К счастью, никто из проходивших мимо барака не обратил внимания на распахнутую настежь дверь и не заметил оплошности гнома. В противном случае Пархавиэлю пришлось бы долго быть объектом злых шуточек и мишенью для язвительных колкостей, обильно отпускаемых при каждом удобном случае и по любому поводу весельчаками-сослуживцами.
Перепачканные дорожной грязью штаны и сапоги нашлись под кроватью, рубашка лежала в изголовье. А вот куда соседи по бараку задевали его широкий кожаный ремень, обшитый стальными клепками и пластинами, оставалось загадкой до тех пор, пока недовольно ворчащему, поддерживающему одной рукой постоянно сползающие вниз портки гному наконец-то не удалось разжечь в камине огонь.
Воистину, доброта и сочувствие ближних не имеют границ. Пока Пархавиэль был без сознания, предприимчивые обитатели барака умудрились использовать его любимый пояс вместо порвавшегося шнура самодельной люстры. Узорная стальная пряжка была надета на торчащий из потолка крюк, а к другому концу свисающего ремня была прикреплена железная квадратная рама с четырьмя закопченными светильниками по углам.
Еще никто и никогда не осмеливался так бесцеремонно обращаться с вещами заслуженного караванщика и уважаемого не только в Гильдии, но и во всем Обществе гнома. Ноздри Пархавиэля расширились, лицо побагровело, а прищуренные глаза налились кровью. Ярость закипела в нем. Зингершульцо тяжело засопел, закрыл глаза и до боли сжал огромные кулачищи, пытаясь совладать с нахлынувшими на него эмоциями и удержаться от массового мордобоя, грозившего в тот миг зарвавшейся и обнаглевшей пограничной страже.
Через несколько секунд Пархавиэль открыл глаза и облегченно вздохнул. Рассудок победил, ему удалось побороть приступ гнева. Хладнокровно констатировав врожденную наглость стражей, которых караванщики всегда недолюбливали, и мысленно излив на находчивых обитателей барака богатый арсенал изысканной ругани, гном подпоясался валяющейся на полу веревкой, пододвинул к центру комнаты дубовый стол, кряхтя влез на него и принялся осторожно, боясь ненароком побить светильники, разбирать хитрую осветительную конструкцию. В тот самый момент, когда отнятая во время безмятежного сна собственность уже почти вернулась в руки законного владельца, входная дверь открылась, и на пороге появились пятеро весело болтающих между собой стражников. Если Пархавиэль, будучи не на шутку разозлен бесцеремонным поступком стражи, сдержал свой праведный гнев, то сменившиеся с караула гномы действовали импульсивно, совершенно не беспокоясь о последствиях...
Одновременно с возмущенным криком "Эй!" сзади послышалось глухое гудение рассекающего воздух тяжелого предмета, и острый угол деревянного табурета больно впился между лопаток гнома.
Толчок был сильным и неожиданным. Пархавиэль потерял равновесие и кубарем полетел со стола, увлекая за собой люстру. Ударившись в падении грудью о край железной кровати, Зингершульцо громко закричал от боли, но тут же попытался подняться на ноги. Опыт участия во множестве кулачных боев и массовых потасовках подсказывал, что при подобных обстоятельствах бить лежащего все равно будут.
К сожалению, подняться он не успел. Виной тому было не столько проворство противников, сколько проклятая рама, свалившаяся прямо на него и придавившая бедолагу к полу. Попытка сбросить с себя увесистую железку была прервана самым неделикатным образом: подоспевшие стражники принялись безжалостно избивать попавшего в ловушку караванщика. Удары сыпались со всех сторон, его пинали по ногам, рукам и лицу, в ход пошли не только ноги и кулаки, но и уже знакомый Пархавиэлю табурет.
"Будешь знать, собака, как люстру воровать! Проверьте сундуки, все ли на месте?! Подселяют тут всякое воровское отребье! Грязный бродяга! Мразь караванная!" - неслись со всех сторон гневные выкрики, сопровождаемые звуками ударов и тяжелым сопением.
"Приняли за вора, надо же! - думал гном, уворачиваясь что есть сил от сыплющихся на него ударов и пытаясь прикрыть руками лицо и другие жизненно важные органы. - А то, что пояс мой прихватили, так, значит, не в счет?!"
Избиение барахтающегося под люстрой гнома неожиданно прекратилось. Пограничники не могли "веселиться" в полную силу, поскольку массивная конструкция люстры прикрывала самые важные части тела жертвы: живот и пах. Трое стражников ухватились за края металлической рамы и начали медленно поднимать ее, а двое стояли наготове, чтобы не дать освобожденной жертве вскочить на ноги и быстро кинуться наутек.
Пархавиэль понял предусмотрительный замысел врагов и бежать не собирался. Как только трехпудовый груз перестал давить на грудь, гном мгновенно перевернулся на живот и по-пластунски заполз под ближайшую кровать.
Вытащить его из укрытия оказалось не так уж и просто. Хауптмейстер извивался как угорь, отражая удары ног, и даже умудрился прокусить одному из нападавших сапог. В конце концов взбешенным охранникам пришлось поступить с кроватью так же, как и с люстрой, то есть поднапрячься и откинуть ее в сторону. Именно в этом и заключалась их роковая ошибка. Пока нападавшие возились с тяжелой преградой, Пархавиэль сумел встать на ноги...
* * *
От только что начавшейся увлекательной партии в "критс", традиционно проводимой при каждом проходе через Ворота между лучшими картежниками караванщиков и пограничников, толпу зевак отвлекли неожиданно донесшиеся из ближайшего барака истошные крики, стоны, шум ломающейся мебели и жалобные мольбы о помощи.
Несколько десятков удивленных глаз мгновенно оторвались от карт. По мановению невидимой волшебной палочки толпа развернулась, гномы подошли ближе к бараку и застыли в безмолвном ожидании. Даже игравшие небрежно побросали карты и присоединились к товарищам. Звуки стихли так же внезапно, как и раздались. Наступила зловещая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием полусырых поленьев суомы в костре.
