Чтение 2–й страницы книги ~Мир короля Артура~

Король Пелам ____ Богатый Рыбак

Король Пелес ____ неизвестная по имени королева

Элейна ___ Ланселот Озерный | Галахад, добытчик Грааля

РОДОСЛОВНАЯ ПЕРСИВАЛЯ Жена пастуха Ариеса _____

Король Пеллииор

________ Королева с Островов

| / | \

| / / | \

| /

/ |

| /

\ \

Тор Агловаль Дорнард Ламорак Персиваль Элейна

(убит во время боя за (убит во время

(убит (добытчик (сопровождавшая

спасение

Гвиневеры) боя за спасение Гвиневеры) Мордредом) Грааля) добытчиков Грааля, умирает после того, как Грааль находят

В "Мабиногион" и валлийских песнях Персиваль присутствует как Передур, сын Эфравка. Посвященная ему ветвь "Мабиногион", повествующая о дурачке, возжелавшем стать рыцарем, в Уэльсе практически идентична истории, поведанной Jретьеном, и, ей-богу, неизвестно, кто у кого позаимствовал. Однако имя "Передур" настолько легко выводится из "Придери", что было бы наивно думать, будто не мифический сын Пуйла послужил прототипом для поэтов и бардов. Во всяком случае - валлийских. У Кретьена "Персеваль" (Percer a val, то есть "пробиваться, идти напролом, прямо к цели" <А.Д. Михайлов в статье "Артуровские легенды и их эволюция" ("Смерть Артура". М., "Наука", 1974) дает такое объяснение: "тот, кто проникает - реrсе - в тайну долины - val", где находится Чудесный Замок. Поясняя, что это пример ложной средневековой этимологии. - Примеч. пер.>) явно имеет свое собственное, вполне четкое значение. Немецкие поэты, развивая тему Грааля (и следуя по стопам Галахада из "Вульгаты"), "доделали" Перцевалю "сына", то есть alter ego популярного Лоэнгрина, Рыцаря Лебедя. Изобретатель сего персонажа не оставил потомкам своего имени, поэтому Лоэнгрин на веки веков будет ассоциироваться с оперой Рихарда Вагнера. Немцы добавили Перцевалю не только сына, но и.., деда. Вольфрам фон Эшенбах оставил после себя фрагменты произведения "Der altere Titurel". Альбрехт же фон Шарфенберг написал "Der jungere Titurel". Этот Титурель как раз и есть дед Перцеваля - один из прежних стражей Грааля. Еще два курьеза: у Вольфрама фон Эшенбаха Парсифаль постоянно именуется "Сыном Вдовы", что позже послужило поводом к поискам связи между легендой о Граале и вольными каменщиками (масонами). Во-вторых, Парсифаль и Лоэнгрин (а стало быть, и Иосиф Аримафейскии, с которым, по Вольфраму, оба состоят в родстве) считаются по прямой линии предками Годфрида Бульонского, вождя первого Крестового похода. Как архетип честного, благородного простачка с чистым сердцем и намерениями, стремящегося стать "чем-то большим", а в результате привносящего в это "что-то" свою собственную простоту и огромный гуманизм этой простоты, Перцеваль- Персиваль-Передур скачет по мировой литературе как донской казак по степи.

ГАВЕЙН Это один из первых названных по имени спутников Артура - Вальвен у Уильяма Малмсберийского, Вальган у Джефри Монмаутского. В валлийских преданиях - фигура, выступающая часто, но под именем Gwalchmei ар Gwyar. Гвальхмеи означает, как я уже говорил, "Сокол Мая", патроним же очень любопытен - это матроним. Гвиар была сестрой короля Артура, а Гвальхмеи - ее внебрачный сын. Вероятно, поэтому и в более поздних версиях легенды Гавейн считался довольно близким родственником короля - сыном Лота, короля Лотиана и Оркад, и Моргаузы, единоутробной сестры Артура. А поскольку Артур породил с Моргаузой Мордреда, постольку родственные связи еще больше усложнились: Гавейн "держит" за друга и короля человека, который одновременно доводится ему родным братом матери и отцом единокровного брата... Гавейн был старшим сыном Лота и Моргаузы, братом Агравейна, Гахериса и Гарета. У Т.Х. Уайта братья - плюс единоутробный брат Мордред - образуют не очень-то дружелюбную Артуру компашку, именуемую Оркнейской фракцией. Подобную роль сыновья Лота играют и у Мэлори. Гавейн - один из любимейших героев легенды. Порой трудно понять почему. Его приключения, вообще-то говоря, непрерывный ряд убийств, в том числе и женщин. И одна бесконечная вендетта - Гавейн, мстя за отца, убивает Пеллинора и.., усаживается за Круглый Стол вместе с сыновьями убитого. Убивает Увейна - и хоть бы хны. Принимает участие в предательском убийстве Ламорака - и по-прежнему остается любимцем Артура. И именно он, а не кто другой, инициирует поиски Грааля. Разумеется, Гавейн найти Грааль не должен. Гавейн - рубака, рыцарь "земной", чтобы не сказать "приземленный". Кроме того, Гавейн слишком часто поддается искушениям, особенно трудно ему устоять против прекрасных дам (которых Мэлори называет damosels - не знаю, как вас, а меня это слово смешит до слез). В роли несдержанного грешника - хоть и инициатора поисков Грааля - Гавейн в мифе представляет собой фабулярно удачный контраст безупречному и благородному Галахаду, который ни на каких "дамоселей" и искусы не реагирует. Канон мифа наделяет Гавейна важной, но неприятной, трудной.., и в результате трагической ролью. Его друг Ланселот оказывается не только любовником Гвиневеры, но и убийцей братьев - Агравейна, Гахериса и Гарета. Гавейн прощает другу многое - он был против замысла Мордреда и Агравейна, которые устраивали ловушку в спальне Гвиневеры. Но убиения братьев - и доказанного вероломства по отношению к Артуру - Гавейн простить не может. Настойчиво и неумолимо он преследует Ланселота и наконец погибает от ран, полученных от руки бывшего друга. У Мэлори в ночь, предшествующую битве под Камланном, дух Гавейна является Артуру во сне, предостерегает и уговаривает короля воздержаться от расправы над Мордредом и рекомендует - сожалея о своей настойчивости - примириться с Ланселотом и Гвиневерой. Но уже поздно... Во всех литературных произведениях, посвященных королю Артуру, Гавейн присутствует. Он также герой "собственного" произведения "Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь" (конец XIV века). Авторство этого романа приписывают анонимному создателю высот тогдашней английской поэзии. В "Кентерберийских рассказах" Джефри Чосера описана знаменитая женитьба Гавейна, который - из честолюбия - взял в жены старую и зловредную ведьму, коя, однако, после брачной ночи превратилась в молоденькую и премаленькую девушку. Эту историю включила в Артуровскую легенду Сигрид Унсет в своем "Kong Artur og riddeme av det Runge Bord". Sir Gawaine ap Lot является героем книги фэнтези "The Kingdom of Summer", написанной Джиллиан Бредшоу. И под занавес любопытная штука: еще в XV веке можно было в замке в Дувре увидеть истлевший человеческий череп, *.b.`k), говорят, некогда был черепом Гавейна.

ГАРЕТ Он - младший брат Гавейна, Агравейна и Гахериса. Честолюбивая штучка. В Камелот явился инкогнито, не желая пользоваться ничьей протекцией из-за кровного родства с уже знаменитыми сыновьями Лота, рыцарями с Оркад. Хотел, видите ли, чтобы его приняли в число рыцарей Круглого Стола за собственные заслуги. Как обычно бывает в тех случаях, когда кто-то по недомыслию не использует имеющихся связей, честолюбивый глупец попал на дворцовую кухню "посудомойкой", как сказали бы мы теперь. А зловредный сенешаль Кэй вдобавок еще всеми способами портил ему жизнь и даже навесил позорное прозвище Бомейн - Прекрасная Ручка (Beaumains), поскольку у парня действительно были белые, непривычные к черной работе руки. Несмотря на это, Гарет не оставил попыток самостоятельно сделать карьеру. Когда в замок Артура явилась прекрасная "дамоселя" Линета с просьбой поддержать ее сестру Лионессу, осажденную рыцарями-ренегатами, Прекрасная Ручка незамедлительно, опережая других, вызвался добровольцем. Артур согласился, и это повергло Линету в остервенение. "Что? - разоралась она на весь Камелот. - Что такое? Я прошу дать мне рыцаря, а вы всучаете мне этого сопляка, поваренка?" Но Артур неумолим. Миссия есть миссия, кто вызвался первым, тот и пойдет, а стало быть, или Бомейн, или никто! Всю дорогу Линета донимала Прекрасную Ручку и насмехалась над ним как могла. "Какой ты рыцарь, птенец желторотый, - повторяла она, - борщом от тебя несет. Котел тебе, кухаренок, к лицу, а не меч". Но Гарет сносил все со стоическим терпением, а по прибытии на место взялся за дело. Осаждающих замок Лионессы вреднющих рыцарей вырубил под корень либо заставил капитулировать, на что Лионесса посматривала из оконца. Гарет глянул в оконце" обомлел - и незамедлительно влюбился в Лионессу. Не без взаимности. Гарет - Прекрасная Ручка пошел ни в отца Лота, ни в брата Гавейна, которые переспали бы с дамоселью по принципу: "Бам, трам, благодарю, мадам". Гарет женился на ней и был верным супругом. Недолго. Его друг Ланселот, который лично посвящал Гарета в рыцари, позже лично же, правда, совершенно случайно, обезглавил его, защищая честь и жизнь Гвиневеры. Сестру Лионессы, языкастую Линету, взял в жены брат Гарета Гахерис. А Линета тоже, как мы уже знаем, стала вдовой. В тот же день.

