Чтение 2–й страницы книги ~На всех хватит!~

Пеон был так увлечен своей работой, что не услышал моего приближения до тех пор, пока я не оказалась почти рядом. Только тогда он выронил мотыгу и, разинув рот, испуганно уставился на меня.

- Буэнос диас, - я всегда стараюсь вначале быть вежливой с людьми. Путь даже по ним сразу видно, что они этого не заслуживают.

- Э-э... буэнос диас, сеньор гринго.

Тень от моей шляпы падала ему под ноги, так что ему я должна была казаться чем-то вроде всадника Апокалипсиса - на вороной лошади, в длинном сером плаще и серой же шляпе на фоне огненного сияния. Разглядеть черты лица при такой подсветке сложно. Интересно, почему он не надел свое сомбреро, а бросил его на краю поля? При таком солнцепеке мозги закипят через три часа, а еще через пару - спекутся не хуже маисовой лепешки. Отличное блюдо для любителей человечинки - запеченные мозги, с корочкой.

- Далеко до деревни?

От моего голоса пеон вздрогнул и еще шире распахнул рот, из уголка которого тут же потянулась тоненькая нить слюны.

- Ы-ы.

Ну точно, спекся. Кретин.

- Деревня, - как можно разборчивее сказала я. - Эль-Экстинто. Далеко до нее?

С испанского "эль-экстинто" переводится как "потухший", но здесь, в Мексике, это слово имеет еще и второе значение - покойник, мертвец. Поди угадай, что имели в виду местные, давая своему поселению такое название?

- Э-э, сеньора...

Да, да, тупица, я - сеньора! Долго ты еще будешь обдумывать этот факт?

- Деревня в двух милях отсюда, - собрался, наконец, с остатками мыслей пеон. - Во-он там, - сообщил он, сопроводив свои слова взмахом руки.

Я развернулась в указанном направлении и окинула критическим взглядом каменную осыпь, через которую могла бы, пожалуй, перебраться какая-нибудь коза, но никак не Моргана.

- А разве дорога не ведет в деревню?

На этот раз он задумался надолго. Меня так и подмывало достать из нагрудного кармашка свои новые часики и демонстративно уставиться на них. Боюсь только, что это... существо отнюдь не оценило бы этого жеста, а, скорее, начало пялиться на новую блестящую игрушку, окончательно позабыв обо всем на свете.

- Дорога... длиннее, - пеон ронял слова с таким трудом, словно они были золотыми, опускаемыми в кружку нищего у ворот храма. - По ней ездят солдаты... бандиты... сборщики налогов. Мы не пользуемся ею.

Типично крестьянский ответ. Будь их воля, они бы вообще перепахали эту дорогу, чтобы прекратить поступление из большого мира всяческих неприятностей и соблазнов.

Помнится, один из моих друзей, аббат-бенедиктинец, объяснял мне, что практически любая деревня представляет собой замкнутый на себя мирок, микрокосм. Поскольку произносил он эту речь, будучи в ночной рубашке и держа в одной руке бокал с вином, а во второй - куриную ногу, эффект от речи получился смазанным. Но слово "микрокосм" я запомнила.

Крестьяне...

- Мучас грасиас, - сказала я, берясь за поводья, чтобы развернуть Моргану обратно к дороге.

- Си, сеньорита.

При чем тут "да" ?

Я отъехала сотни на три ярдов, обернулась - он все еще стоял с раскрытым ртом и смотрел мне вслед.

Не люблю крестьян.

* * *

Деревня выглядела так же, как и большинство виденных мной до сих пор мексиканских деревушек: колодец в центре - одна штука, широкая пыльная улица, по совместительству исполняющая обязанности площади, - одна штука, обязательная церквушка, местами начавшая осыпаться, и несколько десятков хижин, считать которые мне было просто-напросто лень. Ах да, жители - ни души. Словно вымерли.

Этот вариант отнюдь не был самым невероятным - учитывая цель моего приезда, но поверить в него мешало отсутствие некоторых обязательных атрибутов, как-то - стервятников и запаха. При такой жаре труп начинает разлагаться очень быстро.