"Акхр меня раздери, там же Парх!" - осенила страшная догадка одного из караванщиков, за которой последовал неистовый по мощи и наиболее действенный в подобных случаях боевой клич: "Наших бьют!"
Следуя инстинкту коллективной солидарности, шестеро караванщиков кинулись к двери барака, недвусмысленно засучивая на ходу рукава, остальные гномы, не сговариваясь, похватали друг друга за грудки. В считанные секунды толпа только что веселившихся вместе солдат разделилась на два враждующих лагеря. Намерения обеих сторон были серьезными, и смена грозила закончиться в лучшем случае массовой потасовкой без применения боевого оружия. Сразу вспомнились старые обиды и давние ссоры, принципиально важными стали вечные разногласия между Гильдией и Пограничной Службой. Однако, к счастью, побоище не состоялось...
Ринувшиеся к бараку караванщики застыли на месте, остальные разжали кулаки и широко открыли изумленные глаза. Из здания вновь послышались звуки. Дверь казармы широко распахнулась, и наружу вывалился стражник в порванной униформе и с мусорным баком на голове, затем раздался звон разбитого стекла. Из окна, ломая раму, вылетело и с чмоканьем шлепнулось в грязь второе тело.
Третий пограничник вышел самостоятельно. Он шатался, переносица и полные губы были разбиты, а из разорванного до самого каблука сапога свисали уродливые ошметки окровавленной кожи. "Он кусается!" - жалобно простонал солдат и потерял сознание.
Пока гномы недоуменно перешептывались и переминались с ноги на ногу, не решаясь войти, к казарме подоспели комендант гарнизона и Железный Карл.
– Хорошенького головореза ты хотел мне подсунуть, друг! - с упреком прошептал на ухо Карлу седобородый комендант, как только старшие офицеры переступили порог казармы. - Считай, что наша договоренность не имеет силы. Мне убийцы не нужны, разбирайся с ним сам!
– Не сгущай краски, Рудольф, - возразил Карл, надеясь спасти положение, - жертв нет, все вроде бы живы... Ну, повздорили ребята, погорячились...
К сожалению, комендант гарнизона, обергабер Пограничной Службы Рудольф Дортон, уже не слышал слов командира конвоя. Он ушел, громко хлопнув на прощание дверью. Карл его не винил. Действительно, зрелище было не из приятных и только закрепляло за караванщиками репутацию психопатов-маньяков, жаждущих крови и разрушений.
По полу, среди перевернутых кроватей и раскрытых сундуков, были раскиданы порванные в клочья одежды и глиняные черепки, бывшие совсем недавно посудой. Сорванная люстра, мелкие осколки светильников, безногие табуреты и переломанный пополам деревянный обеденный стол свидетельствовали об основательном, серьезном подходе хауптмейстера к такой важной в жизни каждого солдата церемонии, как групповой мордобой. Красочную картину разрушений дополняли две пары ног в высоких армейских сапогах: одна торчала из раскрытого сундука, а вторая из-под перевернутой кровати. В том, что их владельцы еще долго будут пребывать в бессознательном сон стоянии, у Карла сомнений не возникало.
В центре комнаты, на единственном уцелевшем табурете, восседал виновник "торжества", весь в порезах, ссадинах и кровоподтеках. Он флегматично, не обращая никакого внимания на присутствие командира, пил большими глотками пиво из откупоренного обломком ножки табурета бочонка.
– Оставь мне, - спокойно произнес Карл, присаживаясь на трехногую, перевернутую вверх дном кровать.
– Возьми другой бочонок, отрываться лень! - невнятно буркнул в ответ Пархавиэль, жадно припав разбитыми губами к источнику живительной влаги.
– Может быть, объяснишь? - не теряя спокойствия и даже не повышая голоса, настаивал Карл. - Расскажи командиру, что здесь произошло и почему стражники из окон летают?!
– Не знаю, - пробулькал Пархавиэль, захлебываясь сильной струей пива из перевернутого бочонка, который страдающий от жажды хауптмейстер держал обеими руками высоко над головой. - Они, пограничники, народу странный. Захотелось полетать, вот и летают...
Наконец-то утолив жажду, Зингершульцо бесцеремонно выкинул наполовину опустошенный бочонок в пустой, оконный проем и только после этого был морально готов приступить к серьезному разговору.
– История типичная настолько, что и рассказывать противно, невозмутимо и гордо заявил гном, смотрячерез распухшие веки прямо в глаза командиру. - Пограничники - жулье и ворье, тыловые крысы, отсиживающиеся за толстыми крепостными стенами. Мы оба и все остальные в отряде об этом прекрасно знают.
– Дальше и ближе к делу!
– Пока я спал, ребята решили поделить мои шмотки. Я возмутился, они тоже, ну и... началось!
– Кто первым начал мордобой?! - сурово задал вопрос Карл, парализуя гнома своим гипнотическим взглядом.
– Они, - как на духу сознался Пархавиэль, - как только сменились из караула, так сразу же и запустили табуретом по спине, а дальше...
– "А дальше" меня уже не интересует! - прервал описание последующей батальной сцены Карл, вставая и направляясь к выходу. - Сиди здесь и наружу не высовывайся, попрошу наших постеречь вход, - бросил он на прощание и скрылся за дверью.
Зингершульцо был искренне удивлен спокойствием командира отряда. Самое меньшее, что грозило Карлу, - отстранение от должности и большой денежный штраф. О нем самом и речи уже не шло - трибунал, изгнание с позором из Гильдии, лишение всех привилегий и нищета. Но Пархавиэль мог поклясться, что видел улыбку на губах уходящего Карла.
Ждать ответа и теряться в догадках пришлось недолго. Минут через десять, как раз вслед за стражниками, пришедшими забрать в лазарет бесчувственные тела сослуживцев, дверь снова открылась, и на пороге появился Карл.
