Чтение 2–й страницы книги ~Георгес или Одевятнадцативекование~

лидер оппозиции встал в оппозицию по отношению к оппозиции.

- Отчего же-с? - с напором произнес он. - отчего же так прямо-таки и
увы-с, милостивый государь?

И осекся, и страдальчески поморщился, и тихо-тихо простонал сквозь
зубы, как стонут при отвратительном воспоминании о вчерашнем.

Вообще-то кидаться словоерсами и милсдарями не в обычае у Влад Яныча.
Он всегда корректен и лапидарен. Он даже легкомысленный тон обозначает чуть
заметными движениями бровей и уголков рта. Я окончательно убедился:
случилось что- то из ряда вон.

- Случилось что-то, Влад Яныч?

Он почти воровато огляделся по сторонам и жестом фокусника выложил
передо мной томик. Старинный, кожаный, не раз уже читанный, с кое-где
облетевшим золотым тиснением.

- Вот-с... то есть... вот, поинтересуйтесь!

Любителем прошловековых раритетов я себя считать не могу и Влад Янычу
никогда таковым себя не репрезентовал. Во-первых, девятнашки жуть как дорого
стоят, а во-вторых, двадцатый век мне как-то ближе. Так что я без особого
восторга, скорее из вежливости, взял томик в руки, открыл первую страницу и
прочитал:

"ГЕОРГЕСЪ СIМЪНОНЪ

Разследования комиссара Мъгрета

с иллюстрацiями французскаго художника Эжена Делобра

Отпечатано в типографии г-жи Панафидиной

Москва, Покровка

1876 годъ"

- Ишь ты, - сказал я. - Госпожи Панафидиной!

Влад Яныч пристально и нетерпеливо наблюдал за моей реакцией.

- Вы оглавление, оглавление посмотрите!

Я посмотрел оглавление. Оказалось, что г-жа Панафидина вознамерилась
ознакомить г-д читателей сразу с несколькими произведениями знаменитаго
беллетриста, из которых обращали на себя внимание романы "Мегрет и
разбойники-апаши с Блошинаго рынка", а также "Мегрет и помощник его Лукас в
поисках безпорочной девицы".

- Ишь ты! - хмыкнул я. - В поисках беспорочной девицы. Во дают хапуги
новые русские! Я тут недавно детектив читал, фамилию забыл кто автор, но
пятерку выложил, даром что переплет бумажный - так он роман Агаты Кристи
передрал. Перевод омерзительный, с именами напутано, а так слово в слово. Но
чтоб такое! Чтоб Георгеса Сименона... Чего-то я не дотягиваю - на что им?

Уперев фаланги пальцев в прилавок и равномерно покачивая головой в такт
моим комментариям, Влад Яныч внимательно слушал. Пришлось продолжать.

- Это же просто глупо, Влад Яныч! Сименона знают все, его невозможно
выдавать за старинного автора. Всякий сразу поймет, что это фальшивка, и...

- Это не фальшивка, - тихо сказал Влад Яныч.

- ... и ни за что... - тут до меня дошел смысл сказанного.

Я еще раз вгляделся в книжку.

- То есть как не фальшивка? Да ну что вы, Влад Яныч, вы подумайте
сами...

- Это не фальшивка, - чуть громче повторил он. - Так невозможно
подделать. Старая бумага, форзац, обтрепанность... и вот, посмотрите на
корешке. Посмотрите!

Я посмотрел, ничего не увидел, но кивнул весьма понимающе.

- А?! - торжествующе сказал Влад Яныч. - Теперь видите?

- Мда, - ответил я. - Мда-мда-мда. Ничего себе.

- И потом! - Типография Панафидиной действительно существовала.
Довольно по тем временам известная московская типография. Та же бумага, те
же шрифты - такие сейчас специально надо было бы изготовлять для
фальшивки...

- Ну-у-у, Влад Яныч, в наше время компьютерной верстки никакие шрифты
не проблема.

- Компьютерной верстки?! Компьютерной верстки?! - чуть не завопил Влад
Яныч. - Это вот по-вашему, компьютерная верстка? Да вы пощупайте, пощупайте!
Он мне про компьютерную верстку рассказывает! Я вам говорю, что здесь
натуральная плоская печать, а он мне про компьютерную верстку. Вот, правда,
в каталогах эта книга не значится. Вот что странно.

- Что ж тут странного, это естественно, - сказал я. - А как же.
Вот-вот.

- Ничего не вот-вот, Володя, - взвился кострами Влад Яныч, - ничего не
вот-вот!

Он смотрел чуть в сторону от меня и при этом так гневно таращился, что
я непроизвольно обернулся - кто же это там возмущает нашего дорогого Влад
Яныча. Но сзади никого, кроме книг, естественно, не было.

