рождественских праздников орехи и синий изюм. Нет! Даже уверовав в
целительные свойства фосфора, заботливая тетушка не забыла, чем порадовать
своего единственного племянника.
маленькой елочке, что стояла на столике в углу, едва заметно играли на
свежем лице женщины, чья молодость давно минула, а старость еще не
наступила. Неторопливое течение рождественского ужина располагало к
доверительной беседе.
передавая Климу Кирилловичу тарелку с маленькими пирожками-ломанцами.
фосфорического порошка из осетровых хрящиков", - подумал доктор, но вслух
произнес:
пора. Пора уж и о своем гнезде подумать. Не век же под тетушкиным крылом
хорониться.
Красивая, кажется, неглупая, и есть в ней какая-то таинственность,
загадочность. Чего стоит одно только имя - Брунгильда! Для младшей,
Машеньки, Брунгильда, кажется, образец для подражания. Хоть выглядит это
порой комично. Они разные. И Машенька никогда не будет похожей на сестру.
Конечно, она еще маленькая, ей всего-то шестнадцать, да и домашние ее все
еще называют детским именем Мура. Она еще себя не знает - тем интереснее мне
как медику, исследователю человеческой натуры, наблюдать те перемены,
которые могут с ней происходить. Интересно, в ком - в старшей или младшей -
проявятся аналитические способности отца. Он по-настоящему крупный ученый.
Меня, правда, смущает Мурин неумеренный интерес к оккультной литературе, по
всему дому разбросаны ее книги о спиритизме, духах, демонах, привидениях,
колдовстве. Будем надеяться, это детское, пройдет.
верь, а хочешь, нет, но и я этим переболела. Блюдца и столы вертеть уже не
стану, да и другими глупостями заниматься не буду... А все же никак ты меня
не убедишь, что связи с иным миром - бывшим или будущим - не существует. Я
чувствую, что она есть. Можно называть это интуицией, ничего не меняется.
обыкновенные слова всю свою ласковость и снисходительность к обеспокоенной
женщине, он чувствовал себя триумфатором. - Но ваши предчувствия и ожидания
чего-то нехорошего, по счастью, сегодня не сбылись. Пора уж и ко сну
собираться.
не сердись. И верно, пора спать. Дай, благословлю тебя перед сном.
превратился в ладного юношу, мужчину. И ростом и статью выдался в покойного
брата: сложения крепкого, но без всякой полноты, сразу видно, что сила и
энергия у него немалые, хотя и скрыты за спокойными, несуетными движениями.
А черты лица мягкие, нос немного вздернут, уголки упрямых, четко очерченных
губ приподняты, так и ждешь, что сейчас радостно улыбнется, в серых глазах
лукавые искорки появятся. Это у него уже от Софьюшки, от невестки, и светлым
лицом в нее... И кудри от матери унаследовал: детские беленькие кудряшки
ныне сменились густой волнистой темно-русой шевелюрой.
щеки, погладила по голове и пожелала ему спокойной ночи.
целомудрием и почти медицинской чистотой.
он не помнил по малолетству, а другие представлял обрывочными картинками, по
рассказам родителей и тетушки. Чудесный зимний праздник всегда казался ему
самым тихим, самым сверкающим. Он хорошо знал евангельское предание,
мысленно перебирал волшебные слова, которые, думалось ему, написаны не рукой
человека. Между стихами Евангелий стояли незримые смысловые линзы, и сквозь
них каждый раз с новой степенью выпуклости и освещенности прочитывались с
детства затверженные события Много, уже очень много рождественских ночей
встречал Клим Кириллович Коровкин в уединении, желанном и ценимом. Ему
казалось, сама неизменность подобных встреч - залог того, что и предстоящий
год будет наполнен для него благотворным воздухом счастья, радости,
здоровья.
столике. Но брать в руки ее не стал, ибо знал, через минуту-другую теплая
волна, согревшая под шелковым одеялом ноги, начнет пробираться по телу вверх
- к сознанию, к рассудку, - и он скатится по чудной пологой горке в сладкий
сугроб сна.
