выполнить эту работу, мне уже ясно. В принципе, ты мог его и не показывать,
решай сам. Если считаешь, что прав, - делай все сам и сам отвечай перед
Чудом-юдом. Сроки работы остаются те же, так что думай. За ручку я тебя уже
не обязан водить. Ты созрел, два года сам работаешь. Просил совета - я тебе
его дал.
за просто так - в печку?
наделаешь проблем. В общем, я поехал.
метро и, проехав одну остановку, поднялся наверх. Там меня дожидался
Лосенок. Читал себе "Спорт-экспресс", сидя за баранкой родного "Чероки", и в
ус не дул.
устатку... Тем более что жара, блин, офигенная. В тропиках и то полегче.
кондиционера.
поток машин и встраиваясь в средний ряд. - Извини, конечно, может, я это не
в кассу говорю, но не один я это замечаю. Мое, конечно, дело телячье...
Лосенку он тоже нравился.
заграницы вернулся, какой-то не такой стал. Целый год уже прошел, а ты все
не в себе немного.
однако.
намедни сам батя твой спросил, не вижу ли я в твоем поведении чего-то
странного. Я, конечно, сказал, что вижу.
приспособили?
что-то и теперь не знаешь, как вернуть.
кажется оттого, что я тебе счетчик не включил? Шутка, конечно. А вообще-то
ты прав, Юрик. Только рассказывать, что и как, я не буду, ладно? Потому как
в нашей жизни многие вопросы надо держать внутри и не вытряхивать наружу.
подумал, но разобъяснить ему, что и как, мне и впрямь было сложно. Как
объяснить живому и здоровому парню, что меньше года назад я его наяву видел
мертвым, а этот самый джип, который он лелеет, холит и вылизывает ежедневно,
был взорван и сожжен выстрелом из гранатомета? Не поверит, подумает, будто я
над ним издеваюсь, а если начну убеждать, что все это всерьез, решит - крыша
у Барина поехала. И будет прав по большому счету. Только я один и никто
другой на этой планете знал (хотя и здорово сомневался нынче), что дважды
прожил период с октября 1996-го по январь 1997-го. Никто!
поверить в то, что в упомянутый период произошла целая куча самых обычных,
не совсем обычных и вовсе не вероятных событий, в которых участвовал не
только я, но и они, то есть десятки других людей. Там, в этом параллельном,
перпендикулярном или диагональном - хрен поймешь, в каком, - мире, все
кончилось неизвестно чем, может быть, мировой катастрофой. Но память об этом
сохранил я один. Ни Чудо-юдо, ни суперсолдаты Валет и Ваня, ни инженеры
Борис, Глеб и Богдан, ни "научная мышка" Лусия Рохас, ни Зинуля не помнили
абсолютно ничего. Для них время текло непрерывно и прямолинейно, не описывая
мертвых петель.
крыша у меня, в общем и целом не поехала, хотя заметные позывы к тому
ощущались. Может быть, в мозгах что-то и сдвинулось, но не настолько сильно,
чтоб найти этому научное название и поставить диагноз. Я говорю это с полным
пониманием ситуации, поскольку честно и благородно рассказал о своем
путешествии во времени и пространстве Чуду-юду. А уж он-то и в
нейрофизиологии, и в нейролингвистике, и в психологии, и в психиатрии
кое-что смыслит. Кроме того, я лично убежден, что никто, кроме него, не
разбирается в содержимом моей памяти. Честно скажу, что мне до сих пор не
очень понятно, что из содержимого моих "запоминающих ячеек" происходило в
натуре, а что понапихано туда отцом родным ради эксперимента. Впрочем, кроме
него, в загрузке моей памяти поучаствовали и мистер Джон Брайт, и компаньеро
Умберто Сарториус, и законная супруга Хрюшка Чебакова, а возможно, и еще
какие-то неучтенные лица.
отец родной в моей памяти обнаружил, скопировал на искусственный носитель и
подверг всестороннему изучению. Сергей Сергеевич, будучи по своей природе и
прежней профессии, шибко охочим до чужих секретов, никаких феноменов без
внимания не оставлял. Тем не менее после длительных корпений и пыхтений он
все же решил, будто все, о чем мне отчетливо помнилось, есть не что иное,
как некая наведенная реальность, которую мне погрузили в мозги через
микросхему в архивированном виде, коротким импульсом с высокой степенью
сжатия информации. Кто и когда - Чудо-юдо определить не сумел, но грешил на
своего любимого ученика Сарториуса-Сорокина. Так или иначе, но, по версии
профессора Баринова, вся эта прессованная информация, угодив ко мне в память
за очень короткий промежуток времени, расширилась за период в два-три часа -
по его представлениям, по крайней мере, - и я приобрел память о том, как
прожил четыре месяца, которые вроде бы к тому времени еще не прошли.
