Чтение 2–й страницы книги ~Крылья огненных драконов~

В ответ прилетело несколько камней, однако они не причинили осаждавшим вреда -бросали их вслепую, поскольку высовываться никто не решался.

Дымов над городом становилось все больше, а значит, росло количество разогретой смолы.

Одна... две... три... Готовые лестницы быстро ложились на землю, до штурма оставалось совсем немного. Уйгуны в нетерпении повизгивали, а гельфиги внимательно следили за стеной. Опасность представляли узкие, не шире ладони, бойницы, из которых уже пару раз стреляли из арбалетов. Пока что стрелки де Гиссара успевали вовремя "законопачивать" эти позиции точно пущенными стрелами.

Прошло совсем немного времени, и тысячники стали докладывать де Гиссару о готовности к штурму.

Граф потянул носом - запах смолы, доносимый ветром из-за крепостных стен, все усиливался. Пришло время применить уловку номер один.

- Эй, вы там - наверху! - крикнул граф и махнул гельфигам рукой, чтобы те опустили луки. - Жители города Коттона!

Кто-то несмело выглянул из-за крепостного зубца и, заметив, что гельфиги стоят с опущенными луками, высунул голову.

- Ну - чего тебе? - спросил он басом.

Судя по толщине шеи и луженому горлу, это был один из кузнецов, что растягивали тугие луки и пускали тяжелые стрелы с множеством каленых жал.

- Я хочу поговорить с вашими военачальниками.

- Зачем?

- Желаю обсудить условия сдачи города.

- Нечего тут обсуждать. Мы будем драться - от тебя пощады не дождешься, ты убийца, де Гиссар!

- Да, я де Гиссар, - подтвердил граф и довольно заулыбался. Ему нравилось, когда его боялись. - Однако у меня есть что вам предложить. Зови самого главного командира, я хочу с ним поговорить.

- Сначала отведи своих лучников.

- Хорошо. На пятьдесят шагов будет достаточно? Переговорщик кивнул.

Тысячник Анувей отдал приказ, и гельфиги, развернувшись, отошли на обусловленное расстояние.

Это произвело впечатление, и над крепостными стенами появилось еще несколько голов. Они с интересом рассматривали уложенные вдоль рва мостки и заготовленные штурмовые лестницы.

Вскоре любопытные стали прятаться, потому что на деревянных ярусах, звеня шпорами, появился командующий обороной. Его голова в старинном массивном шлеме показалась над стеной.

Де Гиссар оценил и шлем, и помятые наплечники с кирасой. Должно быть, этот горожанин в свое время послужил в армии герцога и теперь был избран на должность городского полковника.

- Я полковник города Рамштайн! Зачем ты меня звал?

- Приветствую вас, полковник. Я хотел бы говорить с вами и вашим заместителем одновременно.. - Это еще зачем?

- На тот случай, если вам нужно будет посоветоваться, то, что я скажу, - очень важно.

- Ну, хорошо, - после недолгого раздумья согласился полковник. - Мартинес, - позвал он, и рядом с ним встал молодой человек лет двадцати, с тонкой шеей, торчавшей из слишком большой для него кирасы.

- Это лейтенант Мартинес, он мой заместитель, - важно произнес полковник. Лейтенант кивнул, и огромный шлем съехал ему на глаза. Де Гиссар едва удержался от улыбки.

- Очень приятно, господа. Суть моих предложений состоит в следующем - я предлагаю вам сдаться или умереть.

- Мы не сдадимся! - воскликнул лейтенант тонким голоском.

- Тогда умрите! - сказал де Гиссар. В воздухе запели быстрые стрелы, и оба городских военачальника были поражены прямо в лицо.

За стеной началась суматоха, послышались проклятия по адресу де Гиссара, однако он лишь громко хохотал, довольный тем, как ловко расправился с этими недотепами.

- Шатры! - крикнул граф, и воины, подхватив огромные полотнища, потащили их к стенам. Затем, под прикрытием гельфигов, группы по сорок солдат взялись за края и растянули полотна, отчего они зазвенели, как барабаны.

Всего шатров набралось два десятка, и на каждый из них взобрался один гельфиг.

