так вышло, все быстрее стал ворочать шариками Фрол, то значит, что
внезапная тут кончина случилась. Выходит, что ждут профессора в Москве -
время-то всего ничего, двенадцатый час, - да не ведают, что не прибудет.
Так, может, и вообще затеряться ему? Не прибыть?
через подоконник, свистнул тихонько.
Хозяин-то, Аркадий Викторович, мертвый лежит.
задохнулся. - Сам он, понял? Уже давно. Задубел весь.
- Вот горе-то какое! А? Эх, зачем впутал меня в такое дело, Фрол? Зачем
впутал?
Мотоцикл выводи!
будешь.
пламенем!
- Чтоб сей момент был обратно!
Зашелестели неразличимые листочки. Закачались чуть отсветы на них.
Пропал кореш, растворился в саду. А ночь ничего себе, светлая. Сально
поблескивала в углу забора затянутая ряской лужа. На фоне сиреневой
остывающей полосы остро чернела зубчатая кайма леса. Самодовольным рокотом
отозвались на крик электрички лягушки.
ночных трав воздух. Когда невдалеке послышался треск заводимого мотоцикла,
он поплевал на руки и принялся за работу. Осторожно, чтобы еще чего-нибудь
не зацепить, обошел разбитый цветок и склонился над телом. Прикинув, как
будет способнее, стал на колени и ловко закатал мертвого профессора в
ковер. Затем зажег фонарик и осмотрел работу. Остался недоволен. Ноги в
клетчатых туфлях торчали наружу. Тогда Стекольщик зашел с другой стороны и
раскатал ковер. Опасаясь коснуться руками мертвого тела, он осторожно
подвинул его ногой, чтобы пришлось оно по диагонали ковра. От такого
маневра откинулась прижатая к груди рука и с неожиданно громким стуком
ударилась об пол. Падучей кометой сверкнул японский магнитный браслет на
запястье.
места, тяжелая, напряженная, словно налитая нездешней силой. Фрол
почувствовал себя совсем скверно. Борясь с внезапно подступившей тошнотой,
он окончательно махнул рукой на конспирацию и вновь передвинул рычажок
карманного фонаря. Серебристую рифленую трубку с воспаленным циклопьим
глазом на конце рядом с ковром положил. От близости этого налитого светом
глаза загорелись волоски на руке, засветились, как радужные ворсинки.
носком ботинка. Японский браслет жалобно звякнул. Стекольщик обернулся.
Рука упала на прежнее место.
алюминиевые волосы и белизна пролысин меж прядями их, скошенные каблуки и
стертая резина подошв. В левую подошву намертво вмялась канцелярская
кнопка.
свистнул. Сразу же послышался ответный сигнал.
душная застарелая пыль. Кряхтя от усилий, с тяжело барабанящим сердцем, он
еле дотащил ношу до подоконника. Шумно выдохнул сквозь закушенную губу
воздух. Отросшая к ночи щетина на лице сделалась мокрой от пота.
Тяжелый шибко... Никогда бы не подумал, что он такой тяжелый.
Вит"к. - Нам только барахла отсюда не хватало! Ишь ты, любитель сильных
ощущений!
перпендикулярно подоконнику. - Погрузим в коляску и займемся окошечком.
тряпки отсюда не возьму! Накрыться хочешь?
Стекольщик. - Труп надо вывезти, вот что. Понял?
Зачем ты его трогал?!
оставим его здесь, обязательно погорим. <Мокрое> на нас навесят. Понял?
его за ноги! - Он толкнул скатку вперед, и она тяжело перегнулась к земле.
- Бери сей момент! - И уже спокойнее добавил: - Скроем его, к шуту, и дело
с концом, не то пропадем ни за грош. Как пить! - Он щелкнул ногтем
большого пальца о передние зубы и чиркнул ладонью поперек горла. -
Подсоби, Вит"к.
уже сырой и холодной. Потом Стекольщик спрыгнул вниз и помог Витьку
оттащить тело к забору, за которым стоял мотоцикл. Ботинки их и штаны
внизу сразу стали мокрыми от росы. На них налипли какие-то сухие колючие
семена. Руки чесались от крапивы. Острые шипы малины оставили саднящие
царапины, отчетливо видимые в беспощадном свете встающей над Западной
улицей луны.
обстоятельного, и совершенно ошалел от ужаса. Двигался он как во сне, как
лунатик, с широко открытыми, но невидящими глазами. Стекольщик же,
напротив, почти совершенно оправился и действовал в здравом уме и твердой
памяти согласно намеченному, хотя и совершенно безумному в основе своей
плану.
по лицу, тяжело шлепались в траве потревоженные жабы. Ухватившись за
подоконник, он хотя и грузно, но ловко подпрыгнул, лег животом и медленно
сполз затем на дощатый пустой пол, залитый нудным косторным светом
фонарика. Подхватил этот самый чуть не позабытый им фонарик, обвел для
верности чахлым лучом по стенам (в память врезалась почему-то диковинная
картина, на которой был изображен улыбчивый человек с волосяной шишкой на
темени, стоящий на диковинном цветке) и был таков.
которым и обрел уже совершеннейшее спокойствие. Бережно расстелил старую
газетку, развернул клеенку с замазкой, достал из бокового кармана
стамесочку. Когда все атрибуты почтеннейшей профессии оконного мастера
были подготовлены, Фрол вынул специальную щеточку и старательно обмел
подоконник. Столь же кропотливо отнесся он и к удалению из пазов
окаменевших остатков замазки. Ни крошки наземь не уронил, вс" до сориночки
смел в полиэтиленовый мешочек. И только после бессмысленной этой уборки он
затворил пустую раму, защелкнул шпингалет и приступил к главному действу:
вмазке стекла. Что там ни говори, а мастер он был выдающийся. Пяти минут
не прошло, как на месте черного провала заблестело зеркало, в котором с
небольшим искажением отразилась набравшая полную силу луна.
порядка, принялся натирать стекло. Вскоре оно засверкало, как новое. Четче
обозначилась в нем и зубчатая кайма бора, серебрящаяся в холодном лунном
огне.
кошкой-мотыжкой взрыхлил землю под ногами: чтоб и следа не оставалось.
Пусть пребывает запертый изнутри дом (Фрол, уходя, даже крючок накинул) в
нетронутом виде. О том, что он, Стекольщик, вынес из дачи завернутое в
ковер мертвое тело, думать не хотелось. Так уж получилось! Ничего теперь
не поделаешь.
перемахнуть через заборчик и передал ему их опаснейшую - будь она неладна!
- добычу. Потом перелез сам, и они вдвоем упрятали ковер в коляску,
застегнули на черной клеенке ее все пуговицы.
каким-то порошком и щедро посыпал на примятую травку. Он уже больше ни о
чем не спрашивал, только дрожал, как после ночного купанья в холодном
пруду.
усевшись на скрипучее седло, он нежно обнял дружка за талию.
будет.
мимо педали. Наконец мотор затрещал, и Вит"к, резко прибавив газ, рванул с
места.
Все правила соблюдай. Если гаишник привяжется - нам смерть. Понял? Рублем
не отделаешься, так и знай... Да фару, фару включи. Авось проскочим.
Свержин Владимир
Володихин Дмитрий
Лукин Евгений
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Чернецов Андрей