Чтение 2–й страницы книги ~День рождения Алисы~

- Так что же погубило Колеиду?

- Вот я для этого и приехал, - сказал Громозека.

Мы с Алисой молчали и больше не задавали вопросов. Громозека тоже
замолчал. Он ждал, когда мы будем его спрашивать. И ему очень хотелось
долго не сдаваться, а потом сдаться.

Так мы и молчали минуты две. Наконец Громозека на нас совсем
обиделся.

- Я вижу, - сказал он, - что вам неинтересно.

- Нет, почему же, - ответил я, - очень интересно. Только ты не хочешь
говорить, и мы поэтому молчим.

- Почему я не хочу говорить? - вскричал Громозека. - Кто это сказал?

- Ты сказал.

- Я? Не может быть!

Тогда я решил подразнить моего друга, которого прямо распирало от
желания все нам рассказать.

- Ты, Громозека, собирался поспать часов двадцать. Ложись на ковер в
столовой. Только стол в угол отодвинь. Алиса, иди делать уроки.

- Ах, так... - сказал Громозека. - Такие, значит, у меня друзья? Ты к
ним спешишь через всю Галактику, чтобы поведать интересную новость, а они
сразу тебя отправляют спать Им со мной скучно. Им со мной неинтересно. Ну
и пожалуйста Только покажи, где у тебя ванная, я хочу вымыть щупальца

Алиса смотрела на меня умоляюще. Ей так хотелось спросить Громозеку!

Но тот уже протопал в ванную, цепляясь щупальцами за мебель и стены.

- Ну зачем ты, папа, так с ним поступил? - прошептала Алиса, когда
Громозека ушел. - Ведь он хотел рассказать.

- Пускай не кривляется, - сказал я. - Если бы мы стали просить, он бы
еще часа два нас мучил. А теперь сам расскажет. Можем поспорить.

- Давай, - согласилась Алиса. - На что поспорим? Я говорю, что
Громозека очень обиделся и ни о чем нам не расскажет.

- А я говорю, что он очень обиделся, но именно поэтому скоро все нам
расскажет.

- На мороженое.

Так мы поспорили. И не успели разнять руки, как в коридоре задрожали
стены. Громозека шел обратно.

Он был мокрый, вода лилась по его панцирю, и щупальца оставляли
неровные мокрые полосы на полу. Сзади шел робот-домработник с тряпкой и
подтирал за гостем пол.

- Послушай, профессор, - сказал Громозека, - где у тебя детское мыло?

- Мыло? - удивился я. - Мыло на полке. Разве там нет?

- Есть, - засмеялся Громозека. - Я пришел специально над тобой
посмеяться. Ведь ты думал, что я спешу, чтобы открыть тебе тайну. И,
наверное, сказал своей дочке: вот идет глупый Громозека, которому так
хочется поделиться с нами тайной, что он забыл вытереть щупальца. Разве не
так?

Я пожал плечами.

Но Алиса тут же меня выдала.

- Мы даже поспорили, - сказала она. - Я сказала, что вы не придете.

- Ну вот, - Громозека снова сел на пол и разложил, как лепестки,
вокруг свои мокрые щупальца, - теперь я доволен: вы хотели надо мной
посмеяться, а я посмеялся над вами. Мы квиты. И поэтому слушайте, мои
друзья. Вы помните об эпидемии космической чумы?

Конечно, мы помнили об этой эпидемии. Вернее, я помнил, а Алиса
читала о ней. Лет пятнадцать назад на Землю вернулась экспедиция из
восемнадцатого сектора галактики. Как и положено было в те времена,
дальняя экспедиция причалила не к самой Земле, а к базе на Плутоне, для
того чтобы пройти карантин. Это и спасло нашу планету.

Два члена экипажа были больны неизвестной болезнью. Их отправили в
изолятор. Но, несмотря на все лекарства, им становилось все хуже и хуже.
На следующий день заболели остальные члены экипажа, а еще через два дня -
все, кто был на базе.

На Земле была об(r)явлена тревога, и специальный медицинский корабль
понесся к Плутону. Несколько дней подряд продолжалась борьба за жизнь
космонавтов и сотрудников базы. И закончилась поражением врачей. Им не
только не удалось вылечить заболевших, но и они сами, несмотря на все
меры, тоже заболели.

Вот тогда эту болезнь и назвали космической чумой.

Был об(r)явлен карантин, и патрульные корабли крейсировали вокруг
Плутона, чтобы кто-нибудь случайно туда не залетел. Тем временем лучшие
врачи Земли и других планет старались разгадать тайну болезни. Казалось,
что против нее нет никакого средства и ничем ее не остановить. Не помогали
ни лекарства, ни толстые стены изоляторов.

И лишь через три месяца ценой громадных жертв и усилий несколько
тысяч ученых нашли причину болезни и узнали, как ее победить.

Обнаружилось, что справиться с чумой было так трудно потому, что ее
переносили вирусы, которые обладали двумя удивительными свойствами:
во-первых, они умели маскироваться под своих безвредных собратьев и найти
их в крови было совершенно невозможно, а во-вторых, все вместе они были
разумным существом. Каждый вирус сам по себе не мог думать и принимать
решения, но, когда их собиралось вместе несколько миллиардов,
образовывался странный, злой разум. И стоило врачам приблизиться к
разгадке чумы, как разум тут же приказывал всем вирусам изменить форму,
выдумывал противоядия против лекарств, находил новые пути убивать людей.

Когда ученые догадались, в чем дело, они попытались наладить с
вирусным разумом связь. Но тот не захотел разговаривать с людьми. Или не
смог - все мысли его, вся его изобретательность были направлены только на
разрушение, ничего создавать он не умел.

Потом, когда космическая чума была уже побеждена, удалось найти