– Выходи, все улажено! Рудольф не глуп и не хочет встречных обвинений в воровстве и грубом нарушении дисциплины. Однако о нашем разговоре у костра можешь забыть. Здесь тебя видеть больше не хотят, так что придется тебе рискнуть и выпить отраву. С нами дальше пойдешь! - кратко изложил ситуацию Карл, с непониманием смотря на расплывшееся в широкой улыбке побитое лицо Пархавиэля. - Чего радуешься, дурень, не понял, что ли, тебе зелье пить придется!
– Так я ж уже, с того в дороге и скрючило, - бесшабашно заявил гном и, весело подмигнув, бросил в руки озадаченного командира пустой флакон.
* * *
Несмотря на то что гномы работали не покладая рук и почти не спали, на приготовления к дальнейшему пути ушло полторы смены. Впереди был опасный участок пути, как раз та часть маршрута, ради которой и был нужен усиленный конвой. Если бы не проход по опасной, кишащей хищниками и бандитами местности, то в Гильдии вообще не было бы необходимости. Для того чтобы тащить телегу, не нужно быть хорошим воином, достаточно иметь крепкие мышцы и выносливые ноги.
Командир не торопил бойцов и, казалось, даже не следил за ходом приготовлений. Он знал, что сложная, кропотливая работа по промазке брони и защитных тентов будет выполнена качественно. Вопрос же сроков завершения работ и, следовательно, прибытия груза в пункт назначения был второстепенным и волновал лишь торговцев из наземного представительства, мнение которых совершенно не интересовало караванщиков.
Карл неотступно следовал основному правилу Гильдии: "Безопасность прежде всего!" От того, насколько тщательно будут обработаны доспехи и остро заточено оружие, зависело многое: судьба всего груза и жизни солдат. В его отряде не было самоубийц, никому не хотелось быть вписанным в "Почетную Книгу" - длинный перечень имен членов Гильдии, погибших или пропавших без вести на маршруте.
Подготовка началась с того, что по распоряжению Железного Карла палатки отряда и телеги были перемещены ближе к Воротам, то есть к самой крепости с огромными двустворчатыми воротами, защищающей Махаканское Сообщество от набегов хищников из неконтролируемых гномами территорий. После инцидента с хауптмейстером Зингершульцо оба командира, Карл и Рудольф, предпочитали свести общение между солдатами враждующих подразделений к минимуму. Стражники, несущие караул на высоких сторожевых башнях, были не в счет. Шанс, что кто-то затеет ссору прямо под носом у дежурных офицеров крепости и постоянно находившегося поблизости коменданта, был весьма незначительный и не воспринимался всерьез.
Гномы деловито суетились вокруг костров, над которыми висели огромные чаны с кунгутной смолой. Пятеро караванщиков в перепачканных сажей и копотью фартуках следили за черным густым варевом. Еще около дюжины чихающих и морщащих носы от неприятных запахов бедолаг перемешивали промежуточные растворы, состоящие из едких и пахучих добавок органического происхождения. Получаемые в ходе утомительной процедуры смеси осторожно сливались в огромные колбы из небьющегося стекла и бережно подносились к чанам.
В соответствии с инструкцией по приготовлению кунгутной смолы, специально составленной для отрядов "проблемных" маршрутов старшим кемарием Махакана, Адором Циолием, добавлять каждую смесь нужно было в строго определенной последовательности. Первые три компонента: красная, синяя и зеленая жидкости сливались в чан со смолой в самом начале варки и почти одновременно, затем раствор следовало остудить до 50 фаров и слить в него желтую жидкость. После тщательного перемешивания вновь нагреть смесь до кипения, причем в течение нескольких минут. "Если на поверхности образуются мелкие разноцветные пузырьки, а в воздухе запахнет тухлой капустой, то сливайте чан и начинайте все заново..." - гласила инструкция ученого мужа, составленная языком, понятным даже для тех, чьи руки привыкли пользоваться топором, а не ретортой.
Работа была сложной и утомительной, состояла из нескольких этапов и промежуточных фаз, однако в результате добавления в смесь более двадцати отдельных растворов получалась первосортная кунгутная смола, липкая, пахучая масса, возможно, не романтичная по цвету и запаху, но способная спасать жизни.
Пока на кострах готовилась очередная партия смолы, не занятая в процессе варки часть отряда не сидела сложа руки. Те гномы, кто уже успел обработать доспехи слегка подогретыми старыми запасами кунгута и заточить оружие, накрывали телеги специальными защитными тентами.
Толстая дубленая кожа тентов была способна выдержать удар острых когтей и надежно защищала груз от случайного попадания на него брызг ядовитой, способной разъесть металл слюны хищников.
Обработка груза шла медленно и вяло. На подготовку каждой телеги требовалось несколько часов и усилия двух-трех десятков гномов. После обтяжки повозки тент закреплялся дополнительными стальными тросами и тонкими полосками железа, протянутыми сверху повозки и под ее днищем. Только потом поверх конструкции, походившей со стороны на огромного общипанного дикобраза, наносилось несколько толстых слоев смолы. Промазка прекращалась только после того, как новая порция черного вещества уже не могла удержаться на покатой, гладкой поверхности телеги и начинала стекать вниз ручейками черной, тягучей жидкости.
Бывали случаи, когда на подготовку повозок уходило несколько смен, но в этот раз работа шла достаточно быстро. Прошлый поход был удачным, и отряд потерял всего нескольких бойцов, которых Гильдия по настоянию Карла заменила не зелеными новичками, а опытными караванщиками из ветеранского резерва и со смежных, "проблемных" маршрутов. Лишь для троих этот поход был первым...
– Гифер, ну куда ты полез?! - кричал на новобранца с ног до головы перепачканный в смоле Зигер. - Чего тебе у повозки надо? А ну, пшел прочь!
– Я подсобить хочу.
– Без тебя, сопляка, как-нибудь справимся. Иди доспехи свои промазывай!
– Я уже все подготовил.
– Дааа?! - с издевкой протянул Зигер, окидывая Гифера то ля презрительным, то ли насмешливым взглядом. - А сапоги за тебя кто обрабатывать будет, я или, быть может, сам Карл?!