электрического звонка раздались в прихожей. Перемежаемые стуком в дверь, они
мгновенно разрушили чудную умиротворенную минуту и заставили доктора
вскочить с постели. Он стоял, не двигаясь с места, замерев, как будто тысячи
ледяных игл впились в его кожу. Он не слышал ни сердца своего, ни дыхания -
только нарастающий грохот ударов в дверь, только невыносимо громкие,
истерические звонки и торопливые шаги тетушки Полины по направлению к
прихожей.
что он оглох. Он ничего не слышал.
накинул халат, перекрестился и приоткрыл дверь.
накинутый на плечи плед, в другой ее руке был подсвечник с маленьким
огарком, зловеще освещающим неузнаваемое лицо с открытым ртом.
Климушка, собирайся. В ширхановской булочной беда. Жена управляющего при
смерти. Она встала ночью попить водички да заодно решила глянуть, все ли в
порядке в рождественской витрине. А там, в яслях - настоящий младенец.
Живой. Нет, мертвый. В общем, не тот, что был. Просят срочно прийти. За
полицией уже послали.
Глава 2
хлебов, но с управляющим магазина на углу Н-ского проспекта и Большой
Вельможной улицы никогда не встречался, тем более - с его женой. Никогда он
не заходил и в жилые помещения второго этажа... И вот, при каких странных
обстоятельствах, теперь суждено ему очутиться не только по ту сторону
изобильного и всегда вкусно пахнущего прилавка, но и за ним, вернее, за
стеной, которая скрывала хозяйственную часть магазина.
посаженными темными глазами, ждал доктора у дверей на углу, справедливо
полагая, что черный вход со двора, куда можно попасть через арку соседнего
здания, доктору Коровкину неизвестен. Востряков выглядел встревоженным и
даже немного раздосадованным, что не помешало ему в самых достойных
выражениях принести доктору извинения за вызов в неурочный час, запереть
изнутри дверь и попросить господина Коровкина следовать за ним.
белья, аккуратно стягивал пояс. Халат был надет наизнанку.
выточенной на ней ботанической композицией: гроздями винограда, снопами
пшеницы, яблоками и грушами, неизменно вызывала восхищение посетителей, -
управляющий провел доктора в довольно просторное помещение. В правой части
его стояли стеллажи с корзинами, столы и многоэтажные ряды коробок, а в
левой находилась лестница, ведущая на второй этаж. Возле лестницы сидел
сторож - с этой стратегической позиции он мог и товар охранять, и хозяев.
Он-то и разбудил управляющего, когда услышал крик и увидел упавшую хозяйку.
Ее уже успели поднять и перенести в спальню на второй этаж.
диване без чувств. Ее неловко повернутая к левому плечу голова в ночном
чепце, из-под которого выбивались светлые пряди волос, покоилась на косо
подложенных подушках... Служанка, молодая девица, закутанная в узорчатую
шаль, с босыми ногами, не могла оказать хозяйке никакой помощи: девицу бил
озноб, рот ее был полуоткрыт, глаза выпучены, время от времени она
принималась мелко и часто креститься. Похоже, никакая сила не могла бы
заставить ее сдвинуться с места. Доктор присел на поставленный рядом с
диваном венский стул, пощупал пульс в неподвижной руке. Пострадавшая была
жива. Клим Кириллович достал из саквояжа пузырек с нашатырным спиртом, вынул
из него пробку. Поднеся флакон к лицу женщины, он убедился, что волшебные
пары подействовали - Марфа Вострякова открыла круглые глаза. Ее поначалу
бессмысленный взор стал понемногу меняться. Она застонала и предприняла
попытку приподняться.
что-нибудь болит?
Скажи ему, матушка, не ударилась ли ты, падая?
голову, не поднимайтесь. Нет, кровотечения и открытой раны не вижу. Возможно
сотрясение мозга. Как вы себя чувствуете?
Управляющий попросил проводить пришедших сюда.
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Каменистый Артем
Андреев Николай
Херберт Фрэнк
Рыбаков Вячеслав