Я медленно проехала вдоль улицы, с сожалением покосившись на чернеющий в проеме колокольни образец средневекового литья. Пальнуть бы по нему пару раз - живо забегают.

Вместо этого я остановила Моргану у колодца, слезла, с трудом - боже, зачем эти люди подвесили сюда такую тяжеленную бадью! - вытянула наверх полное ведро чистейшей ледяной воды и взгромоздила его на край колодца. Наполнила заново обе фляги, затем аккуратно положила рядом шляпу - и сунула голову под воду. Вынырнула, отфыркиваясь, перевела дух и окунулась еще раз. Затем напоила из этого же ведра Моргану и ее же от души окатила остатками воды. Выжала волосы, благо они у меня короткие и сохнут быстро, надела шляпу, сдвинув ее пониже, и присела на край колодца.

Сейчас было бы здорово для полноты картины раскурить длинную гаванскую сигару и сидеть, медленно выпуская клубы дыма сквозь зубы. Но я не курю. Табак отбивает нюх не только у собак.

Рано или поздно они появятся. Что касается меня, то я никуда не спешу. До захода солнца еще уйма времени.

Их хватило ненадолго. Уже через несколько минут в домах начали колыхаться занавески, чья-то тень мелькнула за низким глинобитным забором, в полумраке дверных проемов появилось несколько пятен посветлее. Некоторое время я наблюдала за этой суетой, потом мне стало скучно, я надвинула шляпу на глаза и принялась загонять себя в некое сонное оцепенение, которое мой друг-аббат именовал забавным восточным словечком "медитация".

Вывел меня из него скрип сапог.

Сапоги - это хорошо. Нищий пеон не носит сапог, следовательно, ко мне приближается то, что изображает в этой нищей деревушке верховную власть. Неважно кто - сеньор алькальд, старейшина или просто деревенский лавочник. Тот, с кем я смогу договориться. Ну а если не смогу, пусть пеняет на себя.

- Э-э... досточтимая сеньора...

Нарочито медленно приподняв указательным пальцем край шляпы, я взглянула на говорившего.

М-да, дело еще хуже, чем я предполагала. Если этот оборванец, одетый хуже любого виденного мной нищего Мехико, - местная власть... я не стала додумывать эту мысль до конца. Ясно только, что на горячую ванну я вряд ли могу рассчитывать.

Позади представителя власти робко переминались с ноги на ногу двое пожилых пеонов, одетых примерно так же, как и встреченный мной по дороге их кретин-односельчанин. Разве что на этих рубахи были малость почище да сомбреро выглядели не такими обтрепанными по краям.

- Не будет ли досточтимая сеньора столь любезна...

- Я - сеньорита! - перебила я словесные излияния этого шута.

- О, простите меня, досточтимая сеньорита. Я должен был догадаться. Простите...

Не дожидаясь, пока этот несчастный олух рухнет на колени и попытается испачкать своими поцелуями мои сапоги, я вытянула из жилетного кармана свой Знак и продемонстрировала его троице.

Троица дружно шарахнулась назад. Не думаю, что я сумела бы напугать их больше, даже показав растущие из-под верхней губы клыки.

- С-сеньорита...

- Вы что, не знаете, что означает этот Знак? - держу пари, это знает каждый мальчишка, даже в такой дыре, как эта. Особенно в такой дыре, как эта. Серебряный крест из двух связанных кольев. Спят и видят, что пойдут в монахи, чтобы стать охотниками на вампиров. Знаменитыми охотниками. Такими, как Святой Рохас или брат Васко.

- Мы знаем... но вы?

Я слегка улыбнулась:

- По-вашему, охотник за вампирами - это непременно монах в серебряной кольчуге поверх рясы, с крестом в одной руке, осиновым колом в другой и горящими святым фанатизмом глазами?

- Нет, но... сеньорита, вы женщина, и вы... одна. Я улыбнулась шире:

- А с чего вы взяли, что я одна?

Троица начала лихорадочно озираться по сторонам, высматривая толпы стрелков с винчестерами наготове. Не обнаружив оных, они обратили свои взоры на меня.