Под громкие подбадривающие крики стрелки стали раскачиваться, а державшие полотно солдаты подбрасывать их все выше. Вылетая на уровень крепостной стены, гельфиги начали на выбор уничтожать скрывавшихся на ярусах защитников города. Те пытались отстреливаться, однако соперничать с эльфами-полукровками никто не мог.

На ярусах началась паника, черные стрелы вонзались в самых сильных, а также в тех, кто тащил емкости со смолой и кипятком. Опрокидывались чаны, и на нижние ярусы обрушивалась кипящая смола, в которой заживо сварились десятки людей. Их жуткие крики разносились на весь город, пугая даже стоявших на безопасном расстоянии лошадей армии де Гиссара.

Как только колчан летающего гельфига оказывался пуст, стрелок сходил с шатра, а ему на смену приходил другой, и все повторялось сначала. После нескольких таких замен на верхнем ярусе ив проулках, которые вели к южной стене, никого не осталось - только утыканные стрелами тела. Теперь ничто не мешало начать штурм.

Де Гиссар небрежно махнул перчаткой, давая понять, что можно начинать.

И снова в ход пошли шатры. Гельфигов сменили уйгуны, которых словно раскаленные ядра стали перебрасывать через стены. Визжа и размахивая кривыми мечами, они уносились в город и вступали в бой с теми, кто еще оставался под стенами. Кому-то из уйгунов не везло, и он попадал в чан с кипевшей смолой. Де Гиссар слышал эти ужасные крики и, морщась, прикрывал уши руками.

Еще одного уйгуна подстрелили из арбалета прямо в полете. Тяжелый болт прошиб его насквозь, отбросив назад, и бедняга рухнул в жидкую грязь крепостного рва.

- Отличный выстрел, - прокомментировал граф. - Пошли вперед!

На приступ пошли солдаты тысячника Мюрата, а остальная часть армии двинулась к южным воротам - они вот-вот должны были открыться.

К графу и его штабу подбежали конюхи, таща на поводу лошадей, город должен был скоро пасть, и победителю следовало показаться на его улицах верхом.

Перерезав стражников, уйгуны опустили мост. Тысяча за тысячей по нему прошли солдаты графа, а затем в город вступил сам де Гиссар.

Повсюду на улицах была кровь и лежали трупы. Те немногие защитники, что уцелели, побросали на мостовую оружие и стояли, низко опустив головы. Уйгуны с горящими глазами рыскали по улицам, ища повод прирезать очередную жертву. До особого распоряжения хозяина им запрещалось убивать всех подряд, они подвывали от нетерпения, скалясь на перепуганных женщин и подавленных мужчин.

В окружении своего штаба граф выехал на центральную площадь города, на которой его непременно бы повесили, не ускользни он в тот раз, когда неожиданно был опознан прямо на улице.

По уже сложившемуся обычаю в каждом захваченном городе де Гиссар любил сказать при народе несколько слов, поэтому ему обеспечивали благодарную аудиторию. В этот раз согнали около трехсот собранных на улицах горожан. Среди них оказался бургомистр со своими клерками, они мяли в руках синие лапсиновые шляпы, смотрели на победителя снизу вверх и подобострастно ему улыбались.

Потом бургомистр протиснулся ближе к графу и, достав из-под одежд огромный, позеленевший от времени ключ, подал его на вытянутых руках со словами:

- Смиренно сдаемся на милость, вашего сиятельства и передаем этот ключ как символ преданности и покорности.

- Очень рад, что дождался от вас этой чести, - в тон бургомистру ответил де Гиссар и, приняв ключ, бросил его в седельную сумку. - Однако я ждал этого ключа там, - граф махнул рукой в сторону ворот, - перед стеной, а теперь я взял город, и в этом нет заслуги его жителей. И твоей тоже, жалкий чинуша.

- Я... Мы... ваше сиятельство, мы не могли поступить иначе, герцог приказал никого не пускать...

- Ну конечно, герцог. Он делает вам поблажки, налоги просто смешные - вон как расцвели! - Граф огляделся. Дома, выходившие фасадами на площадь, были сплошь каменные, побеленные горным мелом, с крепкими крышами и деревянными крашеными ставнями. Улицы города сверкали чистотой, если не считать свежую кровь, а сточные канавы не воняли, как в каком-нибудь Ливене.