LA COTE MALE TAILE История этого рыцаря у Мэлори практически идентична истории Гарета. Он прибыл в Камелот инкогнито, а поскольку на нем была одежда, сшитая каким-то скверным портным, то получил он от ехидного Кэя насмешливое прозвище Рыцарь в Плохо Скроенном Плаще (что и означает La Cote Male Taile). Jогда в замок Артура явилась "дамоселя" с просьбой о помощи. La Cote Male Taile тут же вызвался добровольцем. Остальное известно: одержал массу побед, женился на "дамоселе", стал рыцарем Круглого Стола. Его настоящее имя было Брюнор Черный, но он не стыдился прозвища, которое дал ему Кэй, и получил широкую известность именно как La Cote Male Taile. Возникает вопрос: зачем Мэлори понадобилось почти слово в слово повторять рассказ о "рыцаре с позорным прозвищем"? Думается, для того, чтобы восполнить пробел в фабулярной последовательности, возникшей в истории с Гаретом. Являющаяся в Камелот Линета вначале показана как антагонистка Прекрасной Ручки, относящаяся к нему неприязненно и предубежденно, прямо-таки не желающая его видеть. По мере того как они едут к замку Лионессы, конфликт понемногу смягчается, сменяется удивлением, между Лине-той и Гаретом возникает симпатия, которая - как мы ожидаем - вот- вот переродится в нечто большее.., и вдруг - нате вам! - Гарет выбирает сестру Линеты Лионессу. А Линета, героиня истории, вынуждена удовольствоваться Гахерисом и ролью свояченицы Гарета. В повествовании о La Cote Male Taile такого "конструктивного брака" нет - рыцарь женится именно на своей первоначальной антагонистке, докучавшей ему "дамоселе", симпатии которой он постепенно добивается по мере развития рассказа.

LE BEL INCONNU Фигуры, хоть и прямо-таки невероятно похожей на две предыдущие и, несомненно, послужившей прототипом для обеих, в классическом варианте мифа нет вообще. Зато она - герой созданного около 1190 года романса французского трувера Рено де Боже. Рыцарь Гинле Уэльский прибывает инкогнито ко двору Артура, а поскольку он чертовски красив, то незамедлительно получает прозвище Прелестный незнакомец - Le Bel Inconnu. Красавец предпринимает рыцарский quest, чтобы высвободить прелестную Эсмеральду. Испытывает многочисленные замораживающие в жилах кровь приключения, высвобождает, женится и так далее. Создавая Гинле, Рено де Боже, вероятно, воспользовался каким-то кельтским "образцом", возможно, повестью о Передуре, или Персивале. То же можно сказать и об Амадисе де Гауле, созданном в XIV веке то ли португальским, то ли испанским анонимом. Как, впрочем, и о французском "Персефоресте".

КЭЙ Вероятно, ровесник Артура, сын рыцаря Эктора, которому Мерлин передал будущего короля на воспитание. Такого рода воспитание было очень распространенным у кельтов обычаем, носившим название "altram", что на английский перевели как "fosterage". Altram'y подлежали отнюдь не одни только осиротевшие дети, на воспитание отдавали также детей, имевших живых родителей и родственников. Таким образом, у `%!%-* появлялось как бы две семьи. "Altram" порождал чрезвычайно крепкую связь, поэтому понятно, что Артур должен был воспринимать Эктора как отца, а Кэя - как брата. Нет ничего странного и в том, что уже в самых ранних версиях мифа Кэй всегда оказывается рядом с Артуром. В Камелоте он исполняет высокую функцию сенешаля - управителя дворца, и по легенде он - единственный "серьезный" рыцарь Круглого Стола, наделенный "должностью", кроме Лукана (брата Бедивера), который был подчашим. Во-французских версиях имя рыцаря пишется "Queux", что означает "интендант", "дворецкий". В польском переводе Коссак-Щуцкой именно Кэй, а вовсе не Лукан превратился в "Кеуса-виночерпия". А Бой-Желеньский ("История Тристана и Изольды" Бедье) делает из Кэя "гофмейстера Кэ". Имя "Кэй" пишут как Кау, Keie, Cai либо Kei. Под последним, наиболее близким духу языка валлийских кельтов, рыцарь фигурирует в валлийских преданиях. Его патроним "ар Купуг", то есть "сын Кинира", а не Эктора. Однако, если принять версию "Эктора-римлянина", то Кэй был бы просто- напросто... Каем или Гаем. Ubi tu Gaius, ibi ego Gaia <"Где ты Гай, там я Гайя" - формула, входившая в обряд бракосочетания в Древнем Риме (лат.).>. Римлянин ли, или Кинир, в бриттских легендах Кэй обретает множество свойств столь милого сердцам кельтов героя Кухулина - особенно когда речь заходит о его физических данных. Кэй способен пребывать под водой, цитирую: "девять дней и ночей". По собственному желанию мог стать "высоким, как сосна, а вокруг его головы, если он хотел, горел огонь". Кэй оставался сухим под дождем и так далее. Пришедшее из легенд подобие сверхчеловеческих способностей Кэя и Кухулина, вероятно, и привело к тому, что герои эти перепутались у Зофии Коссак-Щуцкой, отсюда скорее всего в ее "Крестоносцах" бессмысленно сенсационное утверждение, будто "добрый подчаший Кеус победил в борьбе огненное чудовище - Кухулина". Такая версия кощунственна и оскорбительна для ирландцев, которые знают, что Кухулин погиб в бою с армией королевы Медб из Коннахта, поскольку "пес Hercules contra plures" <Аналог русского - "один в поле не воин" (Геркулес пасует перед массой).>. Приписывать же ему смерть от руки Кэя - все равно что утверждать, будто сапожник Скуба <Краковский сапожник Скуба, по средневековой легенде, ловко прикончил вавельского дракона, дав тому сожрать серу, зашитую в баранью шкуру. Сюжет этот А. Сапковский использовал в одном из эпизодов новеллы "Предел возможного".> изничтожил под Вавелем "Чудовище Зигфрида" (того, что из "Нибелунгов"). Манеры сенешаля (согласно легенде и литературе фэнтези) оставляли желать лучшего. О том, как он относился к Гарету и Брюнору, мы уже знаем. Марион Зиммер Брэдли в "Туманах Авалона" рисует Кэя угрюмым и зловредным человеком. Да и Т.Х. Уайт тоже изображает его далеко не самым лучшим дружком детских лет Артура. Мы также помним (Кретьен, Коссак- Щуцкая), что когда-то он публично дал "по мордасам" даме, а c& это хамство в квадрате. Хорошо хоть, что в ответ получил солидную взбучку от Персиваля: во время рыцарского турнира Персиваль повалил Кэя вместе с лошадью, да так, что поломал тому кости. Кэй, кстати говоря, был не из ловких рыцарей. Мэлори сообщает, что всякий раз, когда Кэй пробовал свои силы в бою, его "перекидывали через конский круп, и он грохался оземь". Кэй погиб под Камланном, сражаясь бок о бок с Артуром. Другую любопытную версию мы обнаруживаем у Парка Годвина: Кэй погиб значительно раньше, уже в битве под Бадоном, сын же его Эмрис, князь Глевума (Глочестер), после Камланна кинулся в водоворот борьбы за наследие Артура, то есть за власть над Британией.

БЕДИВЕР В легендах (и произведениях фэнтези) он выступает под именами Bedwyr ар Pedrawd, Bedwyr ар Gryffyn и Bedwyr ар Bleddyn. Как и описанный выше Кэй, Бедивер назван в числе лиц, боровшихся с великаном Испадденом и диким кабаном Торх Труйтом (Trwch Trwyth). Рыцарь Бедивер "наличествует" в мифе с самого начала. Джефри Монмаутский именует его одним из "ближайших друзей Артура", участником битвы под Бадоном. Бедивер не отходит от короля до самого конца - трагического финала на полях Камланна. Бойню под Камланном (по Мэлори) пережили только два спутника Артура - братья Бедивер и Лукан. Подчаший Лукан был тяжело ранен, а поэтому именно Бедиверу выпадает доля стать исполнителем последней воли короля - он бросает в волны меч Экскалибур и видит, как волшебное оружие хватает и утаскивает под воду рука Владычицы Озера. Исполнив миссию, Бедивер возвращается к умирающему королю, но видит на горизонте только парус лодки, уносящей Артура к острову Авалон... Bedwyr ар Bleddyn выступает в качестве одного из повествователей "Артура", последней части "пендрагонской" трилогии Стивена Льюхеда. Дальнейшие же его судьбы после Камланна описывает Парк Годвин в "The Beloved Exile".