Пока эти олухи глазели по сторонам, я распахнула плащ, обнажив при этом обе кобуры.

- Смит, Торфин и я, - моя ладонь обхватила рукоятку "бизона", - нас уже трое. Плюс этот черный парень, - пистолет из левой кобуры словно сам по себе взлетел вверх, крутанулся вокруг пальца и лег обратно, - нас уже много, - про притороченный к седлу "винчестер" я упоминать уже не стала. Имеющий очи, да увидит.

- Или, - я медленно обвела взглядом присутствующих, - кто-то хочет поспорить с моими друзьями?

Желающих не нашлось.

Я люблю свое оружие. Большой, тяжелый, никелированный "Смит-и-Торфин", прозванный "бизоном" за якобы присущую ему способность остановить этого зверя на полном скаку. Не знаю, как насчет последнего, не пробовала, но лягается Старший Брат будь здоров - я чуть кисть себе не сломала, привыкая к его бешеной отдаче. И "снарк" 38-калибра, поменьше, выглядит не так грозно, зато пятнадцать патронов в его обойме - как раз то, что нужно, чтобы удержать на расстоянии толпу разъяренной нечисти, пока заменяешь патроны в барабане Старшего Братца.

По-моему, это как раз те друзья, которые нужны маленькой хрупкой женщине вроде меня, чтобы в наше тяжелое время чувствовать себя спокойно. Надежный друг и защитник, который не предаст и не обманет. И вообще, человек чувствует себя по-настоящему свободным только тогда, когда он чувствует себя защищенным.

Один лишь алькальд, похоже, был не прочь поспорить, но, не найдя поддержки у своих односельчан, скис и стал похож на пустой бурдюк.

- Э-э... что же привело благородную сеньориту охотницу в нашу деревню ?

- Приказ епископа, - при этих словах все присутствующие, исключая, разумеется, меня и Моргану, дружно перекрестились. - Стали пропадать люди.

Троица озадаченно переглянулась.

- У нас и в самом деле пропали двое, - сказал один из пеонов. - Педро Хименес и маленькая Ра-мона. Но мы и помыслить не могли...

- Люди... - перебила я его. - Пропадали не только у вас!

Вчера мы с отцом О'Таили битых три часа мучились над потрепанной картой, пытаясь определить место наиболее вероятного местонахождения гнезда. И сошлись именно на этой деревушке. В других местах случаев было больше, там находили и тела с характерными следами - в трех десятках миль отсюда погибла целая семья из восьми человек, чья хижина стояла чуть на отшибе. Был даже один живой свидетель - какой-то отчаянно везучий парень, сумевший отмахаться от нападавшего вампира - скорее всего, недавно обращенного - факелом.

Так вот, если верить карте, Эль-Экстинто находилась примерно в центре охотничьих угодий тварей. И - всего два случая, причем оба раза тела исчезали без следа. Не гадь там, где живешь, - этому нехитрому правилу неукоснительно следуют все хищники.

Мне, наверное, стоило бы поговорить со свидетелем, но отец О'Райли сказал, что тот, отойдя от пережитого, быстро распрощался с односельчанами и подался к каким-то дальним родственникам то ли в Ниуауа, то ли в Дуранго. Весьма разумный поступок с его стороны - вампир наверняка запомнил его, а эти твари весьма злопамятны. Но преследовать жертву за пределами территории гнезда свежеиспеченный кровосос вряд ли отважится, хотя бы потому, что это может сильно не понравиться тамошним Хозяевам. Разве что сам Глава гнезда решит устроить показательную акцию возмездия.

Ну и ладно. Мне вполне достаточно самого факта надежного свидетельства. Только Господь и я ведаем, сколько мне пришлось наглотаться пыли, мотаясь по стране в погоне за очередным слухом, на поверку оказывающимся банальной пумой, бешеным койотом... в лучшем случае оборотнем. Да стоит этим суеверным пейзанам наткнуться на любой изуродованный труп - а в таковой превращается любое тело, над которым хотя бы десять минут поработали стервятники, - и они тут же принимаются вопить: "El Vampiro! Los Vampiros!" И приходится тратить уйму сил и времени, выясняя, что никакими вампирами здесь и не пахло, потому что последнего из них проткнули братья-охотники еще во времена Климента XIII.

