Чтение 2–й страницы книги ~Проклятый мустанг~

Молдер невольно вздрогнул от неожиданности, чертыхнулся:
– Я и не услышал, как ты подошла, Скалли.
– Просто я не имею привычки с ревом носиться на запрещенной скорости, как некоторые коллеги.
– Перестань, – отмахнулся Молдер. – Я не разгонялся больше тридцати миль. Просто «Мустанг» стартует с места порезвее современных тихоходов.
В этот момент хлопнула дверца дома с противомоскитной сеткой, и по ступеням спустился низкорослый курчавый мужчина лет тридцати с близко посаженными голубыми глазами и практически сросшимися бровями, одетый в зеленый комбинезон и ботинки со сверкающими медными носками.
– Доброе утро, – кивнул он, вытирая руки промасленной тряпкой. – Чем обязан вашему вниманию?
– Доброе утро, – согласно кивнула женщина, хотя время приближалось к полудню. – Я – агент Дейна Скалли, Федеральное Бюро Расследований, это агент Молдер. Мы ищем Бари Стимела, проживающего по этому адресу.
– Вы его нашли, – сунул ветошь в карман мужчина. – Только не говорите, что вы тоже, как эти идиоты из Налогового департамента, хотите узнать, откуда я взял деньги на покупку двух лимузинов.
– А откуда, кстати, у вас такие деньги? – не удержался Молдер.
– Ну, вот этот, – Стимел похлопал по округлому боку «Кадиллака», – был куплен за две тысячи семьсот долларов и на тот момент имел сквозные отверстия от ржавчины буквально по всему кузову, а второй и вовсе стоил двести баксов и использовался одним фермером, как собачья конура.
– Не боитесь, что угонят?
На этот раз Бари Стимел просто расхохотался, причем настолько заливисто, что Молдер и сам невольно улыбнулся.
– Угонят, говорите? Да мой «Кадиллак» все еще на колодках стоит, я ему подвеску никак не соберу. А «Ройс» – без двигателя и коробки. Их самому не сделать, а заказывать – дорого. Правда, вроде появился тут один тип, нацелился его купить. Если аванс выложит, восстановлю англичанина за месяц.
– Так быстро? – удивился Молдер.
– Самое сложное и трудоемкое уже сделано, – пожал плечами Стимел. – Восстановление кузовов, салонов, покраска, лакировка. Чтобы закрепить на место готовые узлы и агрегаты, уйдет не больше пары дней. Остальное время потребуется на их заказ и доставку. Ба-а, малыш! А ведь я тебя знаю!
Хозяин дома обогнул агентов и подошел к «Мустангу». Погладил капот, обошел кругом, потом повернулся к гостям:
– Капотик откройте.
– Я так вас понимаю, – кивнула в ответ Скалли, – что вы опознаете этот автомобиль, владельцем которого являлись пять лет назад?
– Еще бы! Это же мой второй ребенок, – не дождавшись согласия Молдера, Бари перегнулся через дверцу, дернул рычаг замка капота, поднял крышку. – Ай-я-яй, малыш, похоже тебя совсем не любили. Вы только посмотрите, какой грязный моторный отсек! Карбюратор… Ну, да, пять лет отъездили, а на тяге все еще моя шпилька стоит. Короткой у меня тогда не нашлось, пришлось втыкать длинную и скусывать усы. Похоже, никому и в голову не пришло снять его, промыть и отрегулировать. Масло… Ну, масло в норме. Тормозной бачок тоже никто не открывал. Грязи столько, впору огурцы сажать. Они хоть антифриз наливали, или только воду в радиатор плескали?
– Простите, мистер Стимел, – подошла ближе женщина. – Что означают слова «второй ребенок»?
– Понимаете, мисс, – повернул к ней голову автомеханик, – эта машина буквально вытащила меня из долговой ямы. Я раньше в мастерских у Ричмонов работал. Может, слышали, есть такая контора в Винстон-Саллере? В общем, как раз там с женой и познакомились. Потом я к ней переехал, в смысле сюда. Попытался своим делом заняться, но меня тут же едва не посадили. Ну, сами знаете, что такое автомастерская: вечно куча машин на улице. Кто-то глушителем пробитым ревет, у кого-то дым ядовитый из-под капота валит. Я и квакнуть не успел, как соседи жалобу в полицию накатали. Еще и налоговая прискакала, прибыль мою вычислять. Денег на нормальную мастерскую у нас не имелось, работу приличную не найти. Да и надоело уже на чужого дядю работать. А тут попался мне на глаза «Ягуар-перевертыш». Он где-то через крышу ухитрился кувыркнуться, подвеску порвал, картер пробил. Я жену уломал, выложил хозяину за этого калеку тысячу шестьсот долларов, притащил сюда, к нам в гараж. Начал делать. Потом еще вот это «Мустанг» взял почти даром. Он где-то столб «обнять» ухитрился. В результате вся «морда» сложилась, радиатор порвался, блок цилиндров лопнул, подвеска назад ушла. В общем, только на помойку и годился.
