Кретьена. Бальзака привлекали подобные личности. "Этот великий человек,
который мог бы преобразить облик общества, пал у стен монастыря Сен-Мерри,
как простой солдат. Пуля какого-то лавочника сразила одно из благороднейших
созданий, когда-либо существовавших на французской земле".
умственных сокровищ". Они трудились, каждый в сфере своего таланта, и не
растрачивали свои силы по пустякам, не искали славы, жили скромно, не
тяготясь бедностью, и, в сущности, были счастливы. Их суждения отличали
мягкость и терпимость, они не знали зависти. Собираясь вместе, они делились
своими богатствами, то есть дарами своего ума, "поверяли друг другу свои
труды, и с милым юношеским чистосердечием спрашивали дружеского совета".
от утопии, от мечты, которую позволил себе здесь писатель, уставший от
картин зла и корысти. Однако жизнь, реальная, жестокая и суровая, постоянно
напоминала о себе, и, погревшись у дружеского камелька д'Артеза, вздохнув о
честности, благородстве, о вдохновенном труде, никому не запроданном,
писатель снова обращается к "постыдной" истории своего общества и
рассказывает о бедах провинциального типографа и изобретателя Давида Сешара.
Талантливый и простодушный, Сешар попадает в лапы конкурентов. Конкуренция в
буржуазном мире подобна схватке хищников в джунглях. Здесь нет пощады, здесь
битва насмерть. И Давид Сешар сломлен, разорен, уничтожен, изобретение его
похищено, и в довершение ко всему
нравственный портрет этого последнего весьма колоритен: "Укрытые лохматыми
бровями, похожие на запорошенные снегом кусты, маленькие серые глаза его
хитро поблескивали от алчности, убившей в нем все чувства, даже чувство
отцовства, и сохраняли проницательность даже тогда, когда он был пьян".
своего героя придал кое-какие свои черты. Как и Давид Сешар, он задумывал
разбогатеть, взявшись за типографское дело, как и Давид Сешар, он носился с
изобретением дешевого сорта бумаги, наконец, как и Давид Сешар, оказался в
самом бедственном положении, заваленный долгами, преследуемый кредиторами,
но теперь уже с великолепным знанием неумолимых и жестоких законов
буржуазного бизнеса. Этот великий знаток человеческой души, этот
проницательный психолог оказался беспомощным и безоружным, как ребенок,
перед людьми "с маленькими глазками, хитро поблескивавшими от алчности".
Писатель широко пользовался собственным жизненным опытом, его биограф многое
может почерпнуть из его книг для характеристики его личности. К слову
сказать, три крупных автора написали биографию Бальзака - Стефан Цвейг,
Андре Моруа и Вюрмсер'. Каждый по-своему взглянул на него, и каждый отметил
его значительность. Великий Роден создал его скульптурный портрет.
что шокировало позднее его сына-писателя, имя было изменено на Бальзак с
прибавлением дворянской частички де (Оноре де Бальзак). Великие люди имеют
слабости, мы говорили уже о парадоксах его отвлеченно-теоретических
суждений.
конфискованных дворянских земель в годы революции, а позднее помощник мэра
города Тура, готовил сына к адвокатской деятельности. Сын решил стать
поэтом. На семейном совете было решено дать ему два года срока для
исполнения творческих замыслов, и Бальзак пишет стихотворную драму
"Кромвель" (герой романа "Утраченные иллюзии" Люсьен Шардон привозит в Париж
исторический роман "Лучник Карла IX".) Позднее, на подобном же семейном
совете, драма была признана никуда не годной, и автору отказа-
Бесчеловечная комедия,
невзгод. На какое-то время Бальзак делает то, что делал и герой его романа
Люсьен Шардон, то есть продает свое перо, пишет и один . и в соавторстве с
другими (под псевдонимом) модные в те дни, охотно раскупаемые романы с
мрачно-таинственными героями, запутанными интригами. В 1829 году выходит
роман, которого он уже мог не стыдиться,- "Шуаны". Роман принес ему первый
успех. Двадцать последующих лет писатель знаменит, работает ночами,
подкрепляя себя кофе, работает как вол, как античный раб в рудниках,
надрывается и умирает в пятьдесят лет. Такова жизнь этого удивительного
человека, создавшего "Человеческую комедию" - эпическую поэму нового
времени, сравнимую разве что с "Илиадой" Гомера.
