больной что-то прячет - то ли большое яблоко, то ли мячик.
Проба, то что же было в самих документах? Кто уничтожил когорту сопляков,
которые никогда не воевали?
попал в больницу...
материях и Космическом разуме, да о таких вещах, в которых я мало понимаю.
Жаль, что все они погибли.
называют колодцем Нереиды. Удивительное совпадение. Когорта "Нереида", колодец
Нереиды... А крепость-то далеко от моря.
готовых на подвиги ради Великого Рима. Вер был среди них в ту ночь несмышленым
мальчишкой. И ничего не помнил. Когда Вер напрягал память, мерещилось ему
какое-то помещение, то ли погреб, то ли подвал. Свет факелов. И множество
людей. Он ощущал их тепло, их боль. Но лиц не помнил.
задохнуться от жалости. Доброта - это жалость, - придумал он для себя простую
формулу. А жалость по отношению к самому себе - тоже доброта?
Почему?
протокол не велся. Известно лишь, что Цезарь обратился к сенату с просьбой
открыть Сивиллины книги*. Сенат согласился. Решение принято большинством
голосов. Чем вызвана просьба Цезаря, держится в тайне. Стоит ли напоминать, что
сенат разрешает открыть Сивиллины книги лишь в тяжелые и смутные времена.
Когда-то Кумекая Сивилла явилась к Римскому царю Тарквинию Гордому и предложила
купить девять книг предсказаний за триста золотых. Царь отказался. Тогда
Сивилла сожгла три книги и потребовала за оставшиеся те же деньги. Опять отказ.
Сивилла сожгла следующие три свитка и снова запросила прежнюю цену, грозя
уничтожить все. Царь наконец заглянул в кнюь, был поражен и велел заплатить
Сивилле золотом. Это так похоже на людей - сначала перечить и отказываться, а
потом платить полную цену за уцелевшие остатки. Что предрекут нам Сивиллины
книги в этот раз? Какое чудовищное жертвоприношение? Какой немыслимый обряд?
Неведомо. Но последний свиток развернут почти до конца. Мы приближаемся к
"сожженной" части истории".
избежать бед: ввести новый -культ, произвести жертвоприношения и т. д. Книги
хранились в храме Юпитера Капитолийского и их открывали только по решению
сената. Хранили и толковали книги особые жрецы - квиндецимвиры. Для простых
смертных книги были запретны.
и печальны. Душераздирающее "мяу" не давало двуногим обитателям города спать.
Лежал и смотрел в потолок. Он потерял счет времени. Он многому потерял счет. Не
мог даже вспомнить, куда выходят окна спальни. Сквозь деревянную решетку падали
косые солнечные лучи. Утро?.. Наконец?..
копошилась живая тварь и грызла тело. Вер зачем-то ощупал бок. В который раз.
Желвак под кожей еще больше набух и затвердел. Именно к этому месту Юний Вер
прижимал свинцовый ящик с кусками черной руды. Теперь-то он знал, что в ящике
был оксид урана. А может, он знал это и прежде? Но к чему все знания, если он
мог думать только о проклятой опухоли. Подобно капризной красотке, она
требовала постоянного внимания. Стоило прилепиться мыслью к чему-то другому,
как опухоль тут же напоминала о себе.
и вновь. Каждый крик отзывался в боку взрывом боли.
с кровати.
чистое и вызвал таксомотор. Водитель не стал спрашивать, куда везти - вмиг
домчал до Эсквилинской больницы, к вестибулу ракового корпуса.
человек. На крайней скамье сидела девушка лет двадцати, устало прислонившись
головой к барельефу. От ресниц на белую щеку падала сиреневая тень. Тонко
очерченный девичий профиль померещился Веру медальоном на дорогом саркофаге.
Вер смотрел на девушку и не мог отвести глаз. А опухоль в боку бешено
пульсировала, будто просила: "Уйдем отсюда немедленно, уйдем, уйдем, уйдем..."
Но Вер не подчинился. Раб язвы взбунтовался. Вер опустился на скамью рядом с
девушкой и принялся ждать. Он вглядывался в лица ожидающих, ему хотелось
коснуться каждого и утешить... Вер дотронулся до плеча девушки. Она повернула
голову, отрешенно посмотрела на гладиатора.
шептали невнятно, но девушка поняла и кивнула в ответ. - Мы только не знаем,
каков должен быть следующий шаг. В этом причина... Мы срываемся в пропасть, а
могли бы лететь. Но мы взлетим. Придет час...
голубоватый свет показался Веру светом подземного Аида. Когда девушка через
полчаса вновь появилась на пороге, приговор был написан на ее лице. Вер шагнул
навстречу. Девушку качнуло, будто порывом ветра, и гладиатор едва успел ее
подхватить.
заспешила к выходу. Ледяная аура синей петлей захлестнула ее плечи и голову.
тунику. Медик с изумлением смотрел на распухший бок. Привыкший ко многому,
такое он видел впервые. Пока медик намазывал жирной мазью кожу, пока водил
щупом ультразвукового сканера, Вер кусал губы, превозмогая боль.
не со всеми. Вот с этим и тем. А прочие чужие. Потому что здоровы. А избранные
больны.
болезнь, красавчик? Поражены почти все жизненно важные органы. Тебе осталось
несколько дней. Я выпишу морфий. - Медик достал из стола бланк с золотым орлом.
- Подпишешь согласие на эвтаназию? Процедура совершенно безболезненная и будет
произведена в удобное для тебя время.- Гладиатор отрицательно покачал головой.-
Последние дни могут быть очень мучительны. - Вновь отрицательный жест. - Ты -
мужественный человек, преклоняюсь. Но опухоль буквально пожирает тебя. Морфий
скоро перестанет действовать. Зачем длить пытку?
тобой ухаживать? Если нет, я дам направление в приют Гигеи*.
черноволос и надменен, другой - невысокого роста и стар. Молодой был в новой
тунике, старик - в обносках. Молодой заказал вина. Старик выпил.
лет, если мне доведется их прожить, - старик отер губы тыльной стороной ладони
и икнул. - Никак не привыкну к земной пище. А ты?
я все-таки гений самого императора.
заговор? У нас было все. У каждого человечья душа в подчинении. Целый мир. Я
мог гораздо больше, чем любой бог. Мог возвысить человека. Мог втоптать в
грязь. А человечек и не знал, отчего так быстро совершалось падение. А теперь я
- нищий бродяга, которого в любой момент могут выслать из Рима. Это меня-то -
альтер эго самого императора...
молодой. - Требуется слишком много сил. Другое дело - служение Венере. Только
на ушко шепнул, и подчиненный уже куролесит.