– Не может быть, – Молдер присел перед хромированной облицовкой, погладил ее пальцами.
– В общем, у нас с супругой уже совсем было до развода дошло, когда я «Ягуара» наконец-то выкатил. И его… – Стимел выбрался из-под капота, привстал на цыпочки. – Во-он, у последнего коттеджа стоит. На следующий день сосед его за пятьдесят семь тысяч купил. Поверить не мог, что калека в престижный кар превратился. Женя меня сразу снова полюбила, – Бари опять рассмеялся: – Самый возбуждающий орган в мужчине, сами понимаете, это кошелек. Потом я другому соседу «Жука» восстановил. Память детства, так сказать, возродил. Потом вот этим красавцем занялся. Блок пришлось аргоном заваривать, но остальное пошло как по маслу. На «Мустанги» запчастей много, только выбирай. Сиденья вместо винила светлой кожей обтянул, верх сделал из оленьей замши, пропитанной пчелиным воском, потертую приборную доску полностью обновил, в отделку мореный орех добавил, окраску повторил полностью. Не успел закончить, как клиент появился. Прискакал парень один, сказал, что брату на день рождения хороший подарок ищет. Я как чек жене показал, так она сразу сообщила, что хочет от меня ребенка…
И Стимел уже в который раз заразительно захохотал.
– И сколько их у вас?
– Детей? Теперь уже трое. А коли «Ройс» продам, так наверняка сразу двойню получу.
– Нет, – мотнула головой Скалли, не сдержав улыбки. – Машин вы сколько восстановили? Вы ведь этим теперь постоянно занимаетесь?
– Машин? – автомеханик, подняв лицо к небу, зажмурился. – Пожалуй, уже не меньше двух десятков наберется. Не считая мелких ремонтов, что соседям делал. Если нужно точнее, могу показать документы. У меня ведь на каждую полная калькуляция сделана, для налоговой. И покупатели указаны.
– Да, мистер Стимел, – согласилась женщина. – Это было бы лучше всего.
– Тогда давайте пройдем в дом. Я вам все покажу.
В комнате первого этажа, отведенной под кабинет, хозяин выложил из письменного стола толстую пачку бумаг и начал методично перечислять марки машин и время их ремонта. Скалли записывала, а Молдер ходил вдоль стен и разглядывал развешенные в тонких деревянных рамках пары фотоснимков. Один обычно показывал некую ржавую рухлядь, другой – отливающие безупречной лакировкой «Корветы», «Понтиаки», «Ламборджини», «Таурусы».
– Да вы просто колдун, мистер Стимел! – не выдержал он.
– Ну да, – согласился мастер. – Все руки в мозолях от волшебной палочки. Киянка называется.
– В церковь-то ходите?
– А как же, – губы хозяина опять растянулись в улыбке. – Пастор Нигебауэр так красочно объяснял, что ремонт церковного «Вольво» является главной целью нашего Господа, что пришлось потратить на него почти неделю. Зато теперь пастор встречает меня отдельным благословением и на исповеди немедленно прощает все грехи.
– И супруга церковь посещает?
– Да? – на этот раз вопрос гостя уже вызвал удивление. – Каждую неделю. А что?
– Мой коллега не верит, что автомеханики могут быть добрыми католиками, – закрыла Скалли свой блокнот. – Особенно торговцы подержанными машинами.
– Вот уж попросил бы меня с этими мошенниками не путать! – обиделся хозяин. – Да любая машина, что через мои руки прошла, втрое надежнее новой будет. Ну-ка, скажите, вы когда свой «Мустанг» последний раз ремонтировали? В нем за пять лет хоть одна гайка отвернулась? Хоть одна шпилька выскочила? Какой я вам торговец?
