не равнозначно слову "газета" вообще. Если он говорил: "Я читал об этом в
газете", а это случалось нередко, подразумевалось, что он узнал что-то из
"Дейли трибюн". Его отношение к "Дейли трибюн" было типичным: он не питал
к ней особого уважения. Почтительность, с которой относились его деды и
отцы к страницам с новостями, к печатному листу, давно исчезла. Каждому
сообщению, которое содержала газета, он не верил и в то же время не мог не
верить. Он читал газету в каком-то странном заторможенном состоянии веры и
безверия, в состоянии человека, который следит за фокусами. От газеты в
голове оставался сумбур: смутные тени неверия там и сям перемежались с
пышно и фантастически освещенными чудесами доверчивости. "Трибюн", которая
представляла собой пятидесятиаренный цирк новостей и высказываний, не была
ни жизнью, ни миром, которые он знал. Она не была Бендворсом и Аттертоном,
она не была им самим, или Дейзи Холстед, или миссис Фосет, но в то же
время вполне возможно, мир и жизнь "Дейли трибюн" могли где-то
существовать. Ему льстило, ему не могло не льстить бесконечное внимание к
нему со стороны "Трибюн", которая, казалось, только и жаждала сделать для
него на земле все, чтобы потом увидеть, как он идет по праведному пути на
небо. Он считал, что газета стоила пенни, - пишут в ней правду или ложь.
День казался неполным, если он не читал "Трибюн". Но сегодня, хотя он
получил газету и уже просматривал заголовки об английском премьере, о
Германии и России, об убийстве кого-то, о футболе, боксе, кинозвездах, -
сегодня тоже день казался неполным. В другой раз он провел бы с газетой
около часа, сидя в кресле и покуривая. Но сейчас он испытывал какое-то
беспокойство и не мог оставаться дома. Его беспокоила та пустота, которая
пришла на место Дейзи. Ему хоте лось куда-нибудь идти, что-то делать.
что уехал из Бендворса. Бендворс был его родным городом, и в Бендворсе он
был кем-то. Он играл там в футбол, последние два сезона левым
полузащитником во втором составе сборной города, и почти все местные
болельщики знали его. Он был одним из лучших игроков на биллиарде в
"Фрайдли роуд менз клаб" [мужской клуб], где каждый знал его по имени. У
него было несколько приятелей и хорошие знакомые. Были и знакомые девушки.
В городе он что-то да значил. А здесь, в Аттертоне, даже после нескольких
месяцев он был всего лишь рабочим "Ассошиэйтед коул продактс" [угольная
фирма], который живет на Дак-стрит. Он был справедлив: он знал, что ему
повезло, когда его перевели из "Коук компани" [коксохимическая фирма] в
Бендворсе на АКП в Аттертон. Здесь у него была постоянная работа - три
фунта в неделю, когда половина его знакомых жила на пособие по
безработице. С работой ему повезло. К тому же никто не был на его
иждивении, отец и мать умерли, одна сестра была замужем, у второй была
постоянная работа, но вряд ли хоть один семейный человек так страшился
потерять работу, как он. Однажды он долго был без работы и знал, что это
такое Сначала надежда найти работу в одной, другой, третьей фирме, потом
долгие очереди на бирже труда, унылые кучки безработных на углах улиц,
медленное и незаметное падение, в котором безделие, утраченные надежды,
недоедание, тупой гнет официальных властей - асе это постепенно засасывает
и подкапывает уважение к самому себе. Чарли, по натуре деятельный и
независимый парень, рассматривал этот период жизни, как пребывание в
тюрьме. Все, что угодно, но не безработица! Поэтому, получив здесь хорошую
работу, он знал, что не должен ворчать. Но он ворчал, и ворчал со злостью.
двенадцать по Дак-стрит без десяти два, совсем не надеясь найти
какое-нибудь развлечение.
услугам бесконечное число развлечений, на которые они тратят время и
деньги. Поговаривают о Риме времен падения империи, о цирках и играх.
Таким людям следовало бы поработать неделю в ночной смене в Аттертоне, а
потом попытаться развлечься в начале второй половины дня, когда отдыхают
те, кто работает ночью. Аттертон принадлежит к числу тех маленьких и
унылых городов на севере Средней Англии, главным занятием которых является
добыча угля и производство химических продуктов самого неприятного сорта,
вроде оксидов и взрывчатки. Его десять тысяч жителей обитают за
закопченными кирпичными стенами, покрытыми угольной пылью. Трамвай или
автобус быстро доставит вас в пригород, но соседствующая с городом
сельская местность однообразна и гнетуща. Она жестоко поплатилась за уголь
и продукты из него и умоляет вас оставить ее и найти забвение в городе. Но
будничный день в Аттертоне, даже если случится хорошая погода, не обещает
много развлечений. Самый большой в городе магазин "Аттертон кооператив
сосаити стор" не останавливает прохожего у своих витрин. К вашим услугам
бесплатная библиотека, но ее залы всегда полны безработных, угрюмо
рассматривающих аристократических красавиц и команды игроков в поло,
ожидающих свежей газеты, которая может быть полезна им своими
объявлениями. В городе целых три кинотеатра, но, к сожалению, по будням
они закрыты до шести вечера. Летом можно посмотреть крикет, зимой -
футбол, но только по субботам или четвергам, когда закрыты магазины.
