назад?
я помню. До сих пор никто не в состоянии внятно объяснить, что же,
собственно, произошло. Интересно, кто первым выдумал тогда байку о Темном
боге, якобы вознамерившемся захватить власть над Нисом?
расположение звезд - нечто большее, нежели просто красивый рисунок?
всяческих диспутов. Но суть-то одна: да, узоры изменились и, значит,
изменились предназначения. Только и всего! И вот мы живем уже четыреста лет
- и разве плохо живем?
городов, мог бы рассказать о странных существах, все чаще встречающихся по
всему миру; мог бы поведать о нашей приватной беседе с Дирл-Олл-Арком или, в
конце концов, напомнить о Топи. Но не стал этого делать.
мои солнечные часы. Неужели так торопишься?..
Позвякивала, насмехаясь над смятением наследного принца, пара пробирок,
которые я забыл унести в лабораторию.
замерев у западного окна. - Кажется, Селиель... кажется, у нас будет
ребенок! - Элаторх нервно потер запястье и снова зашагал.- Точно еще ничего
не известно, сегодня мы должны ехать к врачу во Фресс, к Рукгелю - ты с ним,
кажется, знаком. Это неофициально, ничего точно еще не известно, но...
Понимаешь?!
редко. Что и говорить... славно, славно!
езжай, езжай и передавай мой привет Рукгелю. И - мои наилучшие пожелания и
тебе и Селиели.
лестнице. А я позвонил в колокольчик и велел Авилну убрать со стола
недопитый цах; незаконченный же разговор унес с собой, чтобы снова и снова
все обдумать - в который уже раз...
Глава четырнадцатая
- хочешь ты или не хочешь... знаешь, чем закончится пьеса, или не знаешь...
1
что все замыслы рушатся, - и вот катастрофа предотвращена!
ватмана, и опустился в свое любимое кресло.
Искатель смерти вот уже три месяца как находится в плену у главаря ловчего
отряда горных гномов. Что же касается молодого альва по имени Ренкр, сегодня
человек с лицом гипсовой маски убедился и в его смерти. Он отследил с
помощью карты, выпавшей из распотрошенного вьюка, меганевру, которая как раз
отыскала себе супруга. Насекомые диковинной статуей застыли в прибрежных
зарослях; невдалеке квакало и ворчало болото, которое должно было стать
колыбелью для новорожденных стрекозят. А на земле валялись растерзанные
тюки, принадлежавшие ранее альву. Выходит, сам он мертв, иначе обязательно
развьючил бы насекомое, прежде чем отпустить.
2
Он хохотал так вот уже вторую неделю, а до этого все умолял старого Варна,
хранителя тюремных подземелий, освободить его. Властелин, разумеется,
никогда даже не допускал подобной мысли в свою старую плешивую голову. Еще
никто, попавший в его каменное царство с вечно капающей с потолков водой, -
никто никогда не возвращался на волю!..- кроме Черного, но даже и иномирянин
снова оказался здесь. Кое-кому хотелось верить, что теперь-то уж - насовсем,
хотя сам бессмертный так не считал.
шляпками, заостренными по краям, так что при любом движении они резали кожу.
Варн почти не кормил его, прекрасно зная, что уж этот-то пленник с голодухи
не помрет.
не сдаваться. Ждать. И верить. Жаль только, что времени у Черного было
маловато - где-то там, наверху, остались еще незавершенные дела, требующие
его участия.
силы, чтобы терпеть.
3
Создателю, умоляя прекратить это невыносимо долгое странствие. Ничего,
разумеется, не изменилось. Стрекоза стремительно летела над морем - вот уже
которую неделю над все тем же неизменным и нескончаемым морем. Астролог
устало вздохнул и закрыл глаза.
выкрикивал десятистрочные тэнгары - белые стихи, считавшиеся вершиной
гномьей поэзии. Часть тэнгаров летун сочинил сам, часть - выучил на память
из книжицы, что обнаружилась в его дорожной суме. Граттон, как выяснилось в
первые же дни путешествия, был непризнанным поэтом, а в армию пошел только
потому, что на этом настояла мама, занимавшая в дэноге (то бишь клане), к
которому принадлежал Граттон, очень высокое положение. Подчинившись
родительскому произволу, меганеврер не оставил надежды прославиться на
литературной ниве и потому всякую свободную минуту либо посвящал изучению
культурных сокровищ, созданных его предшественниками, либо силился сам
сотворить нечто стоящее. К сожалению Граттона, как раз свободных минут за
последние несколько ткарнов у него было очень и очень мало, поэтому в
неожиданно выпавшую возможность избавиться от обрыдлой профессии он вцепился
клещом. Пожалуй, из всей троицы - Эльтдона, гнома и стрекозы - именно гном
получал самое большое удовольствие от путешествия. Граттону уже удалось
настрочить целый ворох тэнгаров собственного сочинения, и теперь летун
проверял их на своем нечаянном пассажире.
весь тот путь, который они преодолели, и содрогнулся.
Потом еще около двух месяцев они летели вдоль берега. Граттон делал все
возможное, но стрекоза, как казалось эльфу, летела недостаточно быстро. По
крайней мере, его мысли неслись значительно быстрее.
раньше. Часто Граттон заставлял насекомое зависать над самой поверхностью
моря и, закидывая удочку, ловил рыбу. Эльтдон очень переживал, что им