– Я согласен, – кивнул Молдер, остановившись перед очередной парой снимков, показывающих «Шевроле» сперва с полностью разнесенным в клочья моторным отсеком, а потом совершенно целого. – Вы настоящий волшебник.
– Все проще, чем вы думаете, – пожал плечами хозяин. – У «Шевроле» вся передняя часть крепится к кузову всего в четырех точках. А купить две разбитые машины стоит в несколько раз дешевле, чем одну целую. Потом вы откручиваете четыре болта, скручиваете, и остается только вопрос с покраской.
– Все равно не верится.
– Ну, – развел руками хозяин, – когда разобьете свой кар, пригоняйте его сюда. Я вам и покажу, как эти чудеса делаются.
– Нет уж, спасибо, – покачала головой женщина. – Лучше я поверю вам на слово. Большое спасибо за помощь, мистер Стимел.
– Да не за что, – пожал авторемонтник плечами. – Мне скрывать нечего. Если что – обращайтесь.
– Ну и что ты думаешь по этому поводу? – спросила Скалли, когда они вышли на улицу.
– Не знаю, – пожал плечами Молдер. – Мне кажется, что с Бари Стимелом все в порядке. Как-то не похож он на колдуна. Обычный человек. Может, и не истово верующий, но принадлежащий к лону церкви.
– Причем тут колдун? – не поняла напарница. – Преступления зачастую совершают и очень приятные в общении люди. Правда, мне показалось, что он слишком увлечен автомобилями, чтобы думать о других вещах и заниматься терроризмом.
– При чем тут терроризм? – теперь не понял Молдер. – Они используют более прямолинейные способы, нежели магия.
– Когда кто-то планирует череду убийств ни в чем неповинных людей, это вполне подпадает под статью о терроризме. Независимо от способа, которым он действовал. Кстати, способ тоже еще необходимо выяснить. Если, конечно, это все-таки не совпадения.
– Ты знаешь, Скалли, – остановился перед «Мустангом» напарник. – Но в истории человечества было такое количество несущих с собой несчастье предметов, что с этим могла бы согласиться даже ты. Вспомни рубин «Черный принц» из английской короны, библию Марии Стюарт, вспомни русскую подводную лодку «К-19» или наш линкор «Миссисипи», который в двадцать четвертом году в Сан-Педро начал самопроизвольно стрелять из всех орудий и перебил почти сотню человек [2] . Неужели ты станешь все это отрицать?
– Это все легенды, Молдер. Легенды и суеверия. А мы занимаемся расследований вполне реальной аварии. И для определения круга подозреваемых нужно спрашивать не о том, ходит ли человек к причастию. Нужно проверить его биографию, возможную причастность к аналогичным преступлениям, подлинность документов. Это же аксиома, специальный агент. Заодно нужно проверить состояние здоровья остальных покупателей Бари Стимела. Если он действительно что-то делал со своими машинами, кто-то из них наверняка уже упокоился на ближайшем кладбище. Или ты предпочтешь обратиться за советами к ближайшей гадалке?
– Я предпочту нанести визит Доминику Кирцотьяну. Именно он стал владельцем «Мустанга» после Бартуолока, – Молдер открыл дверцу и забрался в салон. – Раз уж мы с тобой ездим на разных машинах, тогда ты поезжай в полицейское управление, а я навещу уцелевших хозяев этого красавца. Встретимся часа в три в ресторане рядом с управлением. Договорились?
– Ладно, договорились, – кивнула женщина. – Только не очень распространяйся о религии. А то у людей может сложиться превратное впечатление о нашей службе.
11 авеню, город Рейдсвил, штат Северная Каролина, 22 июля 1998 г. 13:00

Молдер припарковал «Джи ти» шагах в тридцати перед полицейской патрульной машиной, стоящей возле перекрестка, напротив обнесенного невысокой чугунной оградой сквера. В очередной раз удивился тому, что, не смотря на жару, трава ухитряется благополучно зеленеть, а детишки носятся по самому пеклу с визгами и восторгом, временами заскакивая под струи похожего на бутон астры фонтана. Потом вошел в высокий дом, выстроенный в готическом стиле – с декоративными гранитными балюстрадами на фасаде и неширокими стрельчатыми окнами.
В выстеленном мрамором холле царила блаженная легкая прохлада. Серые полированные колонны, похожие на гранит, сводчатые белые потолки, стеклянные витрины двух газетных киосков усиливали ощущение монументального сумрачного храма, проникнуть в который летнему теплу просто невозможно.