ТРИСТАН Не желаете ли, добрые люди, послушать прекрасную повесть о любви и смерти? Это повесть о Тристане и королеве Изольде. Послушайте, как любили они друг друга в великой радости и в великой печали, как от того скончались в один и тот же день - он из-за нее, она из-за него. Жозеф Бедье, "Тристан и Изольда" Хотя в самых разных валлийских преданиях в числе рыцарей Артура называют Тристана, сына Таллуха, а у Мэлори он фигурирует под именем Тристрама и считается лучшим - после Ланселота - рыцарем Круглого Стола, до наших дней Тристан дожил как герой самостоятельной и отдельной легенды о любви рыцаря и прекрасной Изольды Златокудрой <В !.+lh(-ab"% русских текстов Изольду именуют не Златокудрой, а Белокурой. Однако Сапковский - а следовательно, и я, - предпочитаем называть ее Златокудрой.>, легенды, донесенной до нас (на основе произведений бретонского трувера Беруля) Жозефом Бедье (в польском переводе Тадеуша Бой-Желеньского <Наиболее известный литературный перевод легенды на русский осуществлен А.А. Веселовским. См, также "Легенда о Тристане и Изольде". Литературные памятники. М., Наука, 1976).>). О Тристане писали Кретьен де Труа, Ле Шевр и Робер де Бова, писали Готфрид Страсбурский, Мария Французская и Эйльхарт фон Оберже. Обращались к нему Спенсер, Боярдо и Ариосто. Прелестную музыкальную драму посвятил Тристану и Изольде Рихард Вагнер. Однако всех Тристанов - в том числе и корнуоллско- валлийского - предваряет Друстан, сын Таллорка, реально, как считают, существовавший король.., пиктов из Южной Каледонии. Впрочем, действительно ли сердечные заботы пиктского Друстана легли в основу многих кельтских романов о совращении королевской супруги рыцарем - неизвестно. Бретонские версии выводят Тристана из мифической страны Лионессе, поглощенной волнами морскими. Остатками этих островов считаются теперешние острова Силли. Все "продолжатели" придерживаются этой версии, один лишь Бой- Желеньский в своем переводе чуточку маскирует место рождения героя. У Боя любовник Изольды оказывается Тристаном из Леонуа. История "кельтских" Тристана и Изольды (Друстана и Эссельт) изящно описывает Дайана Пакссон (Diana Paxson) в книге "The White Raven", а руины замка Тинтагель можно и сейчас увидеть в Корнуолле неподалеку от городка с таким же названием. В "Смерти Артура" Тристан действует в нескольких книгах. Он - один из храбрейших рыцарей Артура и в рыцарском рейтинге занимает второе место после Ланселота. Но Тристан - рыцарь нетипичный, сильно отличающийся от рыцарской братии Круглого Стола. Он не только рубака, но и начитанный полиглот, любитель и знаток поэзии, прекрасный шахматист, к тому же еще и виртуозный арфист, бард с обаятельным голосом. Неужто - предвозвестник человека Возрождения? У Мэлори нет поэтического и выжимающего слезу умиления повествования о черных парусах и кончине Тристана на смертном одре, которое - повествование - сам я использовал в новелле "Maladie". В "Смерти Артура" Тристан погибает печальным образом - умирает от предательского удара в спину, который нанес ему "этот коварный изменник король Марк, когда он сидел у ног госпожи своей Изольды Прекрасной и играл на арфе! Навостренным бердышом он пронзил его сзади до самого сердца...". Хороший адвокат, возможно, добился бы для Марка оправдательного приговора, объяснив, что его удар был "действием в состоянии аффекта", но мы-то знаем, что это было обыкновеннейшее свинство и давно уже сознательно подготовляемое преступление. Златокудрая дева в отчаянии умирает на могиле Тристана. Классика!

МОРГОЛЬТ Фигура, знакомая нам по легенде о Тристане и Изольде, в артуровском мифе тоже "наличествует". Моргольт (Morold, Morhaus, Morauht) был рыцарем Круглого Стола ирландского происхождения. Он - мастер рыцарского боя: в одном из повествований он запросто одним копьем свалил с коней подряд Гавейна и Увейна. Моргольт был одновременно свояком и первым бойцом ("чемпионом") ирландского короля Ангвисанса. Во исполнение этой функции он отправился к Корнуолл, чтобы заставить корнуоллцев выплатить положенную дань. Тут он и погиб в схватке с Тристаном во время знаменитого боя на острове. Интересно, что именно после этого боя Тристан удостоился звания рыцаря Круглого Стола! Как известно, каждый стул за Круглым Столом был волшебным образом "проштемпелеван" именем рыцаря, имевшим право на нем сидеть. После смерти Моргольта его имя столь же волшебно исчезло, а появилось имя Тристана. Не менее любопытная история связана с оружием, которым Тристан лишил жизни Моргольта. Всегда и всюду считалось, что церемониальный, коронационный меч английских королей, именуемый "Куртана" <От лат. Curtus - укороченный, выщербленный, куцый.>, некогда принадлежавший Иоанну Исповеднику, был вообще-то оружием легендарного любовника Изольды. То, что у меча "Куртана" тупой конец, объясняли тем фактом, что он-де обломился и застрял в черепе убитого, ирландца. И еще один курьез. Так вот слово "marchawg" на валлийском языке вовсе не имя, а характеристика конного воина, именно такого кельтского рыцаря, королевского бойца, каковым и был Моргольт. Но имя Моргольт намертво срослось с легендой, и тут уж ничего не изменишь. Я (в новелле "Maladie") тоже не пытался.

ЛАМОРАК Носитель этого имени был сыном короля Пеллинора, братом Персиваля. Рыцарь, как говорится, что надо - в рыцарском рейтинге Мэлори он занимает третье место после Ланселота и Тристана. Был он крепкий мужичок, на него обратила взор некая прекрасная вдовушка - Моргауза, королева Лотиана и Оркад. "Красивая и толстая", как мы помним, она в то время была малость постарше Ламорака, однако это не помешало рыцарю воспылать к ней великой и отнюдь не платонической страстью. Их связь вызвала ярость сыновей Моргаузы, известных "братьев с Оркад", Гавейна, Агравейна, Гахериса и Мордреда. Они, хоть и привыкли к эротическим выходкам мамочки, тем не менее связь с Ламораком простить ей не могли. Во-первых, Моргауза афишировалась и нарывалась на скандал. Во-вторых, Ламорак-то ведь был сыном Пеллинора, убийцы Лота, которого - Пеллинора, значит, - в свою очередь, прикончил Гавейн. Случившееся далее многое поведает нам о рыцарских ($% + e и нравах эпохи, в которую возникала "Вульгата" и "Смерть Артура". Выбрав ночь, когда Моргауза и Ламорак "роскошно удовлетворяли друг друга", в опочивальню ворвался Гахерис и, неприлично матерясь, "замочил" нагую мамашу одним ударом меча. А не менее нагому Ламораку крикнул, что, мол, не убьет его, ибо рыцарю не пристало нападать на голого коллегу. "Подожду, - рявкнул он, - пока ты наденешь латы!" И вышел. И верно - подождал. А через несколько дней вместе с братьями Гавейном, Агравейном и Мордредом организовал на Ламорака засаду (Гарет в этом "благородном" мероприятии не участвовал). Вчетвером они напали на Ламорака и предательски укокошили его. Понятное дело, Ламорак в тот момент был в латах и при оружии, так что убийство вполне соответствовало принципам честного рыцарского боя. Honi soit yui mal y pense? <Так что все вроде бы в порядке? (фр.)>.

TOP Этот фигурант заслуживает внимания. Top был старшим сыном короля Пеллинора, братом Агловаля, Дорнарда, Персиваля и вышеупомянутого Ламорака. Не родным, а единокровным, поскольку король Пеллинор зачал его с простой женщиной - женой пастуха Ариеса. Тор возрастал в халупе Ариеса, но пасти коров ему удовольствия не доставляло. Зато когда дело доходило до верховой езды либо метания копья, или когда требовалось кому- либо "приложить".., тут уж хо-хо! Парень не промах. Ариес сразу сообразил, что здесь что-то не так. Уж слишком отличался Тор от других его сыновей, чтобы не усомниться в верности жены. Тогда задал Ариес жене хорошую трепку (в противоположность королям у крестьян и тогда и теперь такие штуки совершаются быстро и запросто), а Тора отправил в Камелот. "Забирай, король, этого выродка, - сказал он Артуру, - потому как чтой-то мне мнится, он больше вашенский, чем нашенский. А ежели еще когда-нито прихвачу какого-никакого лыцаря возля моей хаты, ноги ему повыдираю!" Артур принял паренька, потому что по выправке и физиономии было видно, что тот и вправду рыцарских кровей.., и костей! Вскоре вылезло шило из мешка - сына признал король Пеллинор, припомнив, что и впрямь когда-то по молодости лишил невинности некую пастушку (хотя какая уж там невинность!). Тор стал рыцарем Круглого Стола и совершил множество героических поступков. Погиб вместе со своим единокровным - по отцу - братом Агловалем во время бойни, учиненной Ланселотом, когда он спасал Гвиневеру от аутодафе. Во времена Мэлори практически невозможно было представить себе, чтобы рыцарь с полосой ("балкой") бастарда в гербе, да еще и такого низкого происхождения по кудели <"По кудели" - по матери; "по мечу" - по отцу.>, оказался среди приближенной к королю братии. В личности Тора таится намек на кельтскую демократию - реальный Артур, вероятно, мало заботился о законности происхождения - важно было одно: e.`.h. ли рыцарь бьет саксов и пиктов.

