красочной обложке.
грохот несущейся электрички. - Вашему вниманию предлагается потрясающий
роман Леонида Словина! Кровавая схватка мафиозных группировок! Главного
бандита утопили в говне! Авторитеты расстреляны в ресторане! Милиция, банки,
высшая власть в преступной связке! Книга издана в прекрасном твердом
переплете, отлично прошита, снабжена суперобложкой! А ее цена... Внимание...
- Евлентьев сделал паузу и обвел скучающих пассажиров горящим взором, словно
собирался сообщить о чем-то грандиозном. - Ее цена, вы не поверите... Мы
работаем напрямую, без посредников, поэтому цена чисто символическая!
Пятнадцать тысяч рублей. Не жалейте этих денег! Сходить в туалет на
Белорусском вокзале стоит пять тысяч рублей...
по полной программе, да еще с туалетной бумагой, да если еще разрешат от
глаз людских дверцей отгородиться, то все пять тысяч!
но, как ему казалось, достаточно убедительные.
паузу. - Да, граждане, да! В государстве Израиль. Там решаются судьбы наших
героев! Известнейший, талантливейший писатель Леонид Словин специально
проник в это опаснейшее государство и без документов, без средств к
существованию прожил там не один год, собирая материал для этой потрясающей
книги!
такими же пухлыми красноватыми руками.
нет.
окнами, перекошенными дверями, с мусором под лавками и грохочущими при
торможении пустыми бутылками в проходе. Еще не проснувшиеся пассажиры
отводили от него глаза, смотрели в окна, притворялись спящими или попросту
вперяли припухшие после ночи глаза в газеты, не видя ни строчек, ни снимков,
- на них вроде бы выздоравливающий президент улыбался из последних сил и,
грозя недругам, потрясал в воздухе усохшим кулачком, который совсем недавно,
совсем недавно был красным, мясистым, налитым кровью и властью.
прошитый белыми шелковыми нитками любовный роман Селены Сосновской "Плоть и
кровь". Вы содрогнетесь - роскошный мужик женится на собственной дочери,
рожденной этим же мужиком от собственной матери.
пухловато-красноватый мужичок.
талантливейшим пером известнейшей писательницы Селены Сосновской. Автор
прошел через плоть и кровь этих кошмарных событий и предлагает вам пройти по
тому же пути!
окончательно проснувшийся мужичок.
докучливых слов пассажира, - возвращается с дачи домой, если кто хочет
порадовать своих внуков и правнуков, детей и племянников, любимых женщин и
заждавшихся мамаш, могу предложить плитки шоколада. Прекрасно оформленные, в
блестящей фольге, завернутые в бумагу с высокохудожественной картинкой,
изображающей сестрицу Аленушку, сидящую на берегу пруда и оплакивающую
безвременную кончину своего любимого братца Иванушки. Вам не найти лучшего
подарка. Это наш отечественный шоколад знаменитейшей фабрики, принадлежащей
когда-то братьям Сакко и Ванцетти! Это не какая-нибудь голландская или
германская требуха из соевых бобов вперемешку с тараканами... А цена...
рублей.
посредников... На московских прилавках этот шоколад стоит не меньше
пятнадцати тысяч рублей...
натурального продукта невозможно спутать ни с чем иным! Немцы, голландцы,
англичане закупают такой шоколад ящиками и едят, едят, едят, не в состоянии
насытиться!
похмельное состояние после вчерашнего перебора с Анастасией, да еще этот
день без завтрака... Он перевел дух, замер на секунду с закрытыми глазами и,
собравшись с силами, подхватив сумку, тяжело зашагал по проходу в следующий
вагон.
Словина, ни женского любовного романа, ни шоколада в высокохудожественном
оформлении. Да он особенно и не надеялся. В это время редко кто решится
расстаться со своими кровными тысячами. Вечером - куда ни шло, а сейчас...
сквозь узковатые двери, Евлентьев вошел в следующий вагон.
Вашему вниманию предлагается... А цена, вы не поверите... За прекрасно
изданный, в прошитом переплете роман известнейшего... Высокохудожественная
картина изображает убитую горем сестрицу Аленушку в одиночестве сидящей на
берегу печального пруда, в котором отражается... На дочери, родившейся после
соития с собственной матерью.
минут - электричка как раз тронулась от платформы Отрадное. Только начиная с
этой остановки можно было надеяться на продажу книги или шоколадки. Здесь
вагоны плотно заполнялись жителями подмосковного Одинцова, торопящимися в
Москву на заработки. Торговля шла плохо - в пяти вагонах Евлентьеву удалось
продать одну книгу - какой-то хихикающей парочке, да еще старушка купила
шоколадку, скорее всего в гости ехала, вот с подарком и заявится.
было шагнуть в тамбур, уже протянул свободную руку, чтобы открыть дверь, как
почувствовал, что кто-то держит его, ухватив за куртку...
его сияла радостная улыбка, волосы имели тот рекламный вид, который
достигается ежедневными неустанными усилиями - они были рассыпчаты и
подстрижены столь искусно, что усилия парикмахера были совершенно незаметны.
И зубы его выглядели вполне рекламно - обладали той сверкающей белизной,
которая тоже говорит об образе жизни, чуждом и недоступном Евлентьеву.
профессиональной, отработанной доброжелательностью. - Как поживаешь?
растерянностью в голосе. - А в чем, собственно, дело?
- Не узнаешь?
слабое воспоминание об этом человеке. Похоже, что он его действительно
когда-то знал.
старик!" послышалось что-то давно знакомое, тревожное.
одна попытка, и ты бросишься ко мне на грудь!
на пол. - Что с тобой сделала жизнь...
запахами диковинных духов, добротной одежды, обдав той уверенностью в себе и
окружающем мире, которую дает жизнь обеспеченная и достойная. - Надо же -
Виталька Евлентьев! - Незнакомец отвел Виталия на вытянутые руки и умиленно
склонил голову.
подавленности. Не было в его взгляде ни радости встречи, ни воодушевления.
Ему вдруг стало попросту стыдно оттого, что не пахнет от него ничем, кроме
пота, нет на нем белой рубашки с шелковистым галстуком, и волосы его никак
нельзя было назвать рассыпчатыми, не светились они и не струились, его
волосы были немыты и нечесаны, от него несло отвратительной водкой, а у его
ног стояла бесформенная сумка с товаром, который никто не хотел брать, а
если и брали, то только из жалости - уж больно несчастным выглядел продавец.
Да, не столько продавал он свои книги и шоколадки, сколько просил милостыню.
И в этом никто из пассажиров не заблуждался. Не заблуждался и сам Евлентьев,
иначе не пил бы водку спозаранку, смог бы удержаться от дарового угощения.
поднялся со скамейки.
выглянул в окно. Часы на платформе Сетунь показывали девять часов пятьдесят
две минуты.
взглядом нарядного приятеля.
в основном там я и живу. А машина забарахлила с утра, не пойму даже, в чем
дело.
что его вопрос будет приятен Самохину.