– Я ищу Доминика Кирцотьяна, – предъявил свой значок консьержу Молдер. – Он дома?
– Да, сэр, – кивнул тот, сверив лицо гостя с фотографией на удостоверении. – Восьмой этаж. Я предупрежу, что вы к нему поднимаетесь.
К тому времени, когда лифт довез специального агента наверх, его уже ждала распахнутая дверь, возле которой дежурил дворецкий.
– Агент Молдер? Мистер Доминик ждет вас в гостиной. Следуйте, пожалуйста, за мной. И попрошу вас, сэр, если мистер Кирцотьян начнет плакать или сильно нервничать, сразу зовите медсестру. Она станет ждать в соседней комнате. К сожалению, хозяин болен.
– Не беспокойтесь, – кивнул Молдер. – Мои вопросы будут касаться далекого прошлого. Надеюсь, они не очень сильно взволнуют вашего работодателя.
Дворецкий остановился перед прочной дубовой дверью и распахнул ее, пропуская гостя вперед.
Молдер далеко не сразу разглядел среди большого помещения с пятью высокими окнами, зеркалами напротив них, большим овальным столом посередине и монументальными креслами вдоль стен сморщенного сухонького старичка, сидящего в уголке одного из диванов, поставив между колен палку с округлым набалдашником.
– Мистер Кирцотьян? – направился к нему специальный агент.
– Он самый, – закашлялся старик. – Чем обязан вниманию столь значительной организации? Уж не решили ли вы арестовать меня на старости лет? Наверное, это единственное, что я еще не успел испытать за время своей жизни.
– Ну что вы, мистер Кирцотьян, – покачал головой гость, подходя ближе. – Я всего лишь хотел задать вам пару вопросов. Вы помните «Мустанг», которым владели около пяти лет назад?
– А чего же не помнить? – старик приподнял палочку и звонко цокнул ею об пол. – Это у меня тело вдруг работать перестало. А голова еще ясная. Мне его змееныш Бартуолок подарил. Было у отца два сына, умница и змееныш. Лишил отец змееныша наследства, почти все умнице отдал. И завод химический, и фабрику по производству фильтров, и дом свой. Но змееныш в норку свою не уполз, рядом крутился. И добился своего. Господь прибрал умницу к себе, и все добро змеенышу досталось.
– А что с «Мустангом»? – попытался направить воспоминания старика в нужное русло Молдер.
– А его мне змееныш подарил, когда все добро захапал. Откупиться, видать захотел. Дескать, вот тебе слова хорошие, вот тебе подарок дорогой, а вот тебе и пинка, чтобы не мешался больше. И все, вроде, как положено, с уважением. А суть одна: избавился, чтобы разорять не мешали. Одно слово, змееныш.
– Так вы ездили на этой машине? – опять повернул на важную для него тему гость.
– Нет, куда мне, старику, на таких рычалках гоняться. Я тихонько, на «Крайслере» поездить могу. Сыну отдал. Да только… Да только змеиные подарки никому впрок не идут. Джордж погиб, и Дима тоже. Говорил я ему, избавляться от «Мустанга» нужно, да только больно понравилась сыну машинка.
Старик поднял свою палочку, уронил. Снова поднял, и снова уронил. Приоткрылась дверь:
– Вы меня звали, мистер Доминик?
– Да, Леман. Проводи нашего гостя, и позови сестру. Что-то нехорошо мне стало. К жене я хочу, Леман. Покоя хочу. Надоело все… – старик хлюпнул носом. Молдер, не дожидаясь продолжения, кивнул и торопливо вышел из гостиной.
Ресторан «Олимп», город Рейдсвил, штат Северная Каролина, 22 июля 1998 г. 14:30
– Ты уже здесь? – удивился Молдер, присаживаясь к столику. – А я думал, что успею неплохо подкрепиться, пока ты вырвешься из местного архива.
– Здешний архив такой же маленький, как и городок, – улыбнулась Скалли, разрезала ножом маленькую французскую булочку, что лежали грудой на тарелке посреди столика, намазала мягкую сердцевину маслом. – К тому же, мне сразу выделили терминал и не приставали с глупыми вопросами.
– Что-нибудь узнала? – ее напарник, тоже успевший проголодаться, взял нож, лежавший рядом со свободным прибором, и выбрал себе самое румяное изделие местных пекарей, размером в половину ладони.