БОРС, ЛИОНЕЛЬ И ЭКТОР ОКРАИННЫЙ Все они близкие родственники Ланселота Озерного. Все - мужественные и благородные рыцари Круглого Стола. Эктор Окраинный (Ector de Maris) был единокровным братом Ланселота, внебрачным сыном короля Бана Бенвикского и прелестной дочери Агравадена Окраинного (de Maru). Произошло это так: во время пира в замке Агравадена Мерлин заметил, что дочь хозяина поглядывает на Бана, изменяясь лицом, и что у Бана горят глаза. Мерлин, доброжелательный чародей, охотно пользовался своей магической силой, дабы помогать ближним, поэтому сделал так, что принцесса ночью шмыгнула в постель к Бану и они "роскошно удовлетворили друг друга", в результате чего на свет появился Эктор. Незаконнорожденный, но все же чуточку "выше качеством", нежели только что нарисованный Тор: как-никак, королевских кровей и по кудели, и по мечу. Однако самым известным родственником Ланселота был Боре из Ганиса, сын (законный) короля Борса, один из тех, что отыскал Грааль, тот, что вернулся в Камелот с известием о смерти Галахада и Персиваля. В мифе Боре заслужил Грааль, ибо был рыцарем прямо-таки невероятно добродетельным. Да пусть же свидетельствует об этом событие, которое я перескажу (по "Вульгате") с тем большим удовольствием, что самого меня оно "роскошно удовлетворило" в смысле - развеселило до слез. В ходе операции по поискам Грааля Боре попал в замок очень красивой женщины и там заночевал. Посреди ночи его разбудили. Оказалось, это была хозяйка, к тому же в одной ночной рубашке. "Подвинься чуток, - проговорила красотка, - чтобы я могла лечь рядом". "С превеликим желанием уступлю тебе все ложе", - этак вежливенько ответствовал Боре. Красотка спокойно пояснила, что она имеет в виду не это, и тут же сослалась на рыцарский кодекс, который не позволяет истинному рыцарю отказывать в помощи даме... которая нуждается. "А я, - добавила она, снимая рубашку, - очень даже нуждаюсь. Короче говоря, я хочу. Угадай чего?" Боре собрался было смыться с ложа, но "нуждающаяся" дама вцепилась ему в рубаху и ну целовать. Тогда Боре обхватил ее и крепко держал, пока девица не успокоилась. Однако, едва объятия ослабли, она "обратно" накинулась на него. Боре занервничал и пригрозил взять меч и снести ей голову. Не помогло.., тут благородный рыцарь сообразил, что здесь ему не турнир и спасти его может только бегство. И сбежал аж на самою верхотуру, но дамочка догнала его и там, только теперь уже в сопровождении двенадцати девушек. "Если ты не удовлетворишь роскошно и добросовестно нашу госпожу, - возопили девушки, - то мы одна за другой кинемся головой вниз с этой башни и разобьемся! Выбирай, противный рыцарь, что тебе больше любо: твоя невинность или наша смерть!" "Я вам очень даже сочувствую, - ответил Боре, - но обета невинности не порушу!" Видя такой оборот дела, девицы, предварительно обозвав рыцаря самыми нехорошими словами, *(-c+(al с башни в пропасть. Боре перекрестился, и тут же все вдруг исчезло - девушки, замок, башня... И понял богобоязненно-благочестивый рыцарь Боре, что это были не девицы, а дьяволы, суккубы-искусительницы. Только раз в жизни нарушил Боре обет невинности - с дочерью короля Брандегориса. В результате на свет появился его единственный сын Элин Белый, мужественный рыцаренок, не опозоривший знаменитого отца. В финале легенды все сородичи принимают сторону Ланселота, когда разыгрывается афера с Гвиневерой и становится жарко - в переносном и прямом смысле, ибо поленья в костре под королевой уже начинают весело потрескивать и поджаривать сапожки несчастной. Эктор Окраинный, Боре и его брат Лионель принимают участие в освобождении осужденной, не бросив Ланселота и во время вызванной этой акцией "троянской войны" с Артуром и Гавейном. Но когда до них доходит весть о мятеже Мордреда, они тут же кидаются Артуру на выручку. И хоть прибывают слишком поздно, все же разбивают остатки мятежников и союзных им саксов. В этих боях погибает Лионель. Эктор же Окраинный, Боре и братья Бламор и Блеоберис, увидев, что Камелот и Круглый Стол прекратили существование, отправляются в Святую Землю воевать с сарацинами, где и погибают в Страстную пятницу, как подобает доблестным рыцарям, не вкусив, увы, от освященного кулича.

БАЛИН И БАЛАН С Балином по прозвищу Свирепый мы уже немного знакомы - не с лучшей стороны. Это он зверски убил Лиле, Владычицу Озера, а еще раньше, до того как стал рыцарем Круглого Стола, сидел у Артура в яме за убийство. Похоже, стать рыцарем Круглого Стола было легче, чем нынче получить право на ношение газового пистолета. После убиения Лиле и изгнания из Камелота Балин мотался по стране и попал в замок короля Пелама - Богатого Рыболова, отца Пелеса. В ходе начавшейся свары он пырнул короля копьем. И надо ж было такому случиться, копье-то было ни больше ни меньше, а святой реликвией, оружием римского центуриона Лонгина, тем самым, с Голгофы.., нанесенная им рана была неизлечима. С тех пор Пелам стал прозываться Королем - Увечным Рыбаком. Как мы уже знаем, вылечил его лишь правнук Галахад, добытчик Грааля. В германских вариантах (в том числе и в операх Вагнера) мы имеем дело почти с идентичной версией - с той лишь разницей, что из Короля-Рыбака Пелама тут получился "Король Амфортас", из Балина - "злой волшебник Клингшор", а из Галахада - Парцифаль. Рана Короля-Рыбака имеет символическое значение и перекликается с верованиями кельтов: увечный король не способен осуществлять сексуальный акт, а Земля, которой он владеет, не может быть оплодотворена. Ежели король не вылечится - Земля умрет, превратится в La Terre Geste - Опустошенную Землю. Ранящее копье - фаллический символ, а излечивающий Грааль - vulva, Однако вернемся к нашему обожающему убийства маньяку Балину, столь -%a(,/ b(g-.) фигуре, что он никак не заслуживает приданной ему важной роли в легенде. К счастью, его история вот-вот окончится, и справедливость восторжествует. После приключения с Пеламом за Балина взялся его собственный брат - Балан. В завязавшемся бою братья поубивали друг друга, и Мерлин похоронил их в братской могиле. Интересно изображает историю братьев Марион Зиммер Брэдли в "Туманах Авалона". Тут все гораздо сложнее. Балан - родной сын Вивьен, почтенной Владычицы Озера, воспитывается он в семье Балина, то есть они - сводные братья (обычай altram). Балин убивает Вивьен в порядке мести за акт эвтаназии, совершенной друидкой над его страдающей неизлечимой болезнью матерью. Балан, который признает эвтаназию и благодарен "родной матушке за избавление приемной матери от страданий", "отмщает" Вивьен - убивает Балина, но погибает и сам.

УВЕЙН Сын короля Уриенса Регедского, в валлийских преданиях известный под именем Овейн. Герой двух повестей (или ветвей) "Мабиногион": "Сон Ронабуи" ("Видение Ронабви") и "Овейн и Хозяйка Фонтана" ("Овейн, или Хозяйка Фонтана"). В "Вульгате" выступает как "Ивейн Великий", у Мэлори как "Увейн". Учитывая родственные связи с предателем Акколоном, любовником Морганы, он на некоторое время изгоняется из Камелота, хотя с заговором мачехи у него не было ничего общего, и даже совсем наоборот - именно он сорвал ее предательское покушение на Уриенса, которого Моргана тоже пыталась лишить жизни. У Кретьена он именуется Ивейном (Yvein). У Гартмана фон Ауэ - Ивайном (Ivein). Забрел он даже в chansons de geste - меж паладинами Карла великого тоже есть какой-то Ивен (Iven). Еще он известен под прозвищем Рыцарь Льва, поскольку когда-то избавил это животное от драконьих когтей, а спасенный от смерти лев потом верно служил рыцарю. Увейн был рыцарем исключительно высокой квалификации и специализировался в спасении и освобождении от забот прекрасных дамоселей. Таковых, как утверждает легенда, он избавил триста с лишком. На одной из спасенных вдов (мужа прикончил?) Увейн женился - ну и началась кутерьма. Вдовушка, по имени Лаудина (хозяйка Фонтана), без особого восторга воспринимала походы и рыцарские "quest" - а Увейна, полагая не без оснований, что какая-нибудь из очередных спасенных дам может показаться избавителю более привлекательной, нежели законная супруга. Однажды она сказала себе, что ежели Увейн не возвернется точно через год, после того как отправится в рыцарский поход, то она не подпустит его к себе. Рыцарь припозднился. Совсем ненамного. На два года. Лаудина сдержала слово. Много, очень много времени потребовалось на то, чтобы Увейн обрел ее благорасположение вновь. Но обрел. Потом они жили долго и счастливо. Мэлори не упоминает вышеприведенной валлийско- d` -fc'a*.-немецкой версии событий и судеб сына короля Уриенса. Ни слова о Лаудине и фонтане, даже приключение со львом в "Смерти Артура" оказывается уделом Персиваля, а не Увейна (Ивейна). Зато из Мэлори (и "Вульгаты") мы узнаем об обстоятельствах смерти рыцаря. Во время поисков Грааля Увейн без всякого резону схватился с Гавейном (рыцари не признали друг друга), был тяжело ранен копьем и умер в ближайшей одинокой обители. Это убийство окончательно исключило Гавейна из числа особ, достойных лицезреть Грааль.

