заметить, что Полина нахмурила брови. Бедняжка Полина!
что говорит как нельзя более непринужденно, - после всех этих разговоров о
сердечной теплоте и готовности хорошо посмеяться - предупредить, что
"Стеклянная дверь" - это серьезная попытка рассказать о мире, каков он есть,
и о людях, каковы они на самом деле, вследствие чего она может показаться
вам мрачной и довольно неприятной пьесой, совсем не такой, как вы ожидали.
На этот случай я заранее прошу вас принять мои сожаления. - Он старательно
улыбнулся им, но вместо улыбки получилась натянутая, сухая, словно
пергаментная усмешка. - И позвольте заверить вас, господин мэр, - заключил
он с фальшивой мягкостью и теплотой, - что мы высоко ценим ваш прекрасный
старый театр и дружеское гостеприимство, с которым вы нас приняли. Благодарю
вас.
Официанты начали убирать со столов; горожане потекли к одному выходу, актеры
- к другому; Отли представил Чиверела мэру, который оказался не усатым
торговцем скобяным товаром, а гладко выбритым галантерейщиком. Чиверел
проводил Отли, мэра и его охрану и свиту до конца коридора, ведущего к
главному входу. Он чувствовал, что просто обязан это сделать, но это была
нелегкая работа, настоящая епитимья, потому что Чиверел отчаянно устал и
мечтал поскорее сесть. "Боже, - мысленно взмолился он, - пошли мне глубокое
кресло и покой". Тем временем откуда-то вынырнула женщина с попугаичьим
лицом из числа тех поклонниц, которые превращают жизнь знаменитости в пытку.
Она сказала Чиверелу, что пьесы его всегда были счастьем ее жизни; однако,
неся эту мерзкую чепуху, она не переставала подозрительно буравить его
маленькими глазками, точно озлобленный неудачами сыщик.
отделались от нее.
вовсе. - Он печально посмотрел на коротышку Отли. - Я думаю, это исчадия
ада, - прошептал он и побрел обратно в Зеленую Комнату.
быстро и аккуратно. Никаких следов только что закончившегося приема уже не
было видно. Зеленая Комната стала почти прежней, мрачноватой, но изысканной
Зеленой Комнатой. В ней тесной кучкой стояли три человека - три его ведущих
актера: Полина Фрэзер, Джимми Уайтфут, высокий, похожий на гвардейского
офицера, которым он и вправду когда-то был, и старый Альфред Лезерс,
семидесяти с лишним лет, грузный, седой как лунь и чем-то напоминающий
ушедшего на покой боксера. Едва Чиверел вошел, они мгновенно отодвинулись
друг от друга, не сделав при этом ни одного сколько-нибудь заметного
движения. Чиверел понял, что против него готовится заговор.
не удалось втолковать ему, что я говорил о пьесе вполне искренне.
кресло. - Если хотите начинать первый акт, давайте. Я спущусь попозже. Ко
мне тут врач должен прийти.
давление. Потому я и явился на этот проклятый прием к шапочному разбору.
которое должно мне помочь. И я буду в полном порядке. - Он взглянул на них с
насмешливой улыбкой. - Вас можно принять за депутацию.
сказал Лезерс.
старина Альфред были его давними друзьями, но сейчас он хотел бы, чтобы их
унесло за тысячу миль, на какой-нибудь остров в Тихом океане. Или нет, пусть
остаются здесь, а остров он возьмет себе. Он зажмурился, чтобы полюбоваться
игрой воды в лагуне, потом широко открыл глаза.
даже друг перед другом, что ничего страшного не происходит.
продолжать. - Полина бросила на него безнадежный, но пылающий взгляд и с
силой закончила: - Мартин, мы все ненавидим этот третий акт.
Чиверел. - В понедельник у нас премьера.
вносить изменения в последнюю минуту... так что еще есть время... - Она не
договорила.
циничный и горький и... и не такой безнадежный. Альфред, Джимми, ну скажите
же ему... - И она отвернулась, явно расстроенная.
мнение, - а уж мне-то полагается все знать, как-никак я пятьдесят лет варюсь
в этом котле, - мое мнение, что у них такой финал никогда не пройдет. Им это
вообще не по зубам, Мартин. А если ты стоишь на своем, тогда нас здесь ждет
верный провал.
такому серьезному напору. Как все актеры в жизни, они говорили с чрезмерной
аффектацией, словно играли для верхнего яруса и галерки.
потом, это будет совершенно особый провал, который никому из вас не причинит
большого вреда.
не считаем. Мы думаем, что даже если пьеса пойдет, она не принесет людям
добра. Люди пережили тяжелые времена, и они не хотят больше испытывать
боли... и мы чувствуем то же самое...
перебила Полина. - Я просто не верю им... Все это ложь.
читала пьесу. Мы обсуждали ее.
третий акт. - Она упрямо стояла на своем. - Ты-то, конечно, знал это. Но мы
не знали. В конце пьесы между людьми не остается ни проблеска
взаимопонимания... Каждый бормочет что-то, будто запертый в стеклянном
шкафу...
выкрикнула взбешенная Полина.
кассовую в спектакле, последовала пауза - пауза определенно неловкая. Лезерс
и Уайтфут переглянулись. Полина, отнюдь не плакса, по-видимому, готова была
разрыдаться; но она пересилила себя и сказала двум актерам:
выходу я буду на месте.
что-то громко мурлыча себе под нос, как он обычно делал в своих знаменитых
комических сценах под занавес. Полина села на маленький стул с прямой
спинкой рядом с глубоким креслом Чиверела. Некоторое время она молчала и
даже не смотрела на него. Но он смотрел на нее и думал о ней. Сколько ей лет
теперь - сорок пять? Ей столько не дашь. Когда-то он пытался убедить себя и
ее, что он в нее влюблен, но из этого ничего не вышло: они по самому своему
существу были всего лишь коллегами и друзьями. Где-то был у нее муж, с
которым она теперь не встречалась и о котором не упоминала, и дети - мальчик
и девочка, они еще учились в школе на средства Полины; кроме того, она
содержала мать и больную сестру, которая вечно находилась в клиниках.
Отличная актриса, умная и добросовестная, быть может, слишком умная и
добросовестная, быть может, ей не хватает какой-то искорки неожиданности,
какого-то намека на неведомые измерения бытия, но она вполне стоит своих
семидесяти пяти фунтов в неделю. Темноволосая, красивая, одаренная и без
всех этих отвратительных капризов, за которые проклинают стольких актрис. Он
очень ценил ее и по-своему был к ней привязан. Но он знал, хоть и ненавидел
себя за это, что томящий холод, подобно арктическому безмолвию сковавший его
душу, неподвластен ее влиянию; она как бы не существовала для него; слова и
поступки ее бессильны были растопить этот лед. Короче говоря, когда она
смотрела на него вот как сейчас, сквозь слезы, он не видел ее. И каким
предательством это было по отношению к испытанному коллеге, верному другу!
дрожал.
сделает их жизнь еще тяжелее; такой конец - неправда. И это совсем не ты,
Мартин.
Корнев Павел
Пехов Алексей
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Фазиль Искандер
Каргалов Вадим