– Как, их тоже надо?! - искренне удивился солдат, имеющий на своем счету уже несколько походов, но впервые попавший на "проблемный" маршрут.
– Нет, не надо... - перешел на гнусавый крик Зигер, оправдывая свое прозвище "Скрипун", - твои сапожищи так изнутри пропахли, что их любая тварь укусить побрезгует. А ну, давай живо отсюда!
Новичок не стал спорить и отвечать встречной дерзостью на обидные слова. Он всего несколько дней был в отряде, но уже усвоил две прописные истины: к обработке доспехов нужно относиться серьезно и не следует обращать внимание на грубости Скрипуна.
И вот приготовления были наконец-то завершены. Не дожидаясь, пока высохнет смола на последней из телег, гномы начали разбирать лагерь. Провизия, палатки и прочее походное имущество были аккуратно сложены в три саркана - огромные, обшитые броней телеги с двумя рядами вертикальных бойниц, пугающие непосвященных в искусство перевозки товаров пограничников своим грозным, неприступным видом.
Естественно, основным назначением крепостей на колесах была не перевозка походного инвентаря, а защита отряда в случае нападения многочисленного стада хищников или банды пещерных разбойников, умело пользующихся не только оружием ближнего боя, но и, как правило, отлично стрелявших из луков и пращей. В связи с увеличением численности конвойных отрядов открытые нападения случались все реже и реже. Избегая прямых столкновений, разбойники постоянно придумывали различные хитрости и уловки, устраивали на маршруте многочисленные засады, чтобы измотать караванщиков в мелких стычках и нанести как можно больший урон конвою перед столкновением с основной частью притаившейся на маршруте банды.
Удобно расположившись в надежных укрытиях на вер шинах скал, бандиты могли ждать конвой десятками смен, неторопливо пристреливая позиции и подготавливая об валы. Если отряд попался в засаду, то идти на прямой штурм было бесполезно. Медленно карабкающиеся по отвесным склонам солдаты отличные мишени для стрел и камней. Укрыться за телегами обычно не удавалось, бандиты размещали позиции по обеим сторонам пещеры и держали караванщиков под перекрестным огнем. Единственной возможностью отряда избежать больших потерь было быстро укрыться в сарканах и вступить в длительную, порой многочасовую перестрелку.
Бронированные телеги были необходимы как воздух, без них потери могли быть куда больше, не говоря уже о том, что некоторые отряды вообще не достигли бы заветного пункта назначения.
После того как телеги были выстроены в походную колонну, а последний мешок зерна уложен в саркан, гномы принялись облачаться в доспехи.
Обитатели пограничной заставы наблюдали за сборами не впервой, но, по-видимому, так и не смогли привыкнуть к этому захватывающему дух зрелищу. Вокруг отряда моментально собралась толпа любопытствующих зевак. Обычные гномы, такие же, как и они, на глазах превращались в загадочных черных существ, покрытых липкой массой и блестящей слизью. Эффект таинственности действа усиливали непропорционально большие конусовидные шлемы, на которых не было даже видно прорезей для глаз.
Конечно же, прорези были. Хоть гномы и жили многие столетия в темноте пещер, но доверять только слуху и обонянию, как большинство представителей местной фауны, они не могли. Щели шлемов были настолько узкими, что терялись на фоне блеска брони, и их не смог бы различить на расстоянии нескольких шагов даже самый зоркий стрелок. К тому же поверх прорезей закреплялись тонкие матовые пластины из небьющегося стекла, предохранявшие глаза от попадания ядовитых брызг.
Солдаты закончили экипировку и заняли свои места. Перед первой телегой построился авангард: тридцать гномов, вооруженных большими щитами и длинными копьями с зазубренными наконечниками. Десять гномов встали за спиной командира. Это была его личная охрана и одновременно посыльные, которым предстояло в ближайшее время не только защищать командира в бою, но и выполнять во время похода его мелкие поручения, постоянно бегая от головы колонны к хвосту и обратно. В последнюю очередь к колонне примкнул арьергард. Сарканы разместили в соответствии с инструкцией, то есть в разных частях колонны. Первый находился между второй и третьей телегами, в непосредственной близости от командира и его "штаба", второй должен был следовать в середине, а третий - замыкать походный строй.
Протрубил рог, забили дробь барабаны, и массивные створки пограничных врат медленно, с заунывным скрипом расползлись в разные стороны. Долгожданный момент прощания наступил. Не было ни парадных речей, ни помпезных фанфар. Только суровые взгляды и тихие чертыхания провожали в путь уходивший в кромешную темноту отряд. Особенно усердствовали в злословии и в смачных плевках пограничники, только что выписавшиеся из лазарета. Душевные пожелания: "Чтоб ты сдох, паразит!" или "Раздери тебя троглодит!" были адресованы не столько отряду в целом, сколько уже известному всем на заставе хауптмейстеру Зингершульцо, затерявшемуся где-то среди безликой толпы одинаковых черных фигур.
ГЛАВА 3
БЛУЖДАЮЩИЕ ВО ТЬМЕ
– Не нравится мне все это, - необычно начал речь Карл перед собравшимися в его палатке хауптмейстерами, - надо быть более бдительными и удвоить караулы во время стоянок. Завтра, перед тем как тронемся в путь, отрядите из своих групп по паре солдат для пополнения арьергарда. Доспехов не снимать, оружие держать наготове. Зингершульцо, сколько у тебя в группе толковых парней?
– Все, - тут же прозвучал однозначный ответ нахмурившегося гнома.
Командир был явно чем-то взволнован и спрашивал неспроста. Пархавиэль почуял в вопросе подвох, грозивший вот-вот превратиться в новые трудности для его подчиненных.
– А если точнее? - невозмутимо переспросил Карл, не отрывая глаз от карты маршрута.
– Половина, то есть дюжина, - уточнил Зингершульцо и тут же, во избежание дальнейших расспросов, аргументировал свой ответ: - Они ветераны, у каждого за спиной не менее шести походов, остальные - молодняк. Двое совсем не стреляные, только что переведены из северных зон.
