- Батюшка сыскной воевода, да я... вы ж меня знаете... Живота не пожалею!
- Знаю, слишком хорошо знаю. Поэтому и настаиваю на четком и оперативном
выполнении приказа. Никакой самодеятельности!
- Обижаешь, батюшка...
- Выдвигаешься в район базара. Ходишь по рядам, но ничего не трогаешь.
Понял? Узнаю, что опять у старушек семечки клянчил, якобы "на нужды
отделения", - накажу! А задача твоя - всех обойти, по всем лавкам побегать
и выяснить где, когда, по какой цене можно приобрести следующие товары:
первое - ткань черная (шелк, ситец, бархат); второе - кожа черная (сафьян,
хром, кирза).
- Осознал, - серьезно кивнул он. - А ежели я...
- Нет, покупать ничего не надо, спросишь и уходи. Бумагу, карандаш и сумку
получишь у Яги, непосредственно перед выходом на задание.
- Уловил. Вот только...
- Нет, образцов не воруй, мне их сюда тащить незачем. Еще вопросы?
- Дык... ясно, не лыком шиты. Значитца, коли я...
- Митька, только попробуй! Подозрительным продавцам руки за спину не
крутить и в отделение ко мне через весь город не волочь... Во всем прочем
- действуй по обстановке. Главное, не привлекай особенного внимания.
Митяй тяжело вздохнул, развел руками, попытался козырнуть, притоптывая
лаптями, и повернулся к Яге. Та достала большую холщовую сумку, сунула в
нее лист бумаги и новенький карандаш, после чего от щедрой женской души
бросила туда же два яблока и повесила парню на шею.
- Ты уж смотри там. Задание у тебя больно серьезное, не подведи нас с
участковым.
- Не робей, бабуля, справимся! Но ежели что... уж ты мамане моей на
деревню-то сообщи. Так, мол, и так... смертью храбрых... на боевом
посту... Можно, я напоследок бублик с собою возьму? Все не так страшно
пропадать во цвете лет...
- Бери, бери, родимый, - всхлипнула бабка, но уже через секунду поняла,
что, собственно, происходит. - Ах, ты, вымогатель паршивый! Телок
беспардонный! А ну, марш на работу и чтоб духу твоего здесь не было!
Митяй вовремя шмыгнул за дверь, и Яга поставила ухват на место.
- Совсем заболтал старую... А что, Никитушка, мы-то с тобой чем займемся?
- Рутиной, - вздохнул я, выглядывая в окно. - Вон Еремеев пожаловал, надо
доклад принять. Сделайте нам чайку, пожалуйста.
Старший стрелец, Фома Еремеев, был немного моложе меня, но для солидности
холил короткую бороду, а в начальники выбился благодаря личной храбрости и
уму. Парнишка был поповского рода, Хно не пошел по родительским стопам, а
сделал ставку на армейскую карьеру. По службе мы сдружились, и я всегда
угощал его чаем.
- Что нового в городе?
- Жизнь течет, - философски ответствовал стрелец.
- А не было ли за последнее время каких-то подозрительных лиц?
- Народу много шастает, на то мы и столица. Тока если ребята начнут всех
подозрительных хватать - у нас тюрем недостанет.
- Логично... - признал я.
- Али случилось чего? - Фома отодвинул чашку.
- И да и нет... Купцы пожаловались, будто у них черная ткань пропала, вот
я и спросил. Так, на всякий случай...
- Да уж... ежели бы конь пропал, золото какое, а то тряпки. Обыскивать
всех, что ли?
- Нет, конечно. Просто, если где всплывет рулон-другой, дай мне знать.
Договорились?
- По рукам, участковый!
Вот с такими людьми и работать приятно. Однако на самом деле больше
заняться было абсолютно нечем. При отсутствии какой-либо информации
строить версии на пустом месте просто глупо. Похоже, Ягу съедала та же
скука, мы на пару уселись за стол, и только тогда бабка дала выход своим
сомнениям:
- Думала я, думала и вот что тебе, сокол ясный, скажу: ничего я не поняла!
Зачем вору надо было ткань красть? Добро бы одну штуку, а то ведь все
подчистую со склада умели. Чего с ней делать? Продать? А кому столько
тряпок да кожи надо? Да ведь еще все сплошь черное...
- Это меня и смущает, - признался я. Абсолютная бессмысленность кражи. -
Черный цвет у вас не в моде. Вот гробовщик захотел купить, так заказывать
пришлось, в лавках не было. Почему вор не взял цветные ткани? Там,
наверно, были и ярче, и дороже. Какой смысл в похищении именно черных?
- Вот и я о том же... И знаешь, беспокоит меня это, Никитушка. Прав ты
был, надо завтра же на склад армянский идти, там ответ искать. Не нравится
мне это дело. Помяни мое слово, добром оно не кончится.
- Ладно... На первый взгляд - ничего особенного, не будем нагнетать
обстановку. Однако Митька задерживается... В Лукошкине не больше тридцати
мануфактурных лавок, супермаркетов и универсамов в помине нет, где ж его
черти носят?