ГЕРАЙНТ Он - князь Дифнейта (Девона). У Кретьена де Труа и Гартмана фон Ауэ выступает под именем Эрек. Мария Французская в своих лэ (бретонских балладах) именует его Грэлентом (Graelent), а один из паладинов короля Карла зовется Жерин (Gerin). В соответствии с так называемой "Черной книгой из Кормартена", собранием валлийских баллад XII века, Герайнт, сын Эрбина, сложил голову в схватке с саксами, конкретно - в девятой из двенадцати проведенных Артуром и перечисленных Неннием битв. Если так, то Герайнт не дождался окончательного триумфа под Бадоном, расцвета Камелота и Круглого Стола. У Мэлори его нет вообще. А вот в "Мабиногион" он оказывается героем ветви "Герайнт и Энида" ("Герайнт, сын Эрбина"). В этом повествовании Герайнт завоевывает сердце и руку красивой девушки Эниды, но ни с того ни с сего начинает ее подозревать - совершенно беспочвенно - в неверности. Поводом были подслушанные слова, в которых Энида сетует на то, что муж-де не принимает участия ни в каких походах, манкирует рыцарскими обязанностями и что только в спальне отважен и боевит ну прямо-таки сверх меры. Как видим, Энида порицает Герайнта за нечто совершенно противоположное тому, за что Лаудина ругала Увейна. Задетый за живое Герайнт решает отправиться в рыцарский поход - вместе с женой. Велит Эниде одеться в самые скверные, рваные одежды и ехать впереди. Запрещает ей обращаться к себе хотя бы единым словом. Сам тоже молчит надувшись. Энида в отчаянии. Едучи в авангарде, Энида то и дело наталкивается на подлых рыцарей, которые точат зубы на ее мужа. Она предостерегает Герайнта. Герайнт "пришивает" налетчиков.., и жестоко отчитывает Эниду за нарушение мужнина приказа молчать, обостряя тем самым супружеский конфликт. Наконец все оканчивается добром - любовь восстанавливается, Герайнт и Энида примиряются, возвращаются ко двору Артура и живут долго и счастливо, как самая что ни на есть образцовая пара. Не исключено, что "Герайнт", стравестированный в более поздних норманнских и французских версиях ("Li Loheren Gerin", "Gerin Le Lorraine"), дал толчок к созданию Лоэнгрина, "Рыцаря Лебедя".

ПЕЛЕАС И ЭТГАРДА Пелеас Островной был зверски влюблен в прекрасную девицу Эттарду. В ее честь выигрывал турниры, осыпал презентами, умолял, рыдал, стоя на коленях, признавался в любви - все впустую. Эттарда была непробиваема. Мало того, все время подсылала рыцарей, чтобы те вступали в поединки с постоянно кружащим близ ее замка Пелеасом. Ради того, чтобы только увидеть ее, Пелеас, хоть и был мастером копья и меча, позволял себя побеждать на ристалищах и доставлять в замок в путах. Коварная Эттарда унижала его как только могла - велела даже привязывать к конскому хвосту и так водить, ко всеобщей потехе. Однажды в округе появился Гавейн. Он выслушал жалобы Пелеаса и предложил взять его доспехи и явиться с ними к Эттарде, объявив ей, что он-де буквально час назад прикончил влюбленного в нее рыцаря. Ложь должна смягчить сердце холодной девы. Сказано - сделано. Гавейн взял экипировку Пелеаса и явился к шатру Эттарды. Эттарда равнодушно выслушала сообщение о "смерти" конкурента, поглядела на рослого и красивого Гавейна.., и осклабилась. Не прошло и минуты, как оба вошли в шатер, где Эттарда (как говорит Мэлори) "согласилась исполнить его желание".., и "они возлегли на ложе вдвоем". Гавейн, достойный сынок своего папы Лота с Оркад, утолял свои и Эттардовы желания две ночи и два дня кряду. На третий день Пелеас не выдержал и явился глянуть, что там творится... Заглянул в шатер и обмер. Понял, что в сердечных делах просить друзей о помощи не следует. Прежде чем уехать, он положил на спящих изнуренных любовников свой обнаженный меч. Гавейн и Эттарда наконец проснулись, увидели меч. Эттарду охватило отчаяние. Гавейн же вдруг вспомнил, что очень, ну очень спешит. Пелеас бродил по лесу и выл, но тут встретил чародейку Нимуэ. Та как раз возвращалась после визита к томящемуся в узилище Мерлину, к которому забегала время от времени, чтобы чародею не было тошно в темнице одному. Нимуэ выслушала стенания Пелеаса, глянула на него томным взглядом и спросила: "А что такого ты нашел в этой Эттарде, чего бы не было у меня?" Рыцарь присмотрелся повнимательнее и вынужден был признать, что ничего, а как знать, не совсем ли даже наоборот. После краткого разговора ни о чем оба "взаимно утолили свои желания", да так тщательно, что решили проделывать это чаще. Прямо-таки регулярно. Пелеас вынужден был забросить обязанности рыцаря Круглого Стола, ибо Нимуэ - Владычица Озера - не желала, чтобы любовник рисковал своим драгоценным здоровьем и жизнью и терял время на всякие глупости, вместо того чтобы заниматься утолением ее желаний. Пелеас - как учит "Смерть Артура" - жил король королем под бочком у чародейки до конца дней своих, наслаждаясь отдыхом, едой, вином и прелестями ложа. А Эттарда? Узнав о случившемся, отчаялась вконец, захворала и умерла, обливаясь слезами. Бойтесь судьбы Эттарды, девочки.

САГРАМОР Рыцарь с таким именем часто появляется и у Мэлори, и в "Вульгате". Ничем особенным он не отличался, и я б не стал им заниматься, если б не прозвище... Саграмор-Потаскун <В одном из переводов "Смерти Артура" Саграмор назван "Саграмор Желанный" >. Чего ради рыцарь получил такое "почетное" прозвище, неизвестно. Об этом - ни слова. Удар может хватить. Лот из Оркад склочничает и озорничает, как говорится, "от пуза", а прозвище не заслужил. Гавейн, его сынуля, днями и ночами "роскошно удовлетворяет желания" разных дамуазелей, и никто не дает ему какого-либо подходящего "nom de querre" (или скорее "d'amour"), а Саграмор оказывается Потаскуном. Можно себе представить его альковные похождения, сравнимые разве что с военными деяниями Артура под Бадоном (девятьсот экземпляров трупов!). Фи, сэр Томас, нехорошо, братцы цистерцианцы. Выкатить такую пушку и не дать ей ни разу выстрелить? Так порядочные люди не поступают! "Вульгата" говорит, что Саграмор-Потаскун пал смертью храбрых в борьбе со стакнувшимися с Мордредом саксами.

ТАРКВИН И ДРУГИЕ ПРОКАЗНИКИ

Паскудный рыцарь-ренегат Тарквин внимательно посматривал со своей сторожевой вышки, не приближается ли какой "добрый рыцарь". А когда такового замечал, нападал, побеждал, грабил, истязал и возвращался восвояси. Слабачком он не был, запросто покопал и заключил в темницу "тридцать четыре" рыцаря, в том числе Лионеля, Эктора Окраинного, Кэя, Бранделя, Галихуда (не путать с Галахадом), Алидука, Бриана- Островитянина и даже Моргольта - бойца оба вошли в шатер, где Эттарда (как говорит Мэлори) "согласилась исполнить его желание".., и "они возлегли на ложе вдвоем". Гавейн, достойный сынок своего папы Лота с Оркад, утолял свои и Эттардовы желания две ночи и два дня кряду. На третий день Пелеас не выдержал и явился глянуть, что там творится... Заглянул в шатер и обмер. Понял, что в сердечных делах просить друзей о помощи не следует. Прежде чем уехать, он положил на спящих изнуренных любовников свой обнаженный меч. Гавейн и Эттарда наконец проснулись, увидели меч. Эттарду охватило отчаяние. Гавейн же вдруг вспомнил, что очень, ну очень спешит. Пелеас бродил по лесу и выл, но тут встретил чародейку Нимуэ. Та как раз возвращалась после визита к томящемуся в узилище Мерлину, к которому забегала время от времени, чтобы чародею не было тошно в темнице одному. Нимуэ выслушала стенания Пелеаса, глянула на него томным взглядом и спросила: "А что такого ты нашел в этой Эттарде, чего бы не было у меня?" Рыцарь присмотрелся повнимательнее и вынужден был признать, что ничего, а как знать, не совсем ли даже - .!.`.b. После краткого разговора ни о чем оба "взаимно утолили свои желания", да так тщательно, что решили проделывать это чаще. Прямо-таки регулярно. Пелеас вынужден был забросить обязанности рыцаря Круглого Стола, ибо Нимуэ - Владычица Озера - не желала, чтобы любовник рисковал своим драгоценным здоровьем и жизнью и терял время на всякие глупости, вместо того чтобы заниматься утолением ее желаний. Пелеас - как учит "Смерть Артура" - жил король королем под бочком у чародейки до конца дней своих, наслаждаясь отдыхом, едой, вином и прелестями ложа. А Эттарда? Узнав о случившемся, отчаялась вконец, захворала и умерла, обливаясь слезами. Бойтесь судьбы Эттарды, девочки.

