новой нутриевой шапке. - Я этот анекдот еще в детстве слышал, акурат после
войны.
после войны из-за угла по москалям из колымета пулял. Ты ж до пятидесятого
года по схронам в лесу ховался, а потом на Колыме с батяней лет десять
кайлом вечную мерзлоту ковырял. Так что не три мне уши снегом, я их еще не
отморозил.
кивнув на толпу весельчаков:
по десять отработал на золоте.
"конкурентов".
Он был высок и красив. Отличная выправка, светло-русые густые волосы,
голубые глаза, брови вразлет, волевой, тяжелый подбородок. Просто плакатное
воплощение советского офицера. Несмотря на мороз, на нем были легкая осенняя
куртка и старенькая ондатровая шапка. За время двухчасового совместного
ожидания мы с ним разговорились. У нас нашлось даже кое-что общее, например,
сиротство. Родители Андрея погибли в автомобильной катастрофе, когда ему не
было еще тринадцати лет. Его, как сына офицера, отправили в суворовское
училище, ну а дальше прямым путем в танковое училище.
вывалился прямо-таки пышущий гневом Гапоненко. Его лицо, и без того красное,
теперь просто пылало.
громогласно передразнил он кого-то из чиновников, нервным движением
заправляя выбившийся мохеровый шарф. - Какой вам хрен, дело до моего
семейного положения?! Пятеро детей, ну и что? Что я от этого, хуже работать
буду? Наоборот. Я с самим Тумановым семь лет отработал, пока эти придурки
артели не прикрыли...
ненаглядную Елену, но слово не воробей, уже вырвалось. -У нас ребенок, но мы
не расписаны.
если наша любовь закрутилась, когда Ленке не было еще и семнадцати.
Германии. Жили вроде бы хорошо. Детей только не было. А тут выводить нас
вздумали... Спасибо лысому, ни дна ему ни покрышки. У Вальки в Москве
родители, она уехала на полгода раньше меня. Красивая, собака, была. - Глаза
Андрея отразили еще живую тоску, он сделал паузу, глубоко затянулся, потом
продолжил. - А когда я приехал, оказалось, что уже не нужен. Это я еще в
загранке что-то значил, а так - самый обычный старший лейтенант, и до
генерала как до Магадана пешком. А папочка с мамочкой ей уже новую, выгодную
партию нашли. Толстопузый один из горкома партии, завотделом.
словно они ему мешали, а потом продолжил:
только полконтейнера было, на продажу. Шмотки даже мои не отдала, ношеные
уже. Куда они ей? Этот толстопузый все равно в них не влезет. Да и черт с
ними, пусть подавится. Не это обидно...
разбираться. А они меня даже на порог не пускают. Ну я всю обойму из
табельного "макарова" им в дверь и засадил. Думал, посадят, но ничего,
замяли. Тот райкомовский дятел тоже понял, что этот скандал ему ни к чему,
могли и выговор влепить по партийной линии. Пока я в кутузке, сидел меня
заочно развели...
холостой. Выперли меня из армии, из столицы. Поехал куда глаза глядят...
Билет взял до Владивостока, лишь бы подальше от Вальки, а в поезде как
загудел, не помню, как в вашем городе вышел. Очухался три дня назад в
женском общежитии при ткацкой фабрике. И смех, и грех, все тело в засосах,
денег ни копья, а было много, еще и дойчмарки водились. Из одежды только то,
что на мне, хорошо еще, что документы не потерял. Так вот бывает в жизни.
одновременно, так как принимали двое: полная дама в очках с
непонятно-ржавого цвета волосами и худощавый мужчина с лицом, навеки
исковерканным тяжким трудом делопроизводителя. Я попал на допрос к даме, а
Андрей - к мумифицированному чиновнику.
обширными, и, кроме естественных в таких случаях вопросов: о специальности,
квалификации, стаже, - дама подробно расспросила меня о семейном положении,
даже интересовалась адресами самых близких родственников. На всякий случай я
умолчал о Ленке, не знаю уж и почему, как-то на меня подействовал тот
монолог краснолицего Гапоненко.
объявила мадам. - Списки принятых мы вывесим на дверях.
идти лейтенанту некуда.
куда, - предложил я.
больше не тянет, не затрахают до смерти, так сопьешься там на фиг.
восемнадцатиметровой комнатенке. При знакомстве Андрей очень осторожно пожал
хозяйке руку. Его можно было понять - если я выглядел моложе своих лет, то
Елена смотрелась на все свои законные семнадцать годков. Маленькая, хрупкая,
со светлыми, почти белыми волосами, она не производила впечатления замужней
женщины и матери. Только Валерия, заоравшая в своей кроватке, подтвердила,
что это именно так. Глянув на дочь, Андрей сразу заявил:
время Елену. Такого оттенка, с сиреневыми полутонами, я не встречал ни у
кого, кроме нее и, конечно, дочери.
обладал дьявольским природным обаянием, и буквально через два часа полностью
растопил лед в ее глазах. Да что она! За один вечер лейтенант покорил весь
личный состав нашего барака, не только женской его половины, но и мужчин.
Быстрый, легкий на подъем, очень общительный и веселый, к ночи он был уже
своим для обитателей всех шести комнат бывшей казармы. Когда через три дня
наш нефтяник-вахтовик Семенов отбыл на месяц в Тюмень, то ключ от комнаты
оставил Андрею. Впрочем, воровать у Семенова было нечего. Единственная его
спутница жизни - подружка-поллитра, не позволяла нефтяннику обзаводиться
слишком дорогим имуществом. Месяц он добросовестно трудился, и месяц же
потом столь же добросовестно пропивал все заработанное.
очень довольный, а на третий пришел с целой сумкой продуктов.
богатство. Кроме колбасы, сыра, там оказалась даже бутылка вина, большая
редкость в те времена повальной талонизации спиртного.
прописки не требуют, и деньги сразу на руки.
трудом. Плотно поужинав, Андрей от вина отказался, сказав, что смотреть на
него не может, и сразу пошел спать. Теперь он пропадал целыми днями,
приходил усталым, но довольным. И всегда приносил что-нибудь для нашей
девчонки: то дефицитное детское питание, то какую-нибудь погремушку.
уже висел на двери, и, как это ни странно, но в нем оказались и наши
фамилии. Я обрадовался, еще раз перечитал список от начала до конца и с
удивлением обнаружил, что в нем отсутствует пресловутый Гапоненко, ветеран
золотодобывающей промышленности и доблесный отец пятерых детей.
такого, Гапоненко? - напомнил я Андрею.
выступал много. С этой канцелярской сволочью ссориться опасно.
Инструктаж проводил тот самый чересчур пересушенный бюрократ.
подождать. Все собираются на вокзале десятого мая.
Сколько же на поезде до Магадана пилить? Неделю?
в районе реки Катуги.
из института, мы с Андреем решили срезать угол и пройти по обширному парку,