проконтролировать, имело ли место что-то похожее в том мире, куда меня,
условно говоря, послали. То есть там, где я теперь находился.
то же самое.
непосредственно после того, как Чудо-юдо отправил меня с Викой из Эмиратов в
Москву, сопровождать раненого Васю Лопухина, который к тому же при неясных
обстоятельствах заполучил какую-то тяжелую мозговую болезнь, от которой и
преставился. Но вот тут-то и начинались различия. В первый раз Вася Лопухин
долетел до Москвы живым и скончался только через некоторое время, а во
второй - умер еще в самолете. Дальше - больше. После этого как бы сама собой
отключилась та цепь событий, которая явилась следствием того, что Васю
довезли живым: Вика, уезжая из аэропорта, села не в "скорую помощь", а
поехала на "Чероки" вместе со мной и Лосенком. Соответственно, на пьянку к
Игорю Чебакову мы не поехали, а потому меня и не похитила залетная команда
во главе с Агафоном. Правда, серую "Волгу" мы где-то поблизости от
Шереметьева вроде бы видели, но познакомился я с этой славной четверкой
совсем не так, как в прошлый раз. Об этом будет отдельный разговор. Главное,
что эти самые ребята, Агафон, Налим, Гребешок и Луза, не взяли меня дуриком
с чебаковской пьянки, не увезли на дачку к подмосковному уголовничку дяде
Саше и не посадили в подвал. Именно поэтому и мне не пришлось их убивать. Я,
правда, не очень помнил, кого тогда досмерти уработал, а кого с недоделками,
но все равно, не очень это приятно, когда видишь живыми тех, кого однажды
убивал. Конечно, у Агафона, которого я "розочкой" битой бутылки ткнул в
горло, были некоторые шансы выжить, но шрам от такого удара остался бы у
него надолго. Я, забегая вперед, уже познакомившись с Агафоном по новой,
много раз непроизвольно поглядывал на его кадык, словно бы пытаясь
рассмотреть этот несуществующий шрам.
Саши. Сбежав оттуда, я спрятался на чердаке другой дачки, принадлежавшей
нищему кандидату наук Родиону. Утром этот самый Родион с другом детства
Федотом - именно так они мне запомнились, хотя я позже полностью их Ф.И.О.
узнал, - приехали на дачку. Родион пытался ее продать богатому дружку, но
тот на сарайчик не польстился. Тогда нищий кандидат решил предложить другу
самое ценное: некий ящик-вьюк, где хранился архив сверхсекретной экспедиции
НКВД, отправленной в сибирскую тайгу на поиски таинственного аэродрома, на
который якобы прилетали из-за кордона вражеские летательные аппараты, а
обнаружившей некий космический шлюз, через который некие инопланетные
корабли переходили из одного пространства в другое. Точно мне, конечно,
никто не объяснил, но я так потом догадался.
экспедицию в район таинственного объекта "Котловина", появление там
Сарториуса и "соловьевцев", кучу перестрелок и смертоубийств, встречу с
трехметровыми инопланетянами, пропажу Лусии Рохас и, наконец, побоище с
большим "черным ящиком", в результате которого меня, собственно, и
перекинули в другой поток времени. В такой, где ничего подобного не было.
Правда, не совсем такая. Поухоженней, поприличней намного, хотя и стояла на
том же месте и по планировке мало чем отличалась. Только вот принадлежала
она вовсе не Родиону. Там проводила летние месяцы чета пенсионеров
Пеструхиных, которые знать не знали никакого Родиона, хотя прожили на этой
дачке уже лет пятнадцать. И на чердаке у них никаких секретных архивов не
лежало. Чудо-юдо, конечно, обшмонал негласно и дачку, и городскую квартирку
стариков и как следует прочесал их мозги ГВЭПом на случай, ежели чета что
утаивает или позабыла по причине склероза, но не нашел не только сведений об