- Значит, так, жители Коттона! Поскольку мы захватили ваш город силой, сломив сопротивление, мы имеем полное право забрать ваше добро, сжечь ваши дома, а вас убить!

По рядам стоявших на площади прокатился ропот.

- Однако что бы обо мне ни говорили, я человек справедливый. Город разделен на три района - Собачью Канаву, Коровий Рынок и Кузнечную Слободу. Сейчас я прямо при вас с помощью дуката королевской чеканки выберу район города, с которым поступлю по правилам войны.

- Ты! - Де Гиссар указал на бургомистра. - Будешь помогать мне... Итак, решается судьба Собачьей Канавы! Если выпадет профиль нашего доброго короля Ордоса Четвертого, район выходит из игры...

С этими словами граф достал золотой дукат, подбросил его и, ловко поймав, продемонстрировал открытую ладонь бургомистру.

- Ну - говори! Онемел, что ли?!

- Вы... выходит из игры... - промямлил бургомистр.

- Отлично, выходит, жителям этого района повезло. Теперь - Коровий Рынок...

Золотой снова взвился в воздух и исчез в перчатке де Гиссара.

- Ну, говори! - приказал он бургомистру, разжимая ладонь.

- Профиль короля... Коровий Рынок вышел из игры! - уже смелее произнес бургомистр.

- Теперь - Кузнечная Слобода! - объявил граф и подбросил дукат.

- Дубовые листья... - произнес бургомистр, когда де Гиссар предъявил ему очередной жребий.

- Да не листья, дубовая ты голова, а "орел". Значит, так тому и быть - за все заплатит Кузнечная Слобода! Мюрат, пусть твои солдаты окружат этот район, и чтобы ни одна мышь не проскользнула - помни, слобода виновна в том, что под стрелами полегла сотня наших товарищей. Анувей! А твои уйгуны пусть расчистят площадь - думаю, они это заслужили.

Услышав слова хозяина, уйгуны обнажили кривые мечи и бросились на безоружных горожан. Началась кровавая резня, а де Гиссар, словно не замечая творящегося на площади и не слыша криков, с интересом рассматривал богатые дома. Он с удовольствием отдал бы на растерзание весь город, однако тогда ему нечего будет грабить через год-другой.

Над Кузнечной Слободой поднимались клубы черного дыма - армия де Гиссара сеяла там смерть и разрушение. Жители двух других районов сидели по домам и тряслись от страха, когда их соседей приходили грабить. Если золото отдавали добровольно, можно было отделаться только синяками, несговорчивых - убивали.

На залитой кровью площади де Гиссар приказал поставить шатер. В нем он намеревался прожить день-другой, чтобы отдохнуть и вдоволь поиздеваться над городом, прежде чем отправиться дальше - графа ждали великие дела.

Плотно пообедав, он наблюдал за пожарами в Кузнечной Слободе и вершил суд над теми, кого приволакивали к нему для потехи солдаты, - перепуганного подмастерья, начальника городской стражи или продажную девку. Впрочем, независимо от расследования, приговор был одинаков - смерть. Телохранитель графа уйгун Райбек приводил его в исполнение с особым рвением.

Одним из пленников оказался худой седобородый старец с крючковатым носом и горящими гневом орлиными глазами.

- Кого вы мне притащили? - спросил де Гиссар двух дюжих дезертиров.

- Хозяин, нам сказали, что это маг.

- Маг? Маги запрещены повсюду в королевстве, кроме столицы. Кто вам сказал, что он маг?

- Булочник, хозяин. Только и успел сообщить, что в доме напротив живет маг, а потом мы его в печи вместе с булочками и зажарили!

- Молодцы. - Граф милостиво улыбнулся. Дезертиров он не любил, но они составляли постоянный, подпитывавший его армию поток. - Итак, как твое имя, старик?

- Сомбилар! - звонко произнес старец.

- Ты, говорят, - маг?

- Врут.

- Врут? Перед смертью редко кто врет, даже булочники...

Шутке хозяина посмеялись все, кто был рядом.

- Впрочем, проверить, маг ты или нет, очень просто. Тебя бросят в огонь, а маги огненной стихии не боятся.