– Все, – женщина взялась за ложку, запустила ее в прозрачный бульон, в котором плавало несколько порезанной звездочками морковин и белых рыхлых ломтиков рыбы. – Бари Стимел родился пятнадцатого августа шестьдесят шестого года на ферме в графстве Стокс, в этом штате. Отец богатством похвастаться не мог, но и никаких правонарушений за ним не числилось, не считая одной пьяной драки. В восемьдесят четвертом году Бари завербовался в армию, рассчитывая получить по окончании службы медицинское образование. Служил в пятьдесят первой пехотной дивизии. Демобилизовался в девяносто первом году с чистым послужным списком. Поступать никуда не стал, работал в автомастерской… Не помню имени хозяина. В девяносто втором женился и переехал к супруге сюда. Правонарушений не имеет, но у налоговой полиции было к нему несколько вопросов по незаконному предпринимательству. Сейчас у него какая-то мастерская зарегистрирована в пригороде, но, насколько я понимаю, адрес чисто формальный, а работает он дома, в гараже. Однако жалоб от соседей последние годы не поступало, и полиция не вмешивается. В общем, нормальный гражданин. Не настолько рафинированный, чтобы заподозрить излишнюю скрытность или подделку документов, но и не гангстер, на которого никак не могут набрать достаточно улик. В целом характеризуется положительно. Что еще? Купленные у него машины все на ходу, четыре попадали в мелкие аварии, но пассажиры травм не получали. Скорее, наоборот: требовался кузовной ремонт для автомобилей. Не наши случаи. А что у тебя?
– Кирцотьяну на вид все девяносто лет, и он довольно плох. Сказал только, что сам за руль «Мустанга» никогда не садился, отдал сыну. И что вообще хотел его сразу продать, поскольку Роберт Бартуолок змея, а Джордж – хорошей парень, по воле Господа слишком рано ушедший в мир иной. Только поэтому брат, лишенный наследства, внезапно оказался хозяином семейного бизнеса и уволил старика на пенсию, хотя и с соблюдением всех формальностей, почетом и уважением.
– Насколько я помню, Роберт Бартуолок и есть тот парень, который купил наш несчастный «Мустанг», чтобы подарить его брату? – оторвалась от супа Скалли.
– Да.
– И после смерти Джорджа получил немалое наследство?
– Да.
– Это мотив, Молдер.
– Мотив только для одного убийства, но никак не для нескольких. Почему, добившись своей цели, Роберт не снял заклятия? Почему пустил проклятую машину бродить по свету дальше? Ведь он не мог не понимать, что рано или поздно все выплывет наружу, и цепочка смертей приведет именно к нему? Не может же он быть настолько глуп!
– А почему бы и нет? – пожала плечами женщина.
– Потому, что дурак не смог бы осуществить подобного преступления. Тут необходимы и глубокие познания в оккультизме, и собственная сообразительность. Нет, Скалли, глупцом он быть не может.
– Что будете заказывать? – подошел официант в плотном синем комбинезоне, протянул меню.
– Бифштекс с картошкой и овощной салат.
– А пить?
– «Пепси-колу».
Скалли от такого набора просто передернуло:
– Ты наживешь язву желудка, Молдер! Возьми хотя бы кофе.
– В такую жару? – ее напарник отрицательно покачал головой. – Нет, лучше язва.
Официант, согласно кивнув, ушел.
– Что ты предлагаешь, Молдер? – женщина снова вернулась к супу.
– Пока все тоже, – пожал плечами тот. – Встретиться с неким Джефри Облером. Похоже, на сегодняшний день это единственный владелец нашего «Джи ти», оставшийся в живых.
Ферма Джефри Облера, графство Рокингем, штат Северная Каролина, 22 июля 1998 г. 19:55
Последние три мили им пришлось преодолеть по пыльной грунтовке, и «Диамант» Скалли, ехавшей вторым, из глянцевого темно-синего стал матово-серым. Единственным утешением ей могло послужить только то, что солнце уже почти коснулось горизонта, и дневная жара наконец-то спала.
Фермерский дом почти по самую крышу тонул в кронах апельсиновых деревьев, ветвях акации и широких листьях винограда, оплетшего все стены. От здания сладковато пахло цветами, хотя никаких клумб агенты Бюро разглядеть не могли, в воздухе витал аромат мяты и влажной листвы. Из-за штакетника предупреждающе залаяли невидимые собаки, и гости предпочли пока не входить на территорию палисадника.