- Мы, э-э... все верные слуги нашей святой матери-церкви, - поспешно сказал алькальд. - И, если такова была воля Его Преосвященства...

- Интересно, - задумчиво сказала я, глядя при этом на Моргану. - Найдется ли здесь человек, который сможет прочитать послание монсеньера епископа?

На самом деле у меня была лишь обычная бумажка из епископской канцелярии, долженствующая, главным образом, удостоверять, что я взялась за это дело не из-за любви к искусству охоты на вампиров, а вполне официально нанята Святой Церковью и в качестве таковой имею право на оговоренное - сумма прописью - вознаграждение. Но там действительно было что-то вроде "... всемерно способствовать", а внизу в самом деле красовалась размашистая роспись монсеньера Аугусто и печать его канцелярии.

- Нет, нет, сеньорита, что вы, - замахал руками алькальд. - Разумеется, мы готовы услужить вам всем, чем только можем.

- Крышу над головой, - лаконично сказала я, внимательно изучая ногти своей правой руки. Ногти были грязные. - Еду. Горячий кофе каждое утро. Если мне потребуется еще что-нибудь, я вам сообщу.

- Как вам будет угодно, сеньорита, - согнулся в поклоне алькальд. - Я предлагаю вам разместиться у меня, это лучший дом в нашей деревне... хотя вы, конечно, привыкли куда к большему.

- Ничего, - доверительно сообщила я, -Я привыкла довольствоваться малым.

Да-а. Долгими ночами под открытым небом. Ослепительный снег на горных перевалах - и горячий ветер пополам с песком на мертвых плоскогорьях. Дождь, превращающий дорогу в раскисшее месиво. Одиночество, когда неистово надеешься, что к твоему костру выйдет хоть кто-нибудь - даже тот, за кем ты охотишься сейчас, лишь бы сказал пару слов, прежде чем кинуться на тебя.

- Как пожелаете, сеньорита, - алькальд осмелел настолько, что попытался было протянуть руку к поводьям Морганы. Та недовольно фыркнула. Этого хватило, чтобы наглец отпрыгнул на несколько шагов и едва не упал, запутавшись в собственных штанах.

- Хорошая лошадка, - я одобрительно потрепала свою любимицу по шее, сняла сумки и протянула поводья пеону, стоящему справа, который показался мне более достойным доверия. - Позаботьтесь о ней, - мысленно добавив: "Не то я вас на колбасы переведу!"

- Прошу вас, сеньорита, - будь у алькальда метла, он, без всякого сомнения, принялся бы подметать площадь передо мной. Господи, как в одном человеке может уместиться столько готовности унизиться? Не понимаю.

- Вы должны, - с какой радости я им что-то должна?! - простить нас, досточтимая сеньорита охотница, - продолжал алькальд. - У нас очень маленькая, бедная деревня. Священник и тот бывает у нас всего лишь два раза в год...

- Я знакома с отцом О'Таили.

- ...да, и тогда же приезжают сеньор сборщик с солдатами. У нас нет даже алькальда...

- А вы кто такой?

- Я... - говоривший на миг замялся. - Я простой хозяин лавки. Так уж повелось, что мои односельчане доверяют мне вести переговоры с приезжими. Но никакой официальной власти у меня нет. Прошу вас, сеньорита...

- Сеньорита Бренда, - сообщила я, наклоняясь, чтобы не задеть шляпой хлипкий косяк. - Называйте меня так.

- О... это большая честь для нас, сеньорита. А меня зовут Родриго. Родриго Санчес, с вашего позволения. Вот... эта лучшая в доме кровать.

Что ж, по крайней мере на ней было хоть какое-то подобие постели. Жалкое, по совести говоря, подобие, но все равно.

- Превосходно, - солгала я, забрасывая под кровать свои седельные сумки.