- Что вы хотите сказать? Разве...

- Я хочу сказать, Володя, что хотя и нет книги в каталогах, она есть в
списках изданий, вышедших из панафидинской типографии. Списки давно у меня
лежат, достались по случаю. Так что новые русские их подделать не могли. Да
и проверить можно, списки-то! У меня ведь не единственный экземпляр.

Я улыбнулся.

- Но ведь чушь, Влад Яныч! Ведь чушь! Как такое может быть? Вы,
наверное, что-то не так прочли. Жорж Сименон - один. И комиссар Мегре тоже
один. Вместе со своим помощником Лукасом.

- Там еще и Ганвиер имеется...

- Кто-кто?

- Жанвье. И заботливая мадам Мегрет, - с ядовитейшей улыбкой сообщил
Влад Яныч кому-то сбоку и я опять оглянулся.

- Но что вы такое говорите. Ведь вы не можете не понимать, что это
фальшивка. Сумасшедшая, гениальная, но - фальшивка!

- Зарегистрированная в 1976 году, - добавил Влад Яныч.

- Вы хотите сказать, что это чудо?

Влад Яныч наконец посмотрел мне прямо в глаза и со значением произнес:

- Я хочу сказать - началось!

* * *

Странное, невпопад слово. Смысл которого я пропустил тогда мимо
сознания. Какое мне было дело до его "началось", когда передо мной выложили
свидетельство настоящего чуда! Я был в грогги. Я испытывал ошеломление
зеваки от чего-то жутко сенсационного, но зеваку лично не задевающего. Был
суетливый, пьяноватый восторг от мысли, что вот, встретился, наконец, с
чем-то этаким. Ну вроде как стать свидетелем встречи с инопланетянами.
Зелеными и волосатыми. Мол, ух ты-ы-ы-ы-ы!!!

Между тем обладатель чуда никакого восторга по-прежнему не излучал. Он
был встревожен, испуган, мрачен, он был повержен, он явно боялся книги.

Я немного пообсуждал теорию о свихнувшемся миллионере из новых, а потом
Влад Яныч огорошил меня опять.

- Вот что, - решительно прервал он перезатянувшуюся сентенцию, в
которой я безнадежно запутался. - Я вам, Володя, эту книгу продам. Как
беспородного щенка. За серебряную монетку. У вас с собой наберется
долларов... скажем, десять?

- А рублями можно?

- Можно и рублями. Но в долларах.

- У меня... - я порылся в бумажнике... - у меня... вот. Сегодня какой
курс?

- Откуда я знаю. Давайте по вчерашнему.

Я отсчитал требуемую сумму. Он завернул Георгеса (так я с самого начала
стал называть этот томик) в крафт-бумагу и церемонно передал мне.

- Влад Яныч, - сказал я, упрятывая сокровище в сумку. - Почему вы
берете только десятку? за нее можно содрать как минимум три сотни баксов, да
и то прогадаете.

- Не могу, - сухо ответил он. - Эта книга оценена в десять условных
единиц. То есть долларов.

- Кем это она так глупо оценена?

Влад Яныч решительно мотнул пегой челкой.

- Мной.

И мы стали молча друг друга рассматривать.

- Но Влад Яныч, - наконец сказал я. - Ведь вы понимаете, что эта книга
не десятку стоит? В любом случае. Даже если подделка.

- То есть вы и другие случаи допускаете?

- Да ничего я не допускаю. Я вообще говорю.

Я подозревал какую-то махинацию. Я боялся.

- Я все-таки не понимаю, Влад Яныч. Почему именно мне и почему за такую
глупую сумму?

Влад Яныч состроил философскую мину и фальшиво проговорил:

- А что сейчас не глупо, Володя? Да вы посмотримте в окно!

Я посмотрел в окно. Проехала машина. Жигули.

- У меня такое впечатление, Влад Яныч, что вы просто хотите от этой
книги избавиться. Как Бальзак от шагреневой кожи.

- Не Бальзак, а старьевщик у Бальзака, - быстро успокаиваясь,
автоматически поправил Влад Яныч. - И потом, причем тут Бальзак? Разве вы не
понимаете, что значит появление этой книги? Сейчас, здесь.

Я не понимал.

- Неужели не понимаете?

- Так вы объясните. Может, пойму, чего не случается. Вы по- простому
мне объясните.

Это было ниже его достоинства.

- Нет уж. Хотите - берите, а нет, так я другому продам.

- Да я уж взял, кажется. Я только понять хочу.

- Да, су мерсед, я вас слушаю.

Влад Яныч на глазах веселел.

- Я спросить вас хочу. Только спросить. Не бойтесь, что я вам... вашу
книжку верну.

Я вдруг поймал себя на том, что чуть не сказал вместо слова "книжка"
куда более интимное и собственническое "Георгес"