что я тут же спрятал их в карман.

- Бон вояж, - сказал он. - Салю а Моску! [Привет Москве! (фр.)]

По приезде в Москву заграничный паспорт я сдал. А билет сохранил -
какое-то чувство благодарности не позволило мне его выкинуть.

Но не пора ли все-таки приняться за начало? Еще Чапек в своих
"Английских письмах" рекомендовал: "Начинать - так начинать сначала". Я не
последовал этому совету. Поэтому, чтобы искупить свою вину, начну даже
немножко раньше начала.

Поездка за границу - уточню, первая поездка - сложна тем, что еще
задолго до того, как ты получил паспорт, сотни друзей и знакомых начинают
давать тебе советы (о поручениях я уже не говорю).

- Ходи только в белой рубашке, цветных там теперь не носят. И
трикотажных тоже.

- Помни о ноже и вилке... Ешь двумя руками.

- Этот пиджак слишком короток. О нем не может быть и речи.

- Не пей много...

- Смотри не протягивай даме руку первым.

- Если будешь в Помпее, не забудь о лупанарии. Это, говорят, самое
интересное.

- Везде и всюду давай чаевые, не жмись.

- Смотри не пей много.

- Не забывай на ночь выставлять ботинки в коридор. Самое важное за
границей - начищенная обувь.

- Побольше папирос и марок. Там все собирают марки.

- Джоконда и Венера Милосская... Не посмотришь их, можешь не
возвращаться.

- Главное - не пей!

- А где черный костюм? У тебя нет черного костюма? Можешь тогда не
ехать. Вечером тебя никуда не пустят.

Черным этим костюмом меня так замучили, что в конце концов я его купил.
С трудом, в "комиссионке" - кто у нас теперь носит черные костюмы? Потом
перешивал. Потом покупал серый в полоску галстук. Потом черные носки и
туфли...

Все это стоило много времени и забот, чтобы мирно провисеть около
полугода в шкафу - поездку нашу отложили - и наконец, попав в Италию, так
же мирно пролежать в чемодане. Да, в Италии, оказывается, так же как и у
нас, никто не носит черных костюмов. Надевают только в исключительных
случаях, на официальные рауты и приемы, которые, бог миловал, программой
нашей поездки предусмотрены не были. Я воспользовался этим и упрятал
костюм на самое дно чемодана, а чемодан оставил в Риме, когда мы поехали
на север Италии. И был наказан за свое легкомыслие - не попал в театр Ла
Скала. Билеты так и пропали. Не попал, потому что сидеть в партере в
мосторговском цветном, пусть даже и полуторатысячном, костюме
категорически запрещено. Возможно, в тот вечер правило это соблюдалось с
особой строгостью - на спектакль должен был пожаловать президент
республики, специально приехавший на открытие Миланской ярмарки.

Бедные наши миланские друзья! Вконец огорченные, ринулись они к
телефону, пытались дозвониться до какого-то прокатного ателье, но было уже
поздно, и мне ничего не оставалось делать, как отложить свое знакомство с
первым театром и первым "гражданином Италии" до следующего раза.

Попутно и чтоб не возвращаться больше к этому вопросу - не слишком ли
много внимания мы уделяем своей экипировке? В Италии, например, никто не
интересовался покроем и фасоном моего костюма. Важно было другое:
достаточно ли ты естественно и непринужденно себя в нем чувствуешь. Ходи
как тебе удобно, как ты привык. Главное, не тужься, не глотай аршина, будь
самим собой. И никто не осудит тогда твои недостаточно узкие брюки или не
в меру атлетические плечи пиджака.

А черный костюм? Что ж, кто любит оперу, пусть захватит его с собой.

Но довольно об одежде. Пора и в путь...

Паспорт в кармане. Билеты тоже. Отдельным багажом - подарки: книги,
какие-то шкатулочки, безделушки, икра, папиросы в красивых коробках, ну и,
конечно, водка.

Бедняжка! Везли мы ее нашим будущим итальянским друзьям, но, не в обиду
им будь сказано, большинство из них определенно предпочитало ей свое
любимое кьянти или, в лучшем случае, коньяк. Пили же нашу "Московскую"
главным образом, чтоб сделать нам приятное. Причем не до, а после обеда,
давясь маленькими глотками и все же сквозь слезы улыбаясь и одобрительно
кивая головой; "Буоно, буоно". Нашей русской, советской братии в Италии
она, безусловно, доставила куда больше удовольствия. Еще больше доставила
бы вобла, Но мы были еще неопытны и не догадались захватить ее с собой,
Читатель, если ты поедешь за границу, вези воблу, и побольше. Ты многим
доставишь удовольствие.

Итак, мы летим в Рим. Летим по приглашению общества "Италия - СССР". На
паспортах - визы итальянского посольства: "Пересечь границу 3 апреля,
обратно 24 апреля".

Но до Рима еще Париж...

"Пассажиров, следующих по маршруту Москва - Париж, просят выйти для
посадки на самолет".

Великолепная машина самолет, ничего не скажешь. Быстрая, удобная. В
дальних полетах к тому же и кормят, причем бесплатно, это входит в
стоимость билета. И все же по чужой стране куда интереснее ехать поездом.
А может, даже и в дилижансе. Вышел, потоптался, поглазел, зашел в буфет -
интересно, чем кормят... А тут за какой-нибудь час отмахал всю Западную
Германию. И ничего не увидел. Внизу вата.

Но есть в этой обидной быстроте и своя прелесть.

Три дня тому назад я бродил еще по окрестностям Ленинграда. Стоял яркий
солнечный день, но снег в лесу был крепок и глубок. Тропинка как траншея.
Под ногами скрипит. То тут, то там следы зайчат. Сосульки длинные,
крепкие, чуть-чуть покапывают. Все блестит - глаза зажмуриваешь...

А вот сейчас вынырнул из туч - и под тобой все зелено. Поля, луга,
рощицы, парки - прозрачные, нежные, словно пух. И много-много красных,
оранжевых крыш среди маленьких зелененьких огородиков. Неужели весна?

А еще через три дня - кто бы мог подумать! - мы лежали на пляже в
Остии, в тридцати километрах от Рима. И даже купались. И ничего. В Крыму
иногда и летом вода бывает куда холоднее.

"Медам э мсье, Пари..."

Как? Уже? Где?

В окошке проносятся разноцветные, все в стрелах, полосах и надписях,
длиннющие, прижавшиеся к земле самолеты. А вдали что-то плоское, белое,
стеклянное, с надписью "Орли". Аэропорт Орли.

Париж?

Париж.