- Может, благородная госпожа охотница пожелает перекусить после столь длительного и трудного пути? Моя жена...

- Потом, - отмахнулась я. - Сейчас я хочу поговорить с родственниками пропавших.

- Да-да, конечно, как будет угодно... Этот низенький, с реденькими сальными волосами человечишка уже вызывал во мне большую неприязнь, чем все остальные жители деревушки, вместе взятые. Держу пари, он ведет себя так с каждым хоть сколь-нибудь значимым приезжим - мелким чиновником, О'Райли... просто проезжим гринго. А потом отыгрывается на односельчанах. Наверняка они все у него по уши в долгах.

Может, пристрелить его? Тоже ведь вампир, только еще худший.

В хижине, где жила маленькая Рамона Фернандес, мы не нашли никого, а из родных Педро Хименеса на месте была только бабка, скрючившаяся в плетеном кресле в самом темном углу хижины. Я отослала лавочника прочь и попыталась ее разговорить, но, судя по тому, что пробивалось сквозь полубезумное хихиканье, самые свежие новости бабки относились к взятию Аламо1.

Может, брат Рамон и сумел бы добиться от нее чего-нибудь путного - он даже мумию мог разговорить, - но не я.

При мысли о Рамоне мне стало грустно. Я вдруг воочию представила, как мы едем рядом - Моргана подозрительно косится на мышастого мула монаха, мул в свою очередь начинает перебирать ушами, я хохочу, а Рамон невозмутимо почесывает свою кастильскую бородку и выдает одну из своих любимых латинских пословиц.

Промучившись с бабкой еще минут десять, я, наконец, окончательно признала бесполезность сего занятия и вышла из хижины.

Лавочника, естественно, давно и след простыл. Равно как и прочих взрослых аборигенов. Сиеста, мертвый час, что вы хотите, сеньорита? Только стайка мальчишек сгрудилась около соседнего забора, бросая испуганные взгляды в мою сторону.

Впрочем... не только мальчишек.

- Эй, bonita, - махнула я рукой тому из сорванцов, что щеголял чуть менее, чем у прочих, измазанной физиономией, а заодно и короткой юбкой из разноцветных лоскутов. - Иди сюда.

Существо в юбке оглянулось на своих притихших сотоварищей, сделало шаг, снова оглянулось...

- Иди-иди, - подбодрила я ее, - не бойся.

При более детальном изучении особь в юбке оказалась довольно симпатичной девчушкой - а если бы кто-нибудь, решила я, взял на себя труд отмыть это дитя и нарядить во что-нибудь более приличное, - то ее можно было бы назвать и красивой.

Когда-то я тоже любила водиться с мальчишками.

- Ты знала Рамону Фернандес?

- Да, сеньорита охотница, - отозвалась девчонка, неотступно глядя на что-то в районе моего пояса.

Проследив за ее взглядом, я подавила тоскливый вздох и принялась рыться в карманах плаща. Не то, не то... ага, вот.

Вообще-то я не увлекаюсь ручным переснаряжением, но в силу специфики работы некоторые пули приходится делать самой.

- Держи, - я протянула девчонке гильзу от "бизона". - Как тебя зовут?

- Мария, - пискнула та, зачарованно уставясь на блестящий цилиндрик. - О... это мне?

- Лови, - гильза блеснула на солнце и тут же исчезла в смуглых ладошках.

- О... большое спасибо, сеньорита охотница, - затараторила девчонка. - Я... я сделаю из нее талисман. Повешу на шнурок... и буду носить рядом с крестом.

- Хорошая идея, - серьезно кивнула я.

- Я... - даже сквозь загар и слой грязи было заметно, что Мария отчаянно покраснела. - Я бы хотела стать такой, как вы. Сильной, отважной, никого не боящейся. Вы ведь никого-никого не боитесь, правда, сеньорита охотница? Даже самого Еl Diablo?

- Да хранит нас Господь от встречи с ним, - улыбнулась я. - Храбрый человек должен бояться.

- Но... как это может быть, сеньорита охотница?

- Бренда. Меня зовут Бренда.

- Какое красивое имя, - тоскливо вздохнула девчушка. - И необычное. А вот у меня...