Вскоре послышался шум шагов, и из-под крон появился мужчина в широкополой ковбойской шляпе, с потухшей сигаретой в зубах, обширным брюшком, нависающим над брючным ремнем, разрывая пуговицы рубахи и протертых джинсах.
– От черт, он все-таки опять появился, – хрипло пробормотал ковбой, глядя на желтый «Мустанг». – Ничуть не удивлюсь, если вы, господа, окажетесь из полиции.
– Федеральное Бюро Расследований, – показал значок Молдер. – Это агент Дэейна Скалли, я агент Фокс Молдер.
– Вы хотите меня арестовать?
– Пока мы хотели бы всего лишь задать несколько вопросов. Мистер Облер, если не ошибаюсь?
– Проходите, собака привязана, – открыл хозяин калитку. – Осторожнее на ступеньках у крыльца, там сегодня лампочка сгорела.
Вопреки ожиданиям, они оказались не в доме, а в небольшой мастерской, одна стена которой представляла из себя огромный верстак с развешенным над ним инструментом, а другая – такой же длинный топчан, одним краем упирающийся в холодильник, а другим – в поставленную на попа красно-зеленую репродукцию какого-то абстракциониста. Здесь же имелся небольшой телевизор и несколько стульев.
– Баночку пива? – предложил вошедший следом ковбой. – У меня тут все есть. Я как с бабой своей поцапаюсь, сюда завсегда жить ухожу. Иногда по неделе глаз ее красных не вижу. Потом миримся. Куда же мы друг без друга? Так пиво будете?
– Нет, спасибо, – покачал головой Молдер.
– Я тоже за рулем не употребляю, – присоединилась Скалли.
– Обиделись, что ли? – фыркнул Джефри Облер. – Так я вас тут держу не потому, что копы, а чтобы бабу не нервировать. У нас с ней мир как раз. Так зачем ей знать, что тут из ФБР кто-то шастает? Вы что, тут свои вопросы задать не можете?
– Мы хотели бы знать, мистер Облер, – оперлась руками на верстак Скалли, – как попала к вам машина, которую вы узнали на улице, и почему вы ее продали.
– Ох, доля моя тяжкая, – сдвинув шляпу на лоб, потер затылок ковбой. – Так точно пива не будете? А я, пожалуй, баночку выпью.
Он открыл холодильник, выдернул с верхней полки сразу две банки, одну с громким хлопком открыл, присосался к отверстию, потом тяжело бухнулся на топчан:
– Деньги у меня тем годом завелись, вот и решил взять себе машину по-почетнее. Тут сезоны иногда случаются, просто подарок. Днем солнце, ночью дождь, потом опять солнце. Кукуруза в таком разе прет, как сумасшедшая. Вот и мне тем годом повезло. Я к одному торговцу заглянул, и вижу: «Мустанг» стоит, красавец. Как только с завода выпустили. И чувствую: на таком мне нужно ездить, а не на «Мазде» в сорок «лошадей». Ну, поторговался для вида, цену немного сбил, но купил. Еду домой, и сразу чувствую: не то в нем что-то. И бежит резво, и руля слушает, а чего-то не то.
Облер опять присосался к банке, осушил до дна, откинул в сторону, прямо на пол.
– Неделя прошла, домой возвращаюсь, и тут вдруг такой страх меня от этой каракатицы одолел, что, поверите, прямо посреди дороги затормозил, да через придорожную канаву в кусты рванул. Насквозь весь промок, пока в себя пришел. Потом успокоился, назад за руль забрался, до дома кое-как проскочил, да и внутрь перебежал, колымагу прямо перед крыльцом на улице бросил.
– Вы после этого еще пользовались «Мустангом»? – поинтересовался Молдер.
– Нет, ну его к Дьяволу, – отмахнулся ковбой и откупорил вторую банку. – Пытался иконы на заднюю полку класть, крест на зеркало вешать, а все едино: как за руль сяду, чувствую себя, словно под прицелом у пулемета. И вот-вот пуля в лоб впарится. Сжечь нужно было его, спалить к праотцам. Но пожадничал я, грешен. Приятель приезжал с города, я его и попросил покупателя найти. Цену скинул, чтобы быстрей избавиться. Скоро тетка какая-то приехала. Певица, вроде. Она и купила. И-э-э-эх…
Джефри Облер вскинул банку над головой и торопливо перелил содержимое к себе в пасть.