САГРАМОР Рыцарь с таким именем часто появляется и у Мэлори, и в "Вульгате". Ничем особенным он не отличался, и я б не стал им заниматься, если б не прозвище... Саграмор-Потаскун <В одном из переводов "Смерти Артура" Саграмор назван "Саграмор Желанный".>. Чего ради рыцарь получил такое "почетное" прозвище, неизвестно. Об этом - ни слова. Удар может хватить. Лот из Оркад склочничает и озорничает, как говорится, "от пуза", а прозвище не заслужил. Гавейн, его сынуля, днями и ночами "роскошно удовлетворяет желания" разных дамуазелей, и никто не дает ему какого-либо подходящего "nom de querre" (или скорее "d'amour"), а Саграмор оказывается Потаскуном. Можно себе представить его альковные похождения, сравнимые разве что с военными деяниями Артура под Бадоном (девятьсот экземпляров трупов!). Фи, сэр Томас, нехорошо, братцы цистерцианцы. Выкатить такую пушку и не дать ей ни разу выстрелить? Так порядочные люди не поступают! "Вульгата" говорит, что Саграмор-Потаскун пал смертью храбрых в борьбе со стакнувшимися с Мордредом саксами.

ТАРКВИН И ДРУГИЕ ПРОКАЗНИКИ

МЕДЕГАНТ Очередной проказник. Был князем - сыном Багдемагуса, короля Горе и кузена короля Уриенса. Втайне алкал королевы Гвиневеры и пылал порочной похотью. Когда Гвиневера по весне выбралась в лес праздновать Бельтайн, Мелегант похитил ее, запер и собирался взять силой. Классический ирландский aithed - похищение женщины. Королеву вызволил (примчавшийся на телеге!) Ланселот, даровав развратнику князю жизнь. Мелегант отблагодарил лучше не придумаешь: что было духу кинулся к Артуру и донес, что, мол, освободитель Гвиневеры Ланселот воспользовался выпавшей возможностью и, прежде чем вернуть освобожденную королеву законному супругу, "роскошно с ней удовлетворялся" в замке Мелеганта, не вылезая из ложа королевы ни днем, ни ночью. Что, кстати сказать, полностью соответствовало истине. Так что все это могло иметь серьезные последствия для Гвиневеры и Ланселота, но ведь, к счастью, существовал рыцарский кодекс и обычай. "Лжешь, сукин сын, - холодно бросил Ланселот Мелеганту. - И сей же час я докажу это в бою на мечах". В начавшемся поединке Ланселот, гроссмейстер ристалищ, разделал более слабому Мелеганту голову на две половинки. Сим действием он неопровержимо доказал, что закон и правда на его стороне, покойник лгал, а Гвиневера чиста, как лилия. Приключение с Мелегантом - тоже отсылка к кельтской мифологии, очередная триада, причем в системе "Ланселот - Гвинбвера - Мелегант" именно Ланселот играет роль "старого короля", способность которого безуспешно подвергает сомнению "юный претендент". В древних валлийских преданиях похитителем Гвенвифары был злой гигант, а ее освободителем и убийцей "претендента" - сам король Артур.

ПАЛОМИД Интересный рыцарь, ибо заморский. Он сарацин, язычник. "Как так? - могут спросить. - Сарацин, неверный, поклоняющийся Магомету, и вдруг среди христианских рыцарей? Меж элиты и цвета рыцарства? За общим (круглым) столом с Галахадом, Персивалем и Борсом? Сарацин, носящий титул "сэр", как все другие рыцари, самой священной обязанностью и заповедью которых являются, как ни говори, защита веры? Эй, gb.-то тут не так!" Все тут так. Придумывая сэра Паломида, Томас Мэлори, вероятно, обратился к французским романам о рыцарях Карла Марлета - Молота, героически остановившего арабскую агрессию в VIII веке, и к chansons de qeste, то есть песне о паладинах Карла Великого, который вел в IX веке бои с маврами эмира Кордовы. В рыцарских романах сарацины и мавры обычно показаны "коллективным героем", образуют дикую орду, жаждущую христианской крови. Однако порой их "индивидуализируют", и тогда относятся как к равным и достойным противникам. Как к рыцарям со всеми вытекающими отсюда последствиями, то есть кодексом и принципами рыцарской борьбы. Это исторически обоснованно: воины Магомета, особенно испанские мавры, часто подражали рыцарям- гяурам, восприняв частично их "атрибутику" - одежду, латы, оружие, а также кодекс чести. То же самое было во времена Крестовых походов. Саладин, показавший массу примеров рыцарского поведения, воспринимался крестоносцами как рыцарь и вызывал их восхищение. Так что Мэлори, создавшему образ сэра Паломида, было от чего оттолкнуться. Однако если мы попытаемся подогнать "магометанского рыцаря Круглого Стола" к реальным историческим датам, получится чудовищная, поразительная и захватывающая дух глупость. Ведь Магомет родился в 571 году в Мекке. Пророком Аллаха он провозгласил себя в 611 году. Так называемая хиджра (бегство Магомета из Мекки в Медину) свершилась в 622 году. Для магометан это нулевой год, с него отсчитывается развитие ислама и его экспансия, или джихад. Поэтому рыцарь Круглого Стола (515 - 540 годы), исповедующий ислам, выглядит не менее комично, чем, например, современный епископ, стоящий с крестом на стенах Трои. Ну что ж, у легенд свои законы, а сарацинский рыцарь Паломид в Артуровской легенде оказывается фигурой настолько интересной, что есть смысл посвятить ему несколько слов. С Паломидом мы знакомимся в Ирландии, при дворе короля Ангвиесанса, когда туда прибывает Тристан. Сарацин влюблен в Изольду, между ним и Тристаном сразу же возникает соперничество. На устроенном королем Ирландии турнире Тристан и Паломид выступают в качестве противников. Сарацин - мужественный и умелый воин, но проигрывает бой второму после Ланселота. Тристан требует от поверженного противника рыцарского обета: Паломид должен отказаться от Изольды, поклясться, что никогда не подойдет к ней и не будет досаждать ухаживаниями. Забудет о ней навсегда. С того дня Тристана и Паломида связывают странные отношения - смесь враждебности, зависти, ненависти, восхищения и.., дружбы. Порой оба рыцаря оказываются противниками в бою, иногда же один помогает другому и спасает жизнь. Они даже вместе сидят в темнице, схваченные "плохим рыцарем" - и верно и честно поддерживают друг друга в неволе <В "Смерти Артура" то и дело кто-нибудь попадает в темницу, в результате предательства сидит в яме и так далее. Не надо забывать, что сэр Томас Мэлори, работая над своим произведением, сидел в каталажке. Апологеты неоднократно /kb +(al оправдать автора, ссылаясь на "бурные времена", в которые он жил. Однако историки докопались до рукописного пояснения приговора, не оставляющего сомнений: рыцарь Томас попал в узилище за вооруженное нападение, убийство и насилие над женщиной. - Примеч. авт.>. Однако сарацин нарушает клятву и продолжает активно любить Изольду. Разумеется, это очередная кельтская триада, в которой теперь роль "старого короля" играет Тристан, а "претендента" - Паломид. В определенный момент Паломид решается даже на классический aithed, похищает Изольду (как вышеупомянутый Мелегант). Но Тристан (как Ланселот) все еще не перестает быть рыцарем Лета, его витальные силы и эротическая мощь не могут подвергаться сомнению. Тристан запросто отбирает у "претендента" свою богиню. При этом все происходит без вооруженной стычки: Тристан хватается не за меч, а за арфу. Очарованная его игрой и пением Изольда погружается в близкое к трансу состояние, а Паломид видит, что тягаться с соперником ему не под силу. Он проиграл. Изольда есть и будет Тристановой - у сарацина нет никаких шансов. Однако "соревнование" продолжается. Рыцари несколько раз назначают время поединка не на живот, а на смерть, но всегда им что-то да мешает. Тристан, видя неугасающую любовь Паломида к Изольде, обвиняет того в "бесчестии и предательстве", на что сарацин отвечает таким образом: "Не называй меня предателем, ибо я не таков. Любовь - право каждого мужчины. Ты любишь La Belle Isoud, и я ее люблю. Ты добился ее благосклонности, ее сердца и ложа. Я их не добился и никогда не добьюсь, но любить ее не перестану до конца дней моих - как, впрочем, не перестанешь любить и ты". И тогда они решают: "Бог нас соединил иль дьявол, но надо рассоединяться!" Начинается яростный и продолжительный поединок.., но об этом чуточку позже.