– Ну, вот и отлично. Отбери пятнадцать солдат и встань с ними между девятой телегой и сарканом, - отдал приказ Карл, продолжая рассматривать витиеватые пунктирные линии, обозначающие предстоящий маршрут по извилистой горной местности, изобилующей крутыми подъемами и спусками, глубокими расщелинами и удобными позициями для засад.
– А как быть с извозом? У половины из них завтра как раз черед наступит телеги тащить.
– Не волнуйся, они получат освобождение от "лямки" до самого конца пути, - подытожил разговор Карл и обратился к остальным командирам: - С завтрашней смены в обычной упряжи по трое, а на сарканы поставьте пятерых вместо шести. Вопросы есть? - спросил напоследок Карл, обводя взглядом недовольно зашумевших и нервно заерзавших на ковре командиров групп.
Невнятное ворчание тут же стихло. Присутствующие пытались собраться с мыслями и аргументированно изложить свое недовольство странным и легкомысленным, по их общему мнению, распоряжением начальства.
– Вопросов нет, замечаний тоже, но мы не понимаем и не видим причин для ужесточения мер безопасности, - взял слово седобородый Бонер, заслуженный ветеран Гильдии, на счету которого было более двадцати походов и бесчисленное количество битв. - Возможно, их видишь ты, но не считаешь нужным сообщить нам. Не знаю, какого мнения придерживаются остальные, но меня пугает неизвестность и явная алогичность твоих поступков. Пока все складывается как нельзя лучше: конвой уже целую смену в пути, идем быстро и с опережением графика, нападений не было. К чему усиление караулов, что тебе не нравится, чего ты боишься? - произнес скороговоркой Бонер и замолчал.
Старейшина отряда лаконично высказал общее недоумение, другим добавить было нечего. Гномы сидели молча и в ожидании ответа взирали на Железного Карла. Он должен был дать разъяснения, поделиться неизвестной для них информацией, на которой основывались его противоречащие благополучно складывающейся ситуации опасения.
– Реальных фактов у меня нет, - признался Карл после минутного молчания, - есть только данные разведки, допускающие предположение о грозящей опасности, и тревожное предчувствие, которое называется людьми интуицией. Впервые за мою долгую практику вождения караванов отряд не подвергся нападению в первую же смену пути. Как помните, раньше хищники атаковали нас чуть ли не у самых Ворот, а сегодня все было тихо, пожалуй, слишком тихо. Даже кротеры и саблезубые пауки не вылезали из своих нор...
– Предчувствия предчувствиями, но неплохо было бы иметь какие-то реальные причины. Ты же лучше меня знаешь, чем больше солдат в вооруженном сопровождении, тем меньше возчих. Мы снизим скорость передвижения и задержимся на маршруте лишнюю смену, - возразил старейшина отряда. - Боюсь, как бы твои беспокойства и опасения, наоборот, не довели бы нас до беды.
– Может быть и так, но мне кажется необходимым укрепить центр колонны и выставить дозоры не только спереди и сзади, но и на флангах, тем более что завтра после тропы над Кернской пропастью будет несколько широких участков местности. Как раз там полно боковых ответвлений и мелких пещер, обзор же, как вам известно, будет затруднен из-за обилия сталактитов и неровного ландшафта. Хищники смогут незаметно прокрасться и внезапно напасть на плохо защищенные телеги в середине колонны. Пока возчие схватятся за топоры, пока подойдет подкрепление, мы можем понести большие потери.
После своего выступления Карл сделал многозначительную паузу и обвел взглядом членов военного совета. Если в начале разговора никто из присутствующих не понимал необходимости ужесточения мер безопасности и выражал свое негодование в зависимости от темперамента и личного отношения к нему как к командиру, то теперь ситуация в корне изменилась.
Недовольный ропот прекратился, и по крайней мере пятеро из двенадцати хауптмейстеров были на его стороне: ветеран Бонер, понявший причину тревог командира и оценивший потенциальную опасность внезапного фронтального удара хищников на открытой местности, педантичный Зингершульцо, ненавидящий риск и принцип "Пойдем на авось!", а также трое командиров, чьи группы находились в центре колонны и должны были в случае нападения первыми принять на себя удар. Однако победа была еще не окончательной. Большинство горело вполне понятным желанием как можно быстрее завершить поход и вновь оказаться за спасительными Воротами. В то же время Карлу была крайне необходима поддержка его решения советом отряда. В случае, если командиры усомнятся в правильности его поступков и общей оценке ситуации, то по возвращении в Махакан его может ожидать отстранение от должности. Тем более что у многочисленных завистников и недоброжелателей накопились вполне солидные тома компрометирующих материалов, обвиняющие его во всех смертных грехах, начиная от панибратского отношения с солдатами и заканчивая подрывом общественных устоев.
– Позвольте напомнить, что одобрение моих действий советом отряда носит не обязательный характер. Решение принято, и я от него не отступлюсь, продолжил Карл, решив поставить подчиненных перед свершившимся фактом и только затем привести последний, решающий аргумент. - Однако прежде чем разойтись, мне хотелось бы ознакомить вас с данными разведывательной группы. Естественно, услышанное сейчас до личного состава не доводить. Не надо поднимать паники!
Легкий кивок охраннику у входа, и на пороге шатра появился командир разведывательной группы, унтер Биф. Он и его два помощника были единственными из "штабных", к кому никак не приклеивался унизительный ярлык "мальчик на побегушках". Биф Шварцекрайнер был самым низкорослым и щуплым среди гномов. Длинный, заостренный нос и густые, сросшиеся брови не оставляли никаких сомнений в том, что один из родителей солдата был карлом. Однако только трое в отряде знали, что в действительности в жилах командира разведки текла всего одна восьмая часть гномьей крови. Среди посвященных в таинство происхождения унтера был командир, которому были чужды весьма распространенные среди махаканских гномов расовые предрассудки, и оба разведчика, чья внешность тоже не совсем соответствовала типичному образу сынов Великого Горна.