- Глупости! - воскликнул старик. - Огненной стихии боятся все! Она не всегда убивает, но всегда меняет мага!

- Ага, что-то уже вырисовывается. Де Гиесар вытянул ноги в начищенных ботфортах, кресло под ним скрипнуло.

- Одного я не могу понять: если ты маг - почему дал скрутить себя этим двум молодцам?

- Я не обязан отвечать тебе! - воскликнул старик и стал демонстративно смотреть в сторону. Для любого другого такие вольности закончились бы кривым мечом уйгуна Райбека, однако де Гиесар не спешил. Поведение старика его забавляло.

- Да, видимо, придется тебя убить, как обычного человека.

- А я и есть обычный, только некоторые слова особые знаю, - не сдержавшись, похвалился старик.

- Например?

- А вот прикажи меня убить, а я прокляну тебя на смертном рубеже, и тогда посмотрим, сколько ты после этого проживешь... - Старик победоносно сверкнул глазами и захихикал.

Де Гиесар, побледнев, приподнялся в кресле. С одной стороны, он уже был сыт бреднями этого старика, но с другой - граф знал о проклятии на смертном рубеже - от такого не спасут ни щит, ни целая армия.

- Ты убедил меня, старик, - произнес де Гиесар, опускаясь в кресло. - И ты свободен. Можешь вернуться в свой дом, если, конечно, его не сожгли, или покинуть город.

- Меня здесь ничто не держит - я уйду, - сказал старец и, повернувшись, пошел в сторону одной из улиц, что вела к городским воротам.

Райбек посмотрел на хозяина, потом на стоявшего неподалеку старшину гельфигов Марбона - тот держал лук наготове, ожидая, что хозяин передумает. Он еще мог достать старика - тот шел не слишком быстро, однако де Гиесар как будто уже забыл о нем.

Неожиданно послышались топот и крики. Из проулка, который вел к Кузнечной Слободе, выскочило человек пять дезертиров, волочивших на веревке маленького бородатого человечка, едва достававшего им до пояса.

"Гном", - догадался граф.

Едва выйдя на площадь, дезертиры стали вопить:

- Беда, хозяин! Беда!

- Большая беда, хозяин!

- Говорите толком! И по одному! - брезгливо скривившись, потребовал граф.

- Тысячник Анувей убит!

- Как убит?! - Де Гиесар вскочил с кресла, сбросив на мостовую охотничью шляпу. - Как убит? Где?

- Да в слободе, хозяин! - заголосил рыжий дезертир, державший в руках какой-то окровавленный мешок.- Кто его убил?

- Гном!

- Гно-о-ом?! - протянул пораженный де Гиссар и уставился на маленького человечка.

- Не этот, хозяин, другой гном!

- Да, хозяин! - встрял второй дезертир. - Другой, из серебряной лавки! Сначала зарубил двух уйгунов, потом двух наших парней и последним - тысячника Анувея! Он хотел задержать гнома, когда тот попытался ускакать.

- Гномы боятся лошадей! Это каждому известно! - возразил граф.

- Так он на муле ускакал.

- На муле?! - переспросил де Гиссар и истерически расхохотался. - Это новость для меня, чтобы такой жалкий человечек, - граф кивнул на пленника, - так хорошо владел мечом.

- У него был топор, хозяин, - подсказал рыжий. - Такой огромный.

- Да и гном тот был не слабак, - дополнил другой дезертир. - У него плечи пошире моих будут. Он прыгнул на мула и поскакал, а тысячник Анувей выскочил ему навстречу и вмиг лишился головы. Гном ускакал к северным воротам и был таков. Он-то - верхом, а наши лошади на холмах остались...

- Все, хватит! - резко оборвал его граф. - Этого зачем притащили?

- Он знает, кто таков этот страшный гном.

- Знаешь? Действительно знаешь? - нависая над пленником, строго спросил граф.

Избитый гном кивнул, не ожидая для себя ничего хорошего.

- Как его имя?

- Фундинул, ваше сиятельство.

- Фундинул? Кто же научил его обращаться с топором? Что-то мне не приходилось слышать, чтобы гномы преуспевали в военном искусстве. Кузнецы, мастера по серебру - это да, но, чтобы срубить голову Анувею, быть кузнецом мало.