ЗВЕРЬ РЫКАЮЩИЙ Сарацин Паломид - рыцарь храбрый и честолюбивый, прославленный и пользующийся уважением - все время оттягивал свой переход в христианскую веру и оставался нехристем. Однажды случился бой, в котором Паломид победил и убил другого сарацина, а когда побежденный испустил дух, вокруг распространилось такое зловоние, словно кто-то, скажем, раскопал выгребную яму или трехнедельную могилу. Так жутко засмердела душа "турка". Присутствующие при этом люди удивлялись, почему Паломид не желает креститься. "И ты не боишься, - спрашивали его, - что после смерти и ты будешь так же вонять?" "Ручаюсь, - ответил Паломид, - что умру я христианином не хуже вас. Однако крещусь не раньше, чем изловлю Зверя Рыкающего". Этот Зверь Рыкающий (Questing Beast) - одна из самых загадочных "фигур" в "Смерти Артура". Заметил чудовище в лесу король Артур, бестия была безобразно-уродлива: морда - змеи, тело - леопарда-, зад - льва, а ноги - оленя. Когда существо двигалось, из брюха у него вырывались такие звуки, a+."-. подняли лай дважды тридцать собак, настигающих зверя, - отсюда и название. За бестией половину жизни гонялся король Пеллинор, отец Персиваля: Когда убитый Гавейном Пеллинор распрощался с жизнью, по следам чудовища двинулся Паломид. Никоим образом невозможно понять, в чем тут вообще дело - бестия ограничивается тем, что шатается по лесам и лает голосом шестидесяти - как нетрудно подсчитать - дворняг. И ничего больше. Ни девицу не утащит, ни сожрет никого, ни даже в колодец не нагадит. Ну ничего! Ходит и лает. Так чего же ради Пеллинор, а за ним и Паломид с маниакальным упорством гоняются за скотиной? Есть в тексте упоминание о каком-то пророчестве Мерлина относительно бестии и того, кто ее схватит, но неизвестно, о чем идет речь. Тайна, покрытая мраком! Энигма! Абсолютный секрет! Объяснений вроде бы может быть два: либо печатник Кэкстон потерял какие-то поясняющие это дело страницы рукописи Мэлори, либо Мэлори умышленно таких пояснений не дает, ибо.., хочет посмеяться над рыцарством и рыцарскими "обетами", погонями за непонятными, бессмысленными идеалами. Однако вернемся к Паломиду и его смертельному поединку с Тристаном. Бой соперников был долог, яростен и кровав. Наконец изнуренный сарацин падает, но Тристан не наносит ему решающего удара. Рыцари дают друг другу обеты верной дружбы. Отправляются в ближайшую церквушку, поскольку Паломид - хоть чудовища и не захватил - все-таки решается наконец принять крещение и перекинуться в христианскую веру. После церемонии Тристан, сыгравший роль крестного отца, едет в Камелот. Паломид же отправляется ловить Зверя Рыкающего... В финале легенды Паломид вместе с братом Сафиром переходит на сторону Ланселота в "войне за Гвиневеру". Вернувшись во Францию, Ланселот объявляет новообращенного сарацина "Герцогом Прованса". Больше о Паломиде мы не слышим. О Звере Рыкающем тоже.

РЫЦАРСКИЙ "РЕЙТИНГ"

Неимоверное количество описанных в легенде турниров и настоящих, не ристалищных, боев позволяет составить "top ten", первого десятка рыцарей, лучше других сшибающих своих противников с коня копьем либо мечом. Первые три "чемпиона" (в порядке положения на "пьедестале почета") - это Ланселот Озерный, Тристан из Лионессе и Ламорак Уэльский, сын Пеллинора. Этим не было равных, а ежели и случалось им выступать друг против друга, то в бою, как правило, никто не побеждал. В одной из стычек Тристан и Ламорак дрались на конях и пеше битых четыре часа без результата. В конце концов Ламорак, восхищенный боевым совершенством противника, согласился признать себя побежденным. Благородный Тристан не принял жертвы, заявив, что именно Ламорак - победитель. Ламорак не согласился с этим заявлением, ну и так далее. Однако был случай, когда обоих повалил (кстати, одним копьем!) сарацин Паломид, доказав тем самым, что если ты попал в первую десятку, так это еще не означает, что ты в принципе непобедим. Тем не менее Ланселота никому не удавалось победить в равном бою. Не считая Галахада, его сына, но ведь Галахад был исключением со всех точек зрения. Его победа над Ланселотом (и Персивалем) носит символический характер. Хоть, как сказано, список был скользящим, дальнейшие места (с четвертого по десятое) в нем занимают: Боре из Ганиса, Паломид-сарацин, Персиваль Уэльский, Моргольт Ирландский, Пелес Островной, Гарет с Оркад и его брат Гавейн. Этой десятке очень часто доводилось подтверждать свою рыцарскую "кондицию", потому что недостатка в претендентах не было. Места в списке тоже были предметом зависти - когда однажды многочисленные победы Тристана начали было затмевать славу Ланселота, Эктор Окраинный и Лионель собрались прибить рыцаря из Лионессе, чему, однако, благородный Ланселот категорически воспротивился. Впрочем, некоторые рыцари без особого желания выступали в турнирах против чемпионов, не желая почти наверняка опозориться на глазах у публики. Поэтому у мэтров меча и пики прижилась мода выступать инкогнито, меняться щитами и т.п. На одном из турниров Ланселот даже переоделся.., девочкой. Из всей десятки только Моргольт и Гавейн были убиты в честном рыцарском поединке. Гарет погиб в неразберихе "бей его!", развернувшейся при спасении Гвиневеры от костра. В тот момент на нем не было доспехов. Тристана и Ламорака прикончили ударами в спину, Ланселот и Персиваль умерли естественной смертью. Боре из Ганиса скончался в Святой Земле, вероятно, в бою с превосходящими силами нехристей. Пелес "ушел на заслуженный отдых" - от риска и превратностей судьбы его хранила влюбленная чародейка Нимуэ. Судьба Паломида нам неизвестна. Может, его пожрал Зверь Рыкающий?

ОГЕР ДАТЧАНИН Этот слыл одним из знаменитейших паладинов Карла Великого. Так что, казалось бы, его место в chansons de geste, a вовсе не среди героев легенды о Круглом Столе. Однако это не совсем так. Огер (или Ожье) Датчанин - активный участник многих героических боев с сарацинами - как-то раз совершал морское путешествие. Корабль разбился, а паладин, словно будущий Робинзон Крузо, был выброшен на берег. Местность, в которую он попал, казалась дикой и необитаемой, тем большим было его удивление, когда перед ним вдруг предстала дева дивной красоты, с телом, достойным Грации, весьма скупо прикрытым легчайшей кисеей. Красавица мило поздоровалась с паладином и возложила ему на голову венок из цветов. С той минуты Огер- Ожье был для мира потерян. Ибо венок оказался волшебным, а девица - чародейкой Морганой. Двести лет - ни больше ни меньше - держала Моргана очарованного рыцаря в любовной неволе, а рыцарь вовсе не хныкал. Но однажды волшебный венок случайно свалился у него с головы, и зачарованный Огер обрел память. "Господь милосердный, - простонал он. - Король Карл... Сарацины... Что я тут делаю, ядрена вошь?!" Не помогли плач и стенания Морганы. Рыцарь вернулся в мир. Немного удивился, потому как вместо Карла Великого уже правил Гуго Капет, но поскольку сарацины по-прежнему угрожали королевству, паладины все еще были в цене. Огер воевал долго и храбро. Гуго Капет умер, а Огер здорово прославился и начал даже всерьез помышлять о браке с вдовой-королевой... Он уже собрался сообщить ей об этом, но тут вдруг появилась Моргана, злая как хрен с уксусом. Молча накрыла Огера тучей и унесла на Авалон. Легенда утверждает, что на Авалоне Огер подружился с королем Артуром и время мило течет у них в обществе часто сменяющихся Владычиц Озера и за игрой в кости при кувшине доброго пива. Намекает легенда также на то, что, когда придет час и Артур вернется в Британию, Огер Датчанин последует за ним и займет достойное место за Круглым Столом. Ханс Кристиан Андерсен сделал из Огера настоящего скандинава Хольгера Данске - в действительности же паладин никаким датчанином не был. De Denemarche в его имени было, вероятно, переиначенным "de les Marches"(de Mans?). По пути Андерсена пошел Пол Андерсон (сам по происхождению датчанин), сделав Хольгера (Ogiera Ie Danois) героем книги фэнтези "Три сердца и три льва".