– Расскажи, Биф, еще раз, что вы сегодня видели, - приказал командир и с подчеркнутым безразличием вернулся к изучению карты маршрута.
– Как известно... - начал было Биф, но его голос, застуженный от долгого ползанья по холодным камням, тут же сорвался на хрип. - Сегодня мы провели разведку по пути следования каравана, - откашлявшись, снова заговорил разведчик. - Как известно, местность вблизи от Ворот кишит саблезубыми, шестилапыми пауками, кроте-рами и схиксами. Они всегда нападали на отряд в первую же смену пути, но сегодня в пещерах все было спокойно. Мы не встретили ни одного живого представителя этих видов.
– А мертвого?! - пошутил кто-то из присутствующих.
– Видели несколько целых скелетов и много отдельных фрагментов костей, - на полном серьезе ответил Биф, никак не отреагировав на неуместную шутку. - Кроме того, мой помощник Дукер нашел разоренное гнездо пауков. Обнаружено множество скелетов мелких животных и обглоданных костей. Возможно, на пройденной нами местности нет не только хищников, но и ни одного живого существа. Долина Феб мертва, в боковых проходах и ближайших к маршруту пещерах признаков жизни не обнаружено.
– Бред! - раздался испуганный выкрик одного из хауптмейстеров. - Такого не может быть... Яйца пауков никто не ест!
– Тем не менее это факт, - спокойно продолжил Биф, как истинный профессионал, не придавая значения выкрикам несдержанных дилетантов. Использование в пишу различных видов органической материи, включая даже высокотоксичную жидкость из яиц пауков, а также характер надкусов костей делают небезосновательным предположение, что мы можем встретить особей ранее неизвестного вида хищников.
– Что можешь сказать об этих тварях, Биф? - задал вопрос Бонер.
– Мало, очень мало, - сморщил длинный нос карл, пытаясь систематизировать наблюдения разведывательной группы. - Они невосприимчивы к яду других хищников, обладают молниеносной реакцией и хорошо маскируются перед нападением. По тому, как останки пауков были расположены возле гнезда, можно с уверенностью сказать, что большую часть из них застали врасплох и перебили поодиночке. Охотятся твари мелкими группами, не более двух-трех. Общая численность и направление движения стада неизвестны. Впереди несколько крупных разветвлений и Кернская впадина. Может быть, они ушли туда, а может, и нет...
– Выглядят-то хоть как? - Голос хауптмейстера дрожал, и в нем слышались нотки испуга.
– Не знаю, - отрицательно замотал головою Биф, - зато точно могу сказать, что они наносят сильные и резкие режущие удары. Срезы костей были такими гладкими, как будто фрезой прошли.
На этой оптимистичной ноте совещание было окончено. Утомленный разведчик отправился лечить простуженное горло, а совет отряда единогласно согласился с решением об усилении мер безопасности.
Повозки гулко грохотали по извилистой горной дороге. Справа был обрыв в бездонную пропасть, а слева крутой склон, на вершине которого, быть может, притаились бандиты. Конвой медленно продвигался вперед, как длинная огненная гусеница, светящаяся в кромешной тьме. Сколько бы гномы ни зажигали фонарей, а видно дальше тридцати шагов все равно не было. Если бы дорогу освещали факелами, то видимость, конечно же, улучшилась бы, но караванщики никогда не пользовались открытым огнем по двум весьма веским причинам. Во-первых, яркий свет факелов не только бы осветил дорогу, но и улучшил бы обзор для притаившихся в засаде. Караван светился бы, как именинный торт, и гномы стали бы отличными мишенями для стрелков. Во-вторых, кунгут хорошо горел. Зажечь факел, когда ты с ног до головы обмазан горючей смолой, было равносильно самому извращенному и мучительному способу самоубийства, например, вскрытию вен тупой вилкой.
Солдаты из группы Зингершульцо весело перешептывались между собой. Причина приподнятого настроения была ясна: в этом походе им больше не придется "тянуть лямку" и, обливаясь потом, тащить за собой многопудовую неповоротливую телегу. Пархавиэль не разделял оптимизма боевых товарищей, уж больно большая ответственность свалилась на его плечи. Пока повозки тянутся по горной тропе, группа была в относительной безопасности и отдыхала, но как только конвой выйдет в долину, ситуация тут же изменится.
Бандитов он не боялся, к их внезапным налетам он привык, а вот воспоминания о вчерашнем совещании вселяли в его сердце страх и желание убраться отсюда как можно дальше.
Если опасения Карла оправдаются и хищники нападут в долине, то его солдаты первыми вступят в бой и наверняка не успеют добраться до спасительных сарканов. Груз будет спасен ценой их жизней, точнее, их мучительных смертей.
Тяжелые мысли мучили гнома, съедали его изнутри, и самое обидное, что не с кем было даже поделиться своими предчувствиями. Карл находился далеко впереди, в голове конвоя, его приятель Дукер из разведывательной группы, по счастливому совпадению шедший вместе с ними, вновь внезапно исчез, наверняка полез в одиночку на вершину скалы. С подчиненными обсуждать эту тему было нельзя, у него был приказ командира не говорить солдатам о возможности скорой встречи с новым, более опасным видом хищников.
Стоит только подумать о "нечистом", как он тут же появится сам. Хауптмейстер почувствовал легкий хлопок по плечу. Обернувшись, он увидел озабоченное и изрядно вспотевшее лицо Дукера. Разведчик был немногословен, взял Пархавиэля под руку и потащил в сторону, к подножию скалы.
– Поговорить надо, - заговорщически прошептал Дукер на ухо Пархавиэлю, как только они отошли на пару шагов от движущейся по тропе колонны. - Я тебе расскажу, что обнаружил, а уж как поступить, ты сам решай.
– Да в чем дело-то? - недовольно прошептал Зингершульцо, не любивший тех, кто говорит загадками и нагло предполагает, что окружающие должны их понимать. - И где ты, старый мошенник, пропадал так долго?