- Я ее принес, - неожиданно сказал рыжий.

- Что? - Слова дезертира сбили де Гиссара с мысли.

- Я принес его голову. Вот. - Рыжий показал окровавленный мешок.

- Молодец, оставь ее здесь, позже мы окажем голове Анувея надлежащие почести, а теперь возвращайтесь обратно.

- А что нам с этим делать? - спросил дезертир, указывая на избитого гнома, который уже приготовился к удару меча. Де Гиссар понял это и переменил решение - ему нравилось шокировать.

- Возьмите его с собой, пусть помогает вам отыскивать преступников, ведь ты всех здесь знаешь, гном?

- Почти всех, ваше сиятельство.

- Ну и славно. Снимите с него веревку, он не убежит.

- Спасибо, ваше сиятельство! Спасибо! - заливаясь слезами радости, лепетал гном, пока дезертиры уводили его с площади.

Де Гиссар поднял шляпу, сел в кресло и, закинув ногу на ногу, задумчиво уставился на мешок с головой Анувея. Еще недавно тысячник вел своих солдат на приступ, был тверд как кремень и вот - пал под топором какого-то гнома. Просто позор.

Дыма над Кузнечной Слободой становилось все больше, при неблагоприятном ветре он дотягивался даже до площади, и некоторые из слуг де Гиссара покашливали.

С уцелевших районов города продолжали собирать откуп - все, что в домах находилось ценного, забирали команды из дезертиров и уйгунов. Сносимых на площадь мешков с тканями, серебряной посудой и золотыми статуэтками становилось все больше, впрочем, это была привычная процедура, с той лишь разницей, что такого большого города де Гиссар никогда еще не захватывал. Раньше Коттон, помимо наемников, прикрывали гвардейцы герцога. Их гарнизон был расквартирован в половине дня пути на восток, в небольшой крепости Оллим.

Графство Оллим было совсем крохотным, и его владетель служил у герцога придворным библиотекарем. Служба давала ему немного, и основной, доход граф Оллим получал от содержания восьмисот гвардейцев, которым он поставлял пропитание и девок из единственной, но многолюдной деревни Оллима.

Де Гиссар скучал в своем кресле не долго. На площади появилась еще одна живописная группа в составе трех дезертиров, двух уйгунов и здоровенного орка с глупой рожей. Его макушку прикрывал нелепый шлем с многочисленными вмятинами-рубцами, а из одежды на нем были лишь солдатские ботинки, штаны из грубого полотна и кожаная жилетка с дырками от клепок - как видно, прежде на ней были доспехи.

"Доспехи - пропил", - подумал граф, продолжая рассматривать очередного пленника и отмечая, что он выглядит не таким измученным, как бывший здесь гном. Впрочем, истязать такого опасно, орк был на полголовы выше самого высокого наемника, а остатки его одежды говорили о том, что это бывалый солдат.

- Это еще кто такой? Где вы взяли этого оборванца? - с деланной строгостью в голосе спросил де Гиссар.

- Так из тюрьмы же, хозяин, - развел руками один из наемников, имя которого граф помнил, но сейчас забыл.

- Из тюрьмы? - переспросил де Гиссар и широко улыбнулся. - Что же он там делал? - Граф посмотрел на орка, адресуя этот вопрос ему, однако пленник смотрел куда-то в сторону. Казалось, его совершенно не интересовал происходивший тут разговор.

- Отвечай, ты! - крикнул один из наемников и не особенно сильно ткнул орка в спину.

- Я задолжал в кабаке, ваша милость, - нехотя ответил тот. - Платить было нечем.

- Не смей говорить его сиятельству "ваша милость"! Говори "ваше сиятельство"! - прорычал стоявший неподалеку сгорбленный уйгун Райбек, похожий на злую крысу. Он злился оттого, что орк не выказывал, страха, да и выглядел весьма внушительно, особенно по сравнению с уйгунами.

На реплику Райбека орк не обратил никакого внимания, его спокойствие начинало забавлять графа, который представлял, как вытянется лицо этого великана, когда его поставят перед смертельным выбором.