никакого касательства). Нежданно-негаданно в королевских руках оказались
отборные полки, которые он быстро сумел расположить к себе. И кончилось все
тем, что вскорости парламент оказался окружен пушками. У орудий браво
вытянулись канониры с зажженными фитилями, по близлежащим улицам
маршировали гвардейцы с примкнутыми багинетами, грохотали рассыпчатой
дробью барабаны, носились взад-вперед, пыжась от собственной значимости,
конные безусые поручики... Словом, происходящее являло собою картину
классического военного переворота согласно лучшим образцам. Энергичным
шагом вступивши в зал заседаний, король объявил господам дворянам, что по
зрелому размышлению он решил покончить с прежним бардаком и править отныне
самодержавно. Вообще-то, согласно свидетельствам очевидцев, король вроде бы
благородно соглашался выслушать и иные мнения, противоречившие его
замыслам, о чем и заявил во всеуслышание, - но окружавшие монарха
подвыпившие гвардейцы со шпагами наголо что-то чересчур уж пристально
озирались в поисках оппонентов и выглядели довольно хмуро. А посему все
королевские предложения были приняты единогласно, самодержавие оказалось
провозглашенным с некоей долей будничности, чуть ли не рутины. Правда,
королю этого не простили, несколько лет спустя некий граф смертельно ранил
его на балу, но возврата к прежним вольностям дворянство так и не
дождалось...
потому что не существует, строго говоря, центра средоточия, некоего здания,
которое можно захватить и парализовать лихим налетом подвыпивших гвардейцев
с обнаженными клинками...
утешение: в его собственных владениях, что в Хелльстаде, что в Трех
Королевствах, ни бюрократии, ни чиновников не существовало вовсе, а значит,
не с кем и воевать. Правда, и народонаселения не имеется, если не считать
нескольких сотен одичавших анахоретов, пересидевших напасть в Трех
Королевствах за изгородью из серебряных монет и утвари. Что до обитателей
Хелльстада, то они, за исключением мэтра Лагефеля, к роду человеческому не
принадлежали вовсе, а потому вовсе уж вопиющей нелепицей было бы создавать
бюрократический аппарат для управления ими. Чиновнику, конечно, все равно -
за приличную плату и красивый вицмундир он согласится управлять и
ронерскими землепашцами, и хелльстадскими гигантскими змеями-глорхами, но
на кой черт королю...
дружно подниматься на ноги, без спешки, но и не копаясь застегивали
мундиры, нахлобучивали рокантоны, разбирали короткие штурмовые протазаны -
широкие лезвия порой сталкивались с протяжным звоном, - затягивали перевязи
с мечами и пистолетами. Там и сям словно из-под земли возникли энергично
размахивавшие руками сержанты, послышалось их повелительное рычание,
одинаковое под любыми звездами и во все времена, кое-где замаячили
лейтенанты и капитаны, на правом фланге тяжело хлопнуло вынутое из чехла
знамя, которое развернули одним энергичным рывком. Откуда-то из-за спины
снимавшего появились еще драгуны, уже выстроенные в густые, локоть к локтю,
шеренги, с подтянутыми офицерами, а слева выдвинулись несколько платунгов в
зеленом - судя по высоким колпакам без полей, с медной отделкой, гренадеры.
Штурмом попахивало все явственнее: шеренга за шеренгой продвигалась к
траншеям, сбиваясь в плотную массу, удаляясь от зрителя, но благоразумно не
приближаясь пока что к той незримой границе, за которой можно получить пулю
или стрелу. Сразу в нескольких местах раздались резкие трели рожков. Пушки
вдруг загромыхали чаще; едва они успевали грузно откатиться назад после
выстрела, пробороздив каменистую землю станинами, голые до пояса канониры
бросались к дулам с банниками и шуфлами.
канониры суетились в черно-сизых струях, словно черти на адской кухне, с
крепостной стены, приглушенный немаленьким расстоянием, донесся звук горна-
в крепости играли боевую тревогу. Шеренги горротцев все густели, знамен уже
развернулось не менее полудюжины, справа над рядами поднялся вексиллум...
вперед. Объектив на уровне человеческой груди - уж не в орден ли камера
вмонтирована? Или - в пуговицу? Сварог хотел спросить об этом, но
постеснялся приставать с такими мелочами - очень уж напряженным, застывшим
стало лицо начальника тайной полиции.
Грохотали барабаны, но из-за безостановочного рева пушек это можно было
понять лишь по бешеному мельканию палочек в руках застывших статуями
барабанщиков. Ветер дул в спину снимавшему, и дым стелился к крепости, уже
едва видневшейся за мутно-серой пеленой.