таланта мало. Необходим труд - в сущности, подвиг во имя искусства. Не
каждому это по силам. Нужна воля, гигантская сила характера. И дело здесь не
в усилиях самого творчества, а в нравственной стойкости творца, в его
способности выпестовать свой талант, уберечь его от торгашества. "Талант -
страшный недуг... Воистину надобно быть великим человеком, чтобы хранить
равновесие между гениальностью и характером",- пишет Бальзак. Этой
нравственной стойкости не нашлось в характере его героя Люсьена Шардона, и
он погиб, его оказалось в избытке у д'Артеза, и он победил. Эта нравственная
стойкость вывела самого Бальзака на верную творческую дорогу. Он сохранил,
выпестовал свой талант. И какой талант!
словоохотливо. Его перу нужен простор, и он пользуется этим простором с
наслаждением, отдавая речам своих героев целые страницы. Его глаза зорки и
внимательны, он оглядит все вокруг, заприметит и опишет все детали: одежду
своего героя, его физический облик, его жесты, манеру держаться, говорить,
он опишет интерьер дома, в котором живет его герой, улицу, город. И все
необходимо, все важно, все гармонично впишется в грандиозную картину нравов.
Здесь нет унылого описательства. При всей словоохотливости писатель
чрезвычайно лаконичен, его сравнения, метафоры, эпитеты метки, уместны, ярки
и далеки от "красного словца". Бальзак не терпел "красот стиля", чем, надо
сказать, грешил его современник-Виктор Гюго.
беспорядочного в нравственном плане журналиста Этьена Лусто и серьезного,
вдумчивого д'Артеза. "Эта комната, грязная и плачевная, свидетельствовала о
жизни, не ведавшей ни покоя, ни достоинства: здесь спали, работали наспех,
жили поневоле, мечтая
опрятной, достойной бедностью д'Артеза!"
входило в его эстетическую программу. "Изображая Костюмы, утварь, здания,
внутреннее их убранство, домашнюю жизнь, вы воссоздадите дух эпохи",-
советует д'Артез Люсьену Шардону.
идя по стопам Вальтера Скотта, введшего в моду так называемый "местный
колорит", то есть как раз то, о чем говорит д'Артез Люсьену, увлекались
экзотикой стародавнего быта.
применил принцип "местного колорита" к современности, и то, что для
романтиков, писавших исторические романы, было экзотикой, часто довольно
далекой от действительности,- для Бальзака-реалиста стало одним из могучих
средств подлинного воссоздания типических характеров в типической
обстановке.
сказать, что каждому из них французский писатель уделил толику своего гения.
("он знал все и не знал ничего") и, наоборот, изображает ловким
приспособленцем, лукавым, безнравственным, далеким от каких-либо духовных
интересов,- этот барон красочно описывает в романе две эпохи в тогдашней
европейской литературе, а именно: предромантизм XVIII века и романтизм XIX.
"Прежде мы пускались в оссиановские туманы. То были Мальвины, Фингалы,
облачные видения, воители со звездой во лбу, выходящие из своих могил. Нынче
эта поэтическая ветошь заменена Иеговой, систрами, ангелами, крылами
серафимов; всем этим райским реквизитом, обновленным словами: необъятность,
бесконечность, одиночество, разум. Тут и озера, и божественный глагол, некий
христианизированный пантеизм, изукрашенный редкостными вычурными рифмами..."
Это историческое свидетельство полностью можно перенести в университетский
курс истории литературы.
пересыпает речь латинскими фразами и высказывает парадоксы, Достойные самых
утонченных умов: он называет римско-католическую церковь "совокупностью
воззрений, которыми держат народ в повиновении".
Сен-Жерменском предместье, пала еще ниже: она была ростовщицей, торговкой,
пекла пирожки, она была кухаркой, фермершей, пасла овец". Он пускается в
исторические экскурсы, дает смелые
и Ларошфуко: "Из всех видов одиночества страшнее всего одиночество
душевное".
героев. Вот некоторые из них:
до его пола, сосредоточено в мозгу". "Первая потребность человека, будь то
прокаженный или каторжанин, отверженный или недужный,- обрести товарища по
судьбе... Не будь этого всепожирающего желания, неужто сатана нашел бы себе
сообщников" и т. д. и т. п.
ужасающие злодеяния он описывает без трепета душевного, с холодной
бесстрастностью протоколиста, заботясь только о точности рассказа,- без
гнева и возмущения. Это, конечно, неверно, сам стиль Бальзака противоречит
Махров Алексей
Свержин Владимир
Пехов Алексей
Афанасьев Роман
Акунин Борис
Сертаков Виталий