Конечно, вы можете отправиться к каналу и смотреть там на всегда грязную
от нефти и угольной пыли воду, или на маленький вокзал, где с плакатов вас
не без иронии приглашают провести зиму в Каире, или разглядывать закрытый
кинотеатр, или бесцельно слоняющихся сограждан, которые стоят почти на
каждом углу; их особенно много на базарной площади, где они могут
наблюдать, как приходят и отходят автобусы и трамваи и услышать, кто
победил в матче, состоявшемся в три часа. К этим разнообразным
наслаждениям во второй день недели спешил современный падший римлянин,
развращенное дитя игрищ и цирков - Чарли Хэббл. Он мельком взглянул на
знакомую базарную площадь, чуть освещенную скупым весенним солнцем, и
исчез в баре "Колокольчика", самого большого в городе ресторана.
пьяными созданиями, которые, подгоняемые и понуждаемые бессердечным
хозяином и прислугой, жадно насыщаются алкоголем, чтобы, забыв
ответственность перед жизнью, набраться храбрости прийти домой и ломать
мебель, колотить жен и обрекать на голодную смерть детей. Было бы в равной
мере легко показать "Колокольчик" как место, где царит дух приятельских
отношений, атмосфера с рождественской открытки, подобно атмосфере в
"Кабаньей голове" на Истчип [лондонская улица] или "Белом олене" из
"Пиквика" - отличный старый эль, яркие характеры, рассказы и песни,
словом, старая добрая Англия, отдых и беззаботность.
удовольствие, не будет ни чем иным, как только фальшивкой. За стойкой
скучали две девицы и молодой человек, громко посасывающий дупло в зубе. У
стойки сидело несколько мужчин, которые, казалось, совсем не стремились
напиться до смерти или заводить друг с другом приятельские отношения. Не
слышалось ни пьяной брани, ни взрывов смеха. Общая атмосфера была та же,
что и на базарной площади - безразличное ожидание: девицы ждали, когда
ресторан закроется, посетители ждали, когда войдет кто-нибудь из знакомых
или когда часы пробьют четверть или половину, сам ресторан, как и весь
город, казалось, ждал какого-то происшествия, хотя поверить в то, что
может что-то произойти, было вообще трудно. Войдя в ресторан, Чарли тотчас
же понял, что "Колокольчик" не развеселит его, но он особенно и не
надеялся развеселиться здесь.
оживилась. Ставя на стол заказанный им стакан бочкового, она снизошла до
того, что заметила, что его друг последнее время не заходит. Этот "друг" -
девушки из ресторана любят поговорить о "друзьях" мужчин, потому что у
девушек из ресторана несколько приукрашенное представление о жизни мужчин
и их взаимоотношениях - этому способствует и работа девушек и то, что они
видят, - этот друг был просто человек, с которым Чарли однажды провел
здесь вечер, но никогда до и после этого не видел его, поэтому ему было
безразлично, заходит друг или нет, но ему было приятно, что девушка
проявила интерес. Ее внимание не пробудило в нем мужского тщеславия, к
девушке он был совершенно равнодушен, но приподняло чувство собственного
достоинства и самоуважения как жителя города. Его заметили в
"Колокольчике", а это уже что-то значит. Он почувствовал себя увереннее.
так как делать было больше нечего, развернул "Дейли трибюн", которую
принес с собой. Он читал несколько минут, пока звук нового голоса с
несвойственным для этих мест акцентом не заставил его поднять голову.
Голос принадлежал мужчине, который заказывал у стойки выпивку. Получив ее
- виски - человек повернулся и направился к нише, где сидел Чарли. У него
было очень красное лицо и громадный мясистый нос; очевидно, когда-то нос
был перебит. В одной руке человек держал рюмку, в другой - плоский кожаный
портфель. Портфель неожиданно раскрылся, из него высыпались пачки бумаг -
белой с цифрами и синей с чертежами. Они упали между Чарли и толстяком,
толстяк громко выругался. Чарли наклонился и помог ему собрать бумаги.
Побагровев от натуги, человек сел рядом с Чарли и коротко поблагодарил
его.
крикнул он к удивлению "Колокольчика". - Стакан бочкового джентльмену! Он
внимательно проверил содержимое портфеля и больше не разговаривал, пока не
принесли пиво, и он не расплатился.
городишки. Все до одного. Никогда не останусь в таком городе лишней
минуты, лишней секунды.
Ильин Андрей
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Муркок Майкл
Конан-Дойль Артур