– Долго «Мустанг» находился у вас? – спросила Скалли.
– Год, наверное, – пожал хозяин плечами. – Я как услышал, что разбилась певица, так сразу понял: на мне грех, я ей отмеченный Дьяволом автомобиль продал. Так с тех пор и жду, когда за мной приедут. Вот и дождался. Можно, я еще пива выпью?
– Пейте, конечно, оно ваше, – кивнул Молдер. – Спасибо за помощь следствию.
– А за мной когда вернетесь?
– Никогда, – сухо отметила Скалли. – Попустительство Дьяволу у нас законом ненаказуемо. А для более материальных обвинений я причин не вижу. Богу молитесь, пусть он вас судит. До свидания, мистер Облер.
– Никак ты мне поверила? – уже у самой машины оглянулся на напарницу Молдер. – Про то, что машина проклята?
– Ерунда все это, – вздохнула женщина, присаживаясь на капот «Мустанга». – Дьявол тут не при чем. Вот только, если бы Джефри Облер пошел на поводу у своего предчувствия, а не жадности, то жертв оказалось бы вдвое меньше. Так что пусть помолится, это никогда не вредно.
– Но страх он все-таки испытал, – напомнил Молдер. – Налицо те же признаки, что и у Байзлавуков: беспричинный ужас, выгоняющий на улицу. Ему просто повезло, что ехал не по шоссе, а по своей безлюдной грунтовке.
– Я вот что подумала, – неуверенно поправила себе волосы Скалли. – Если Кирцотьян называл Роберта Бартуолока змей, то вполне может оказаться, что у них сложились неприязненные отношения. Тогда мы получаем мотив как для первого убийства: наследство, так и для второго: личная неприязнь. Роберт, добившись своего, не стал избавляться от улики, а подарил «Мустанг» врагу номер два. А потом просто потерял следы машины.
– Вполне может быть, – согласился Молдер. – Ты права, к мистеру Роберту Бартуолоку нужно приглядеться повнимательнее. Попробуем завтра с ним поговорить.
Они разошлись по машинам и стали выбираться от фермы к недалекому шоссе. На этот раз первой двигалась Скалли, и ее напарнику, чтобы не утонуть в пыли, пришлось остановиться и поднять кожаный верх – тем более, что ночью зной быстро сменился прохладой, да вдобавок еще из темного неба начала сыпаться холодная противная морось, которая на глазах начала превращаться в самый обычный дождь.
Правда, на асфальт «Мустанг» успел выбраться еще до того, как грунтовка намокла. Молдер с облегчением перевел дух – хоть грязью машину не закидает, и прибавил ход, нагоняя напарницу. Дождь потихоньку усиливался – дворники пришлось включить на непрерывную работу, а колеса то и дело разбрасывали в стороны пока еще неглубокие лужи. От парной влаги, поднимающейся от нагретой за день земли, от дыхания Молдера стекла начали постепенно запотевать. Агент ФБР приоткрыл окно – но оттуда немедленно полетели дождевые капли и брызги от встречных машин. Тогда он поднял стекло и включил отопитель.
По ногам потянуло приятным теплом, появившаяся было тонкая пелена влаги на лобовом стекле уползла вверх. Сыто рычал двигатель, стремительно унося машину вперед по гладкой трассе. То и дело появляющиеся впереди фары стремительно нарастали, проскакивали слева и, сменившись красными огоньками, с затухающим ревом растворялись в темноте. Деревья и кустарники по сторонам превратились в полуразмытые темные груды, лишь на краткие миги, попав под свет плохо отрегулированных фар, показывая свое истинное обличие. Стрелка спидометра твердо лежала на отметке в пятьдесят миль, а потому, не смотря на великолепную машину, Молдер не догонял никого из впереди едущих, и не отставал от них: учитывая темное время и плотный ливень, скоростного режима никто на загородном шоссе не нарушал. Впрочем, даже двигаясь без спешки, агент начал ощущать смутное беспокойство – словно совсем недавно совершил какую-то непоправимую ошибку и сейчас вот-вот придется за нее отвечать.