МЕСТНОСТИ И ИХ ЛОКАЛИЗАЦИЯ Легендарные Географические названия - дело чертовски трудное и сложное. Самая известная версия мифа, та, что исходит от Мэлори, кишмя кишит названиями, но мало какое из них удается сочетать с каким-либо из предполагаемых исторических пунктов. Во-первых, версия Мэлори была географически политизирована - приключения Артура протекают в местах, столь же символических для англичан, сколь и тотально не правдоподобных, учитывая истинную политическую географию Британии V - VI веков. Лондон, Вестминстер, Кентербери или Дувр никоим образом не могли быть территориями, на которых действовал Артур и его рыцари, ибо они располагались на территориях саксов <Что до Лондона, то большинство серьезных авторов фэнтези все же склоняются к версии Мэлори - в теперешней столице Англии помещают два важных для легенды события: избрание королем Утера Пендрагона и извлечение Артуром меча из камня. Кто знает, может, выдвинутая к востоку "крепость Лондиниум" какое-то время сопротивлялась саксам и была одним из бритгских центров? Однако в эпилоге "Смерти Артура" мы читаем, что во время мятежа Мордреда Гвиневера убежала от узурпатора и забаррикадировалась в лондонском Тауэре, а там получила известие о битве под Камланном. Ну-ну! Ерунда какая! Тауэр- b. построили во времена Вильгельма Завоевателя, то есть пятьюстами годами позже! - Примеч. авт.>. То же самое можно сказать и о стране Логр (Logres, Logris, Leogria), как в легенде именуется вся Британия, то есть территория, которой владел король Артур. Название, как мы помним, выводится из имени мифического Локрина, сына Брута. Если исходить именно из легенды о Бруте, предке бриттов, то страна Логр (Логру) должна охватывать юго-восточную и центральную Англию, то есть протянуться от Кента до возвышенности Чильтерн-Хилс и устья Хамбера. Меж тем именно этот район был занят сакскими агрессорами, фактически Артур владел равниной Солсбери, Сомерсетом, Девоном и Уэльсом, как и (через союзных королей) Корнуоллом и Севером - страной Регенд до Стратклайда и Вала Антонина, страной Лотиан и территориями выше Хамбера; Берникией и Деирой. Другие названия Мэлори подверглись, как я предполагаю, деформации в процессе перевода с французского на язык Англии пятнадцатого века. К примеру, фактическая страна Гоувер в Уэльсе (Суонси над Бристольским заливом) появляется в "Смерти Артура" в виде Горе (Gorre, Goris либо Strangore). Сама Валлия именуется "Галес", либо "Галис" Острова Оркады, владения короля Лота, преобразовались в Орканию, место рождения Тристана - в Леонию (Леонуа, Лионессе и т.д.). Однако в принципе трудно сказать, что было искажено, как звучали оригинальные аутентичные названия мест и районов действия легенды. Даже если признать валлийские мифы и предания однозначно исходными версиями, то и тогда не следует забывать, что и их мы знаем в уже записанных вариантах, а записывать их начали предположительно лишь в XI - XII веках на основе устных пересказов. В процессе "обработки" тоже возникали искажения. Естественно, валлийцам легче было работать на "оригинальном материале". Их мифическая ономастика все же содержала оригинальные корни, которые мы и сейчас можем отыскать на карте Уэльса. Замок (крепость) был и остался Саег, гора - Pen, озеро - Llyn, брод - Rhyd, остров - Ynis и т.д. Отсюда же, например, появляющиеся во французских версиях и у Мэлори Karboniki, или Karbeneki - это совершенно очевидно валлийские "поселки" или "укрепленные пункты". Что касается имен рыцарей Динаса, Динадана и Додинаса, то, думается, не возникли ли они путем ошибочного понимания географического названия, содержащего корень "Din" (холм, пригорок, взгорье). Путаница еще больше усугубляется, когда за дело берутся авторы фэнтези и украшают свои книги картами. Карту Артуровской Британии на первый взгляд разработать нетрудно. Большинство исторических местностей имеет свои римские праимена, и очень часто теперешние названия выводятся напрямую из латинских. Во многих случаях исторически подтверждено, что данный объект был возведен римлянами в чистом поле, там, где не было никаких бриттских прапоселков. Лондиниум, например, возник как порт для погрузки олова и стал Лондоном. Археологи единогласно утверждают: до римлян в этом месте не было ничего. Триновантум же, как и Каэр Ллуд или Каэр Лундейн, - название ,(d(g%a*.%.

Однако некоторые другие римские городки и военизированные поселки возникли в местах давних поселений бриттов - Лугувалиум, Вента, Иска, Эбуракум, Сегонтиум. Сегодня это Карлайл, Карвент, Карлеон-на-Аске, Йорк, Карнарвон. Однако можно ли утверждать, будто бритты в до- римские времена называли их Каэр Ллиал, Каэр Вент, Каэр Ллион, Каэр Эбраук и Каэр Сентин-Арвон? И можно ли быть на сто процентов уверенным, что после ухода римлян они немедленно вернулись к прежним названиям? Некоторые авторы фэнтези последовательно придерживаются именно последней тезы - все-то у них исконно кельтское: Каэр Лундейн вместо Лондиниум, Каэр Эск вместо Иска Думнониорум, Каэр Глуа вместо Глоучестер или Глевум. Другие авторы "стряпают коктейль Молотова" <Так на Западе иногда называли зажигательную смесь, которой наполняли бутылки и поджигали немецко-фашистские танки. Почему "Молотова" - одному Богу известно.> - смешивают названия. Герои путешествуют между Глевумом и Каэр Уском, между Каэр Ллиалом и Лондиниумом, едут из Эбуракума в Дин Эйдин. Девон у них оказывается то Дифнейнтом, то Думнонией, Каэр Мирддин (мифическая резиденция Мерлина) появляется попеременно с Миридинумом. Гвинедд - это Венедотия, а Деметия зовется Регедом либо наоборот. Плотно же переплетающиеся с легендой названия они оставляют в прежнем звучании: Гластонбери вместо Инис Гвидрин, Винчестер <Корни "Chester" ("cester") и "bury" в названиях английских городов имеют, несомненно, германское (сакское) происхождение и идут от тех времен, когда саксы закладывали на захваченных бриттских землях собственные поселения либо изменяли названия завоеванных кельтских городов. Того же происхождения, властности, корни "shire", "town" ("ton"), "burd" ("borough"), "ford", "wood", "wich" и "ham". Местность с названием, имеющим такой корень, не могла быть кельтской, то есть "артуровской". - Примеч. авт.> вместо Вента Бельгарум, Солсбери вместо Саррум, Тинтагель вместо кельтского Дин Дагелл либо римского Дурокорновиум. Третьи кидают в эту и без того адскую смесь собственные оливки - названия совершенно фантастические и выдуманные. Вырисовывают на своих картах места и края, важные для легенды, но.., с неустановленным фактическим названием и локализацией. Например, исторически не подтверждено расположение места великой победы над саксами - горы Бадон, или места последнего боя Артура - Камланна <Существует множество версий и гипотез, касающихся местоположения обеих битв. Меня не убеждает ни одна, поэтому ни Бадона, ни Камланна я на моей карте не поместил. Однако ради этимологической точности сообщаю, что, по мнению большинства исследователей мифа, Бадон (саеr vaddon) - это теперешний Бат, или римская Аква Сулис. Следовательно, битва под Камланном могла бы происходить в Корнуолле, неподалеку от Тинтагеля, в районе местности Камельфорд у реки Камел. Здесь расположено место, именуемое "Мостом Резни" (Slaugheter Bridge). Легенда утверждает, что река Камел после великой !(b"k была в тех местах красна от крови. - Примеч. авт.>. И уж конечно, каждый указывает на карте Камелот. Любой, кого ни спроси, где была резиденция короля Артура, не замедлит сказать: где же еще, как не в замке Камелот. Именно здесь король правил вместе со всем своим двором, именно в тронной зале Камелота стоял Круглый Стол, за которым собирались и пировали рыцари, именно отсюда они направлялись в опасные походы и так далее. Долгие годы считалось, что Камелот стоял на месте, которое в римские времена занимало поселение Вента Бельгарум и где теперь расположен город Винчестер в Гемпшире, бывший до VI века столицей Уэльса, а до Х века - резиденцией королей Англии. Лишь сравнительно недавно появилась теория, гласящая, что легендарный замок размещался на холме Кембери в графстве Сомерсет, неподалеку от городка Саут-Кедбери. Там, весьма вероятно, находятся следы древней крепости. Но уверенности все-таки нет... Кто придумал (стравестировал) это название, толком неизвестно, неизвестно так же, как оно звучало по-кельтски либо по-латыни, в случае если Камелот построили на месте какого-то римского сторожевого укрепленного лагеря. Авторы фэнтези усиленно пытаются восполнить сие упущение, выдумывая "кельтские" названия (Каэр Кэм, Камлан, Каэр Камелиот и т.п.) Второй резиденцией Артура был Каэр Ллеон, или Каэр Ллион - уже в римские времена мощный форт Иска, - город, существующий и по сей день. Именно Каэр Ллион в "Вульгате" назван Кардуэлом. Существует теория, что место это, кроме названия Иск, именовалось еще Урбис Легионум - Город Легионов, - так что именно здесь могла происходить девятая битва с саксами, о которой говорит Ненний. Третьим местопребыванием (Кретьен де Труа) был Кардиган в Уэльсе, лежащий в месте впадения реки Тейфи в залив Кардиган. Резиденцией Артура считают также крупную римскую крепость Деве (Честер) и город Кардифф. В Гластонбери (в графстве Сомерсет), если верить легендам, во времена Артура находился центр британского христианства. Расположенное здесь до сих пор бенедиктинское аббатство (Glactonbury Abbey), считающееся самым старым в Англии, стоит якобы на месте древнего монастыря, построенного стараниями Артура. Это было место святое, поскольку именно в Гластонбери на "Стеклянном острове" (Ynis Witrin) Иосиф Аримафейский воткнул в землю свой посох, который разросся в прекрасный куст боярышника. Любопытно, что в Гластонбери у подножия кургана, именуемого Гластонбери- Тор, действительно рос нигде в других местах не встречающийся вид боярышника. Теперь уже не растет, поскольку пуритане Кромвеля вырвали под корень и спалили все дотла в ходе борьбы с "предрассудками папистов". Эх, история, история, черная дискотека... В аббатстве Гластонбери якобы нашла укрытие и место покаяния королева Гвиневера, здесь же вроде бы похоронен Артур - склеп короля и королевы был "обнаружен" в 1190 году по приказу короля Генриха II в ходе пропагандистской * ,/ -((, имевшей целью укрепить его притязания на корону и власть над "империей Артура". Воистину полная пригоршня парадоксов сразу: фальшивая могила псевдоисторического короля как предлог для притязаний на совершенно мифическую империю <У многих событий из артуровского мифа может быть историческое обоснование. Но в покорении Артуром и наложении дани на Галлию, Аквитанию, Ирландию, Рим (!), Готландию и Норвегию (!!!) поверить невозможно. - Примеч. авт.>. Народная традиция считала холм Гластонбери-Тор волшебным местом. Здесь собирались эльфы, подданные бога Гвина, сына Нудда, с которым воевал национальный святой Коллен. Иногда район Гластонбери идентифицируют с волшебной страной Авалон - такой точки зрения придерживаются некоторые авторы фэнтези, например, Марион Зиммер Брэдли и Стивен Льюхед. Размещение других важных для мифа мест и регионов показано на картах, которые я со всем тщанием составил, пользуясь различными источниками - не исключая и литературы фэнтези.