Как бы в ответ на мой вопрос в ворота забарабанили. Яга пошла разбираться,
а я бессмысленно мерил комнату шагами - черный цвет никак не хотел меня
отпускать. Казалось, что я упустил что-то безумно важное, и, если бы
только понять, почему именно черный, все стало бы легко и просто.
- Никитушка, тут к тебе...
В горницу вошли четверо купцов, судя по костюмам и лицам - все выходцы из
Средней Азии. Самое трогательное, что трое держали в горизонтальном
положении свернутый персидский ковер, с одной стороны которого почему-то
торчали лапти сорок пятого размера.
- Да хранит Аллах тебя и твое управление, уважаемый участковый, - вежливо
поклонились все, но говорил один, маленький, худой, в полосатом жилете и
тюбетейке. - Мы люди не местные, приезжие, всех законов не знаем, но
уважать очень стараемся. Вот шпиона поймали - тебе принесли. Благодарить
не надо, подарков не надо - мы милицию очень любим.
Трое азиатов раскатали ковер, из которого вывалился... Митька! Собственно,
кого еще я ждал?
- Шпион?
- Совсем шпион, гражданин начальник. Вокруг моего каравана целый час
ходил, тюки смотрел. Я за ним Абдуллу послал, Абдулла говорит - шпион
везде ходит, все смотрит, по-человечески не понимает, на бумажку пишет.
Сам посмотри!
Я взял измятый лист, обильно исчерканный Митькиными каракулями,
чертыхнулся про себя, а купец воодушевленно продолжил:
- Как одет! Разве честный гражданин так ходит? Шпион и есть! Мы его
вежливо, как человека, спрашиваем: ты шпион? Молчит. А борода фальшивая!
Вот, тебе принесли, начальник. Всего его забирай, нам даром не надо...
- Большое спасибо! - решился я, вставая из-за стола и пожимая всем
четверым руки.
Улыбаясь и лопоча, купцы удалились. Настало время разборок...
- Бабуля, там у нас стрельцы не проходили? Надо сдать задержанного в
тюрьму.
- Чего? - не понял Митька, сидящий на полу и завязывающий лапоть.
- Как скажешь, Никитушка, - подмигнула мне Яга. - Ах ты ж, напасти
какие... Шпионы расползлись, как тараканы поганые! Всенепременно надо в
тюрьму, там ужо с него спросят...
- Да вы что?! Баба Яга! Никита Иванович! Вы что ж, не признали? Это ж я -
Митька!
- Кто? - сощурился я. - Вы, гражданин, здесь горбатого не лепите, у нас с
военными разведчиками разговор короткий - за уши и к стенке!
- А еще честным именем сотрудника милиции прикрывается, - возмущенно
поддержала Яга, - Митька, говорит, я! Да ты нашего Митеньку в глаза-то
видел? Он парень молодой, ни усов, ни бороды не носит, ликом светел и одет
по-русски. А теперь на себя посмотри, нехристь басурманская!
Бедолага встал и торопливо ощупал себя со всех сторон. Потом до него
дошло... Он сорвал с головы пестрый тюрбан, почему-то украшенный турьими
рогами, сбросил с плеч большой мешок из-под муки с прорезями для рук и
головы, снял непонятный платок, обернувший его бедра, как клетчатая
шотландская юбка, стер подолом рубахи слой дегтя с лица и окончательно
отлепил полуоторванную бороду из лисьего меха.
- Вот он я!
Под нашими тяжелыми взглядами Митька неуверенно потоптался и пустился в
торопливые объяснения, не дожидаясь законных вопросов:
- А че я? Че сразу я? Вы ж сами сказали - "не привлекая внимания". Так мою
рожу каждая собака в Лукошкине знает. Козе понятно, что, раз человек из
милиции интересуется, значит, дело уголовное. Рази ж тут кто правду
скажет? Ну вот, переоделся. Сам от купцов заезжих слышал, будто страны
есть, где люди черны, аки бесы! Ну, я и... дегтем лицо и руки... слегка
того... Костюмец подобрал, опять же, чтоб не узнали. Да ежли б энти
узкоглазые меня палкой по затылку не шарахнули, я б их сам всех в один
ковер запихал и узлом завязал на память!
- Митька, - еле выдохнул я, почти умирая от хохота, - а рога бычьи какого
лешего к тюрбану присобачил? Негры, они, конечно, черные, как бесы, но
безрогие, честное слово...
- Правда? - искренне огорчился он. - А я уж думал еще и хвост сзади
привесить... Не рискнул, мальчишки б засмеяли.
- Ладно, - отдышались мы с Ягой. - Судя по всему, внимания к операции ты
не привлек. Теперь покажи, Христа ради, чего ты тут накалякал?
- Где? Дык... писал я тут. Не видно разве? Даже обидно как-то... Вот ведь
нормальными буквами, разборчиво: "ничавонетутиисшоулафкахтоженету".
- Бабуля, это кто ж его, молодца, так грамоте обучил?
- Знамо кто - Филимон, дьяк думского приказу. После дела царского они,
почитай, неделю безвылазно в его домишке сидели. Ты ж сам приказал, чтоб
он премудрость эту книжную, как там... форсировал! Вот он и подошел со
всем старанием...