- У тебя тоже красивое имя, bonita. Просто я родилась очень далеко отсюда. Там необычным сочли бы твое имя.

- Бренда... - задумчиво повторила девчонка. - А почему ты сказала, что храбрый человек должен бояться ?

- Так мне объяснил один мой друг-гринго. Он сказал, что только трусы не знают запаха страха - потому что удирают прежде, чем почуют его. Храбрый человек всегда идет навстречу своему страху и побеждает сначала его, потом то, что этот страх породило.

- И так каждый раз?

Я рассмеялась и надела на голову Марии свою шляпу, немедленно съехавшую ей на глаза.

- Нет. Один страх достаточно победить раз, и потом он сам будет бежать от тебя.

- А чего боишься ты, Бренда? - малышка поправила шляпу, но выглядела в ней все равно уморительно. Встрепанный воробушек, нацепивший себе на голову собственное гнездо.

- Сейчас, - я задумчиво огляделась по сторонам, - я больше всего боюсь остаться без ужина. Как осталась уже без завтрака и обеда.

- Бедная.

- Сможешь показать, где пропала Рамона Фернандес? - деловым тоном осведомилась я, возвращая шляпу на привычное место - солнце пекло просто немилосердно.

- Да, - девчушка заметно побледнела, но все же нашла в себе силы кивнуть.

* * *

Лес мне не понравился. Он был весь пронизан какими-то затхлыми, мрачными оттенками... я так и не смогла понять, что именно настораживало меня, но очень пожалела, что оставила "винчестер" в притороченном к седлу чехле.

Нехорошее место. Неудивительно, что тут заводится всякая нечисть. Странно другое - что находятся идиоты, согласные поселиться рядом.

- Дальше я пойду одна.

- Но, Бренда... - девчонка осеклась, когда я развернулась к ней.

М-да. Рамон, помнится, тоже говорил, что в такие моменты у меня исключительно паршивая рожа.

- Первое правило охотника, - прошептала я, наклоняясь. - Всегда и во всем слушаться старшего команды. Запомнила? - Мария истово закивала. - Тогда беги.

Я проследила, как белая фигурка скрывается между стволов, облегченно выдохнула и убрала ладонь с рукоятки "бизона".

Так-то лучше. Не люблю, когда кто-то крутится рядом, когда мне приходится стрелять - а сейчас я эту возможность отнюдь не исключала.

Лес был сильно истоптан многочисленными следами босых ног - жители деревни искали пропавших и делали это довольно старательно. Их проблема была в том, что они не имели ни малейшего представления, что и как именно нужно искать в таких случаях. Зато я знала и потому довольно быстро отыскала крохотную ложбинку, в которой закончила свой земной путь несчастная Рамона. Тварь даже не потрудилась особо замаскировать следы борьбы, впрочем, судя по ним, борьба эта длилась недолго.

Похоже, это опять был недавно обращенный, потому и напал так недалеко от гнезда. А разглядев на земле едва различимые бурые пятна, я окончательно убедилась в этом. Опытный вампир и капле крови не даст пролиться.

В принципе, уже сейчас можно было бы попытаться пройти по следу - я была больше чем уверена, что он ведет прямиком до гнезда, разве что идиота завернул кто-нибудь из более опытных тварей. Но, взглянув на солнце, я решила отказаться от этой идеи.

Второе правило охотника - торопись медленно!

А потому я нашла подходящий пенек, разложила на нем свой немудреный магический арсенал и прикинула, что смогу соорудить за оставшиеся пару часов.

Выходило не так чтобы много. Я еще не видела местных звезд и уж подавно не имела понятия, к кому из духов древних богов можно здесь обратиться. Впрочем, к этим и обращаться-то не очень хотелось - как-никак я выполняю поручение Святой Матери Церкви, и, хотя самому монсеньеру Аутус-то глубоко безразлично, как я добьюсь результата, в условия контракта входит обязательная исповедь. И если падре Сантос решит... в прошлый раз мне это стоило восьмидесяти Ave Maria.

ГЛАВА 2