– Работал, не на телеге же дрых, - огрызнулся в ответ гном, явно обидевшийся на незаслуженный упрек.
– Ну ладно, не злись, говори, что нашел!
– Прямо над нами метрах в десяти находится стрелковая точка. Вон там, гном указал булавою на скалистый уступ невдалеке, - еще одна. Всего на этом участке около десяти хорошо оборудованных позиций, половину из них мы уже миновали.
– Как "миновали", я тебе покажу "миновали", ты что, чокнулся?! Почему раньше не доложил?! - громко заорал, схватив разведчика за грудки, не на шутку разозлившийся хауптмейстер. - Да они же из нас сейчас решето сделают!
– Не сделают, - остудил пыл приятеля Дукер, - они все мертвы...
Пархавиэль затих, он еще тяжело дышал, но приступ гнева прошел. Хватка огромных ручищ ослабла, и разведчик почувствовал, что наступило время продолжить рассказ.
Первая точка была обнаружена часа три назад, когда колонна еще только приближалась к Кернской впадине. Засевшие на скале стрелки не подавали признаков жизни, хотя их луки, свалившиеся вниз, выдавали присутствие врага. Вскарабкавшись наверх, разведчики увидели разбросанное повсюду оружие и походное снаряжение, лужи засохшей крови и самое главное - отсутствие тел. Вычислить местонахождение остальных точек и определить, что там тоже не осталось ни одной живой души, не составляло труда.
Однако Бифу и его помощнику Мартину, высланным впереди конвоя для разведки пути, было некогда лазить по скалам в поисках дополнительных сведений. Биф пошел дальше, а Мартин поспешил доложить о случившемся командиру отряда. Карл внимательно выслушал донесение, сердито проворчал что-то себе под нос и приказал идущему с колонной Дукеру заняться сбором дополнительной информации.
В течение двух долгих часов разведчик лазил по скалам и на каждой стрелковой площадке наталкивался на одну и ту же картину побоища. Следы упорной борьбы были повсюду, а вот тела бесследно исчезли.
– Ну и в чем проблема? - облегченно вздохнул Пархавиэль, дослушав до конца исповедь разведчика. - Иди и докладывай Карлу, так, мол, и так, ничего нового нет. Или боишься, что тебя отругают, что ценных трофеев не нашел?
– Да в том-то и дело, что нашел, но только не знаю, важно это или нет, стоит ли командира по таким пустякам от дел отрывать? - смущенно произнес Дукер и достал из походной сумы большой, размером с ладонь взрослого гнома, окровавленный коготь.
– Ничего себе пустячок, - присвистнул от удивления Пархавиэль, - да таким коготочком кого угодно напополам разрезать можно!
– И что угодно, - добавил Дукер, забирая коготь обратно, и неожиданно, с разворота метнул его в ближайший камень.
Дождь острых мелких осколков забарабанил по броне. В какой раз Пархавиэль мысленно поблагодарил своего старого учителя из Гильдии, приучившего его никогда и ни при каких обстоятельствах не снимать шлема в пещерах.
– Совсем сдурел?! - накинулся Пархавиэль на разведчика. - Во-первых, предупреждать надо, а во-вторых, зачем коготь разбил, что теперь Карлу покажешь?!
– Вот это, - спокойно ответил Дукер, нагнувшись и подобрав невредимый коготь. - Ты не понял, Парх, разлетелся камень...
Успешно миновав узкую тропу над Кернской впадиной, отряд вышел на ровный участок местности, неизвестно кем и когда названный именем богини Аноры, покровительницы домашнего очага и уюта. История наименования канула в Лету. Возможно, у первых гномьих переселенцев было отменное чувство юмора, и имя было дано методом "от противного". По крайней мере сейчас название долины, выведенное на карте красивыми ровными буквами, воспринималось не иначе как злая шутка картографа.
Во-первых, это огромное пространство, усеянное множеством выступов скальных пород, бесчисленными сталактитами и сталагмитами, выглядело не таким уж и ровным. Ландшафт был испещрен глубокими расщелинами, ухабами и заполненными ледяной водой ямами.
Во-вторых, долину никак нельзя было назвать уютной, даже если позабыть об опасностях, подстерегающих здесь на каждом шагу, и судить только по открывающемуся путникам виду на бескрайний пещерный простор. Свет походных фонарей многократно отражался от поверхности разноцветных наростов и слепил не привыкших к яркой
Денис Юрии? иллюминации гномов. У большей части отряда тут же заслезились глаза и жутко заболела голова. Если бы не матовые стекла, предусмотрительно вставленные в прорези шлемов, то наверняка кто-нибудь из караванщиков ослеп бы. Еще одним неприятным моментом перехода через долину стало то, что с высоких сводов пещеры постоянно капала вода, и уже через полчаса движения по колонне пронеслось дружное пошмыгивание мокрыми носами.
Группа Пархавиэля разделилась на две части. Девять гномов под его руководством шли по пересеченной местности на удалении ста шагов от движущейся колонны. Они прикрывали телеги справа, внимательно осматривая округу в поисках притаившихся в засаде хищников. Другая часть группы, возглавляемая его старым другом Зигером, занималась тем же самым неблагодарным занятием, но только по левую сторону от телег.
Тонкие лучи света прикрепленных на концах копий фонарей шарили по оврагам и ямам, по всем укромным уголкам, остававшимся до сих пор в тени. Гномы шли друг за другом, держа интервал в двадцать шагов. Они прикрывали середину колонны, в то время как такие же патрули были выставлены и авангардом, и арьергардом.
Шансов в одиночку справиться с хищниками у дозорных не было, их задача заключалась в другом: своевременно обнаружить животных и отвлечь их на себя, пока основная часть отряда не успеет подготовиться к отражению атаки. "Лишить врага возможности застать тебя врасплох", - так звучал основной принцип военной доктрины караванщиков, постоянно критикуемый на совете и осуждаемый столичными щеголями в генеральских мундирах.
