сказать?
нечто экстраординарное. Я поставил на это дело своих лучших дознавателей,
оперативное руководство переключил на себя, послал в ваше ведомство заявку
на дополнительное обеспечение маной, помимо моего бюджета, запросил ваших
специалистов на магическое сканирование.
выразились... Ну-ну, без обид и извинений. Дам, но немного, у нас
венценосный юбилей на носу... А может быть они его хотели испортить?
коллективным помешательством.
неприятности...
взгляд его святейшества, который был еще хуже сверлящего, если знать, что
обычно предвещает сия кротость. Генерал знал, но страха не выказывал.
халатность. Моя верность - не имеет двойного дна и корысти, ни служебной, ни
личной.
положение. Два сына его, не оставив потомства, погибли, один за другим, во
время спецопераций на Ближнем Востоке и в Европе. Жена, не выдержав потери
детей, и не в силах простить мужу, что он заставил их пойти по стопам отца и
не захотел обеспечить им безопасную карьеру в столице, упросила императрицу
отпустить ее в вечность и наложила на себя руки. С тех пор генерал жил одной
лишь работой, не имея посторонних увлечений, семьи, наследников и друзей.
Император знал это и никогда, даже в придворно-воспитательных целях, не
снимал с него монаршего благоволения.
что, нужен враг навсегда? В моем лице?
можно, что вы только что и сделали. Гм... Сколько это -- немного? Я о мане и
о ваших магических сканерах?...
расчета на два месяца. По мере надобности -- будем добавлять. У вас все?
Держите меня в курсе, пожалуйста. Святость да пребудет с вами.
щекотнул щетиной усов по тыльной стороне кисти и вышел, пятясь до самых
дверей, как это и предписывалось этикетом. Главное он понял: Вардол
обескуражен не меньше его самого и рассчитывает не на отписку, а на
полноценное следствие, по высшему разряду... Лара не должна подвести...
первое имя, и приданный ему послушник, вообще без имени, неслышно мчались по
темной улице со странным названием, похоже названной в честь русских цариц.
Двенадцатиэтажные трущобы светились кое-где гнилушечными оконцами, тускло
отражались в осенних лужах на тротуарах, но сами тротуары были пусты: в
полночь немногие рисковали покидать свои жилища...
знак -- стреляй без колебаний. Спрячься под лестницей, не шевелись -- и не
заметят, магию -- ни-ни. Засекай. - Оба одновременно вскинули руки, отметили
секундные стрелки. Послушник юркнул под бетонную лестницу возле парадной,
прикрылся темным плащом и замер. Ассасел вытащил из рукав короткий ломик,
одним движением взломал замок на лестницу черного хода и вошел внутрь. Ему
нужна была квартира No8 на втором этаже. Он приготовился было взломать и
квартирную дверь, но она была открыта, сквозь щель в темноту коридора выпала
полоска света. Ассасел вошел, не колеблясь и не таясь: в случае засады
терять уже было нечего... Войдя, он прикрыл за собой входную дверь, сделал
три шага и очутился в комнате. Нет, засады не было, но сердце, до этого
нетерпеливо колотившее грудную клетку, словно екнуло, замерло -- ах, слишком
велики были надежды, слишком велико разочарование. Да, время, да, годы... Но
то, что он увидел в кресле у стены, напротив входа, лишь формально могло
называться человеком. Сколько же этой черепахе лет? В кресле сидел чахлый
старик, уже без возраста. Лысая голова тряслась на сгорбленных плечах,
раззявленный мокрый рот, без признаков зубов, абсолютно бессмысленные глаза
навыкате, когтистые руки, все в старческой "гречке", которые опирались на
темный костыль, но тоже тряслись... Конец. Все напрасно... Но вдруг?
могучий и низкий рык крутого богатыря-воина, голосовые связки одрябли и с
трудом выталкивали слова из полутрупа.
про себя диалог, а тут... Но приказ -- это приказ, теперь -- "делай, что
должен и пусть будет, что будет".
двадцать лет. Но не знаю -- подействует ли?
на два... Прибавить тридцать шесть...
отвечала "да", но Ассасел не был уверен, что старик его понимает. Однако
старик опять затряс бескровными губами:
притронулся к руке, к голове, самый минимум маны, чтобы локаторы не засекли,
узенький пучок... - Подействует, но это все равно, что ничего, гребаный бог!
Максимум -- два с половиной ординара!... да, точно, два с половиной... -
Было от чего прийти в отчаяние: если бы старика законопатить подальше от
олловских глаз, то лет через сорок он бы помолодел на век и был бы на что-то
способен. Но кто ему, всем нам, даст хотя бы год?
легчайший шорох сзади и тотчас же мягко стукнуло по полу... Он обернулся:
головой к нему -- туловище в комнате, ноги в прихожей -- лежал послушник.
Ассасел выхватил скорострелку, но все было тихо.
оторвал вдруг от костыля дрожащую клешню и уткнул палец в рукоятку костыля.
Ассасел пригляделся: это был ствол, видимо пружинный, стреляет ножами, на
самом деле - острыми штырьками. Послушник и охнуть не успел -- видимо яд или
магический яд... Время -- ох, матерь-недоматерь перебожья: десять с
половиной минут...
дальше? Времени в обрез. -
кресла, и открыл рот. Ассасел откупорил керамическую склянку, подошел
вплотную и вытряс зеленую капсулу в предложенное отверстие.
мире и Ассаселу вдруг стало интересно. Жизнь заканчивалась, все
заканчивалось... какой абсурд... О, Повелитель...
переодеть... расстрелять...
и стал приподнимать тощую задницу.
расстегивать ему пуговицы на ветхом пуловере.
проворно и в неожиданных ситуациях, недоумение не помешало ему содрать со
старика пуловер, обе рубахи, включая нательную, расстегнуть и спустить до
пола старомодные брюки. Он ухватил старика за дряблую икру, приподнял ему
ногу, стряс тапочку, сдернул одну брючину, повторил операцию с другой.
грязноватые кальсоны.
более страшно: серая кожа складками на горбатом скелете, между тощими
ляжками можно легко просунуть кулак...
черт приберет... А!...
ослепляющим заклятьем, прикрыл за ним дверь и подтащил тело к голому
старику.
дряхлого старика, лет под девяносто. Однако и дряхлость его все же была
Лондон Джек
Посняков Андрей
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Свержин Владимир
Шилова Юлия