- Штурмовых лестниц не видно, ворота целехоньки, со стен можно косить
наступающих, как куропаток в садке. И все же они, несомненно, готовятся к
броску... их командир то ли сошел с ума, то ли имеет в заначке что-то
коварное".
генерала в перехваченной алой орденской лентой черной кирасе, окруженного
кучкой раззолоченных штабных и адъютантов. Черная бородка с первыми седыми
нитями, черные пронзительные глаза, отрешенно-умное лицо, судя по первому
впечатлению - тот еще волк. Сварог поневоле оценил птицу по полету - если
штабные нет-нет, да и принимали картинные позы, словно рассчитывая на
восхищение дам или художников-баталистов (хотя поблизости не имелось ни
первых, ни вторых), без нужды сжимали эфесы мечей и, горделиво этак
подбочениваясь, отставляли ножку (один, болван этакий, даже поднес к глазу
подзорную трубу, словно и впрямь надеялся рассмотреть что-то в непроглядном
пушечном дыму), то бородатый генерал, не глядя по сторонам и не отвлекаясь
на напыщенные позы, спокойно, несуетливо работал - отдавал короткие
приказы, изредка сопровождая их скупыми жестами, и шеренга выстроившихся
перед ним вестовых таяла в лихорадочном темпе. Отдав честь и крутнувшись на
каблуках, юные кадеты опрометью разбегались в разные стороны, привычно
придерживая ножны. Умел человек грамотно работать, Сварог даже залюбовался.
Вот только лицо генерала было отчего-то исполнено то ли брезгливости, то ли
неприязни, застывшей прямо-таки маской. Когда появились новые лица, числом
трое, генерал откровенно отвернулся от них, зло поджав губы. Похоже, ему
хотелось от души сплюнуть под ноги. Но не плюнул, а, явственно превозмогая
себя, обернулся к подошедшим, преувеличенно низко поклонился. Что-то за
всем этим должно было крыться...
Молодцеватый полковник в неизвестном Сварогу мундире, гражданский чиновник
неизвестного Сварогу ранга (не настолько уж хорошо он разбирался в
горротских униформах), субъект в дворянском платье, не особенно и
роскошном, державший на поводке высокого черного пса, похожего на гланского
ладара - пастушьего волкодава. Полковник, хотя и молодцеват, все же не
похож на строевого командира, что-то неуловимое в его поведении заставляет
думать, что на боевых он оказался, очень может быть, впервые в жизни. А его
цивильные спутники и вовсе уж неуместны здесь, на фоне подготовки к штурму.
Однако держится троица вполне уверенно, подошли к генералу, словно не видя,
насколько он недоволен их появлением, встали рядом как ни в чем не
бывало...
плече, труженик канцелярского стола. Среди наград ни одной боевой.
Гражданский - в мундире Королевского кабинета, королевский советник. Чин
немаленький. Но что ему тут понадобилось, ума не приложу. Генералу они не
по нутру, сразу видно, однако терпит...
предметы выглядели теперь резко-контрастными, почти что черно-белыми,
поблекло многоцветье красок, исчезли полутона и оттенки, батальная сцена
походила теперь на блеклую старинную гравюру. Зато исчез пушечный дым,
ставший теперь едва заметным туманом, неуловимой дымкой, и можно было
разглядеть крепостные стены. Конечно же, там готовились к отражению штурма
- на стенах полно людей, над каждым зубцом поблескивает каска, а меж
зубцами торчат дула мушкетов и в гораздо большем количестве - арбалеты. На
площадке над воротами дымит круглый котел со смолой - совсем уж древнее
средство, но по-прежнему эффективное... Ворота, как и следовало ожидать,
целехоньки.
прокомментировал Гаудин. - Раньше нужно было...
своя специфика...
повисшую над бранным полем напряженную тишину, знакомую по прежней жизни.
может, ее отпустили специально. Черное поджарое тело мелькнуло меж
солдатами, стелясь в целеустремленном, неудержимом беге, перемахнуло
траншею по широкому дощатому мостику. Две других траншеи пес
просто-напросто перепрыгнул с изумительным проворством - и помчался к
воротам, его бег напоминал полет стрелы по прямой. Со стен, насколько
Сварог разглядел, по собаке не стреляли.
зубцов, и потому не успел заметить, как это произошло...
всего, вздрогнул снимавший, как любой на его месте. Ослепительное,
Херберт Фрэнк
Громыко Ольга
Корнев Павел
Свержин Владимир
Ильин Андрей
Круз Андрей