Конечно же, дозорным было не по себе. Они прекрасно понимали, что были смертниками, на которых придется первый удар. Но кто-то должен был выполнять опасную работу, сегодня был просто их черед.
Дурные предчувствия, мучившие Пархавиэля с самого начала пути, материализовались неожиданно и в самый неподходящий момент. Хауптмейстер устал и решил немного вздремнуть в саркане, оставив группу на попечение хоть порой бесшабашного, но хорошо знающего караванное дело Нарса. Он был уже на полпути к мягкой постели из упакованных в тюки палаток, как со стороны первых телег послышался призывный рев походного рожка. Воздух тут же наполнился криками, слившимися в многоголосый, тревожный гомон. "Тревога!" промелькнуло в голове каждого гнома одно-единственное емкое слово.
Побросав повозки, караванщики схватились за оружие, и черный поток облаченных в доспехи фигур устремился к голове колонны, туда, где появился враг.
Со стороны могло показаться, что наступил полный хаос и гномы объяты паникой. Но на самом деле действия солдат были слаженными и быстрыми, просто не было никого, кто осуществлял бы "общее руководство", приводящее в таких ситуациях лишь к потере времени, сумятице и неразберихе. Каждый солдат точно знал, что ему делать и где его место в строю.
Пархавиэль и его группа тут же влились в поток бегущих солдат. Две команды арбалетчиков, по двадцать пять гномов в каждой, засели в сарканы. Они не будут участвовать в сражении, они должны были охранять середину и центр колонны на случай, если появление врага впереди лишь отвлекающий маневр хитрых и неимоверно сообразительнкх тварей.
Наконец-то добравшись до первой телеги, где собрался уже почти весь отряд, Пархавиэль внимательно оглядел строй. К счастью, его группа была в полном составе на месте и уже ощетинилась остриями длинных копий. В такие моменты он был горд за своих солдат, беспечных олухов и простофиль в повседневной жизни, но только не в строю. Еще несколько секунд приготовлений, и отряд замер, образовав единую, состоящую из трех рядов линию обороны.
Врага еще не было видно, но зато издалека доносился холодящий сердце рев хищников и топот быстро приближающегося стада. В который раз солдаты мысленно воздавали хвалы щуплому, невзрачному полукарлу Бифу И остальным бойцам разведывательного подразделения, сумевшим вовремя обнаружить опасность и заблаговременно предупредить отряд.
Ждать пришлось недолго, всего через пару секунд из расстилающейся впереди зловещей темноты появилось огромное стадо с бешеной скоростью несущихся прямо на отряд схиксов. Двухметровые чудовища быстро перебирали хорошо развитыми задними конечностями, крепко прижав к туловищу короткие отростки когтистых передних лап. Продолговатые, заостренные морды с множеством костных наростов были опущены вниз и сильно вытянуты вперед. Хищники смотрели на солдат ярко-красными бусинками кровожадных глаз.
По строю прокатился тяжелый вздох, и гномы крепче сжали рукояти оружия, нацелив острия копий в центр массивных туловищ чудовищ. Грянул первый арбалетный залп. Почти все болты достигли цели, но только несколько хищников упало замертво. Стадо продолжало быстро приближаться, уже можно было различить учащенное дыхание зверей и почувствовать зловонный запах из раскрытых пастей.
Арбалетчики успели выстрелить еще раз, но толку от этого было мало. Смертельно раненные твари громко выли, раскачивались из стороны в сторону, но продолжали сумасшедший и уже бесполезный для них бег.
В тот самый момент, когда гномы приготовились принять на зазубренные острия копий страшный по силе удар разогнавшихся тел, произошло чудо... Кто-то, наверное, вожак стаи, издал пронзительный, похожий на свист вой, и хищники, вместо того чтобы напасть, высоко подпрыгнули.
Внезапно наступила темнота. Пархавиэль инстинктивно поднял голову и увидел огромные когтистые лапы, быстро промелькнувшие перед глазами, затем еще и еще... Схиксы перепрыгнули через отряд, как через обычный камень на дороге, и помчались дальше, огибая и перепрыгивая через телеги, попадающиеся им на пути.
Гномы замерли в оцепенении, пытаясь сообразить, что же произошло, почему хищники не напали и куда они, собственно, так спешили?
Ответ пришел сам, вынырнул из темноты в виде дюжины огромных, бесшумно передвигающихся силуэтов. "К бою!" - разорвал тишину громкий крик командира всего за долю секунды до начала сражения.
Существа были не очень крупными, пожалуй, даже ниже схиксов, но их грозный вид, по-кошачьи плавная манера передвижения и решимость, с которой они сначала атаковали большое стадо тоже не безобидных животных, а теперь уверенно надвигались на отряд, подсказывали гномам, что бой предстоит серьезный.
Хищники с ходу кинулись в атаку, но тут же отскочили обратно, наткнувшись на три ряда острых копий. Гномы выдержали удар, хотя чудовищная сила толчка многих сбила с ног и разметала строй.
Нападавшие отскочили назад и замерли, медленно крутя уродливыми головами из стороны в сторону. Несмотря на то что некоторые из тварей были ранены, ни одна из них не издала ни звука. Складывалось впечатление, что они изучали внезапно появившегося у них на пути противника. Тем же самым занимались и гномы. Выровняв строй и вновь высоко подняв копья, караванщики пытались понять, с кем же они имеют дело и где находятся наиболее уязвимые точки на теле врага.
Внешне представители незнакомого вида напоминали собак-переростков, с той лишь разницей, что они были полностью лишены шерсти, а на огромной угловатой голове не было видно глаз. Гладкая прозрачная кожа плотно обтягивала внушительные бугры мышц, сухожилия и выступающие местами наружу кости. Зрелище было гадким и отвратительным. Собаки выглядели как результат неудачного врачебного эксперимента: сумасшедший ученый вначале откормил обычных дворняг до размеров слона, а затем ободрал с них кожу и выпустил "погулять".
Корнев Павел
Роллинс Джеймс
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Посняков Андрей