Вдруг Фокс Молдер понял, что настал час погибели. Хуже того – час страшного, безжалостного суда, который сотрет в ничто его душу, память, плоть, навечно погрузит в непереносимую боль. Бесконечный, неодолимый ужас наполнил все его существо до самых краев, наваливался со всех сторон, сдавливал в тесном пространстве, скалился дрожащими циферблатами, злобно рычал из-под капота впереди – спецагент ФБР со всех сил вдавил педаль тормоза, рванул, едва не ломая, ручку дверцы, ринулся наружу, перескочив узкую разделительную полосу, и увидел, как прямо на него летят две ослепительно-яркие фары.
Все еще разрываемый предсмертным ужасом Молдер так ничего понять и не успел – но вот тренированное, многократно натасканное во время учебы и плановых физических подготовках тело агента Федерального Бюро успело оттолкнуться, подпрыгнуть, сгруппироваться в комок, спасая ноги от ломающего конечности удара. Капот и наклонное лобовое стекло не расплющили, а всего лишь подкинули человека вверх – Молдер прокатился по крыше, рухнул на асфальт, слыша визг тормозов накатывающейся машины, попытался встать, но не успел. Развернувшийся боком, стирающий резину в боковом заносе светло-серый «Форд» на скорости в несколько миль ударил его дверцами – агента откинуло назад, он с оглушительным гулом врезался куда-то головой, и его окутала безмятежная, бархатистая тьма.
Болела голова, горло, спина, ноги, обе руки и нос. Грудь болезненных ощущений не доставляла, но скорей всего от того, что онемела от ушиба. Молдер попытался застонать, но не смог сделать даже этого – и тогда он открыл глаза.
– Ну слава Богу, жив, – услышал он голос Скалли, а секундой спустя увидел над собой неясный абрис, окутанный рыжеватым облаком. Молдер несколько раз сморгнул, и наконец-то смог различить черты ее лица. – Не пытайся ничего говорить, тебе поставлена дыхательная трубка. Врачи опасаются спазмов или посттравматических опухолей. Если за завтрашний день ничего не случится, послезавтра ее снимут. В остальном, похоже, тебе здорово повезло. Мы не нашли ни одного перелома. Даже голова цела, хотя ты расколотил ею толстенный пластиковый бампер у «Мерседеса». Сотрясение мозга наверняка есть, так что, если почувствуешь тошноту, не пугайся. Это оно. Но комы можно уже не бояться, раз очнулся. Вообще, Молдер, ты, конечно, счастливчик. Водитель говорит, ты после удара метров на пять подлетел. У тебя даже пульс щупать не стали, мертвым сочли. А оказалось – одними ушибами отделался, и трещинами на двух ребрах. Что еще? Ты находишься в окружной больнице Рейдсвила. Сейчас тебе сделают укол снотворного, завтра тоже на обезболивающих и успокаивающих препаратах продержат. Я пока в архивных папках пороюсь, к адвокатам схожу. Потом тебя навещу. Ты не беспокойся, самое страшное уже позади. Да, и постарайся ни о чем не думать. При сотрясениях это вредно.
Скалли оглянулась куда-то за спину, кивнула, и Молдер снова провалился в блаженное небытие.
Окружная больница графства Рокингем, город Рейдсвил, штат Северная Каролина, 23 июля 1998 г. 11:45
После извлечения трубки в горле постоянно першило. Хотелось кашлять, но Молдер опасался, что от резких сотрясений и без того ноющая спина отзовется еще большей болью. К тому же, при первом признаке простуды лечащий врач способен забеспокоиться по поводу возможных инфекций. Тогда, помимо обезболивающего, ему начнут колоть еще и антибиотики, устроят карантин – и вообще отсюда никогда не выйдешь.
– Доброе утро, сэр, – появилась с подносом медсестра. – Не желаете позавтракать?
– Этого не может быть, – удивился агент. – Я уже забыл, когда занимался этим увлекательным процессом.
– Три дня назад, – напомнила щекастая, голубоглазая девушка. – Ну-ка, давайте переместим вас в более достойное положение…
Она подняла изголовье кровати, и помогая Молдеру сесть, и у того сразу закружилась голова.
«Похоже, и вправду сотрясение схлопотал», – подумал он, но вслух ничего говорить не стал.
На обед выдали жиденькую мясную похлебку, картофельное пюре, рыхлую котлету и мелко-мелко натертую морковь. Видимо, предполагалось, что у больных не имеется сил даже жевать. Изголодавшийся агент Бюро выпил все через край, и не ощутил никаких признаков сытости.
– А бифштекс у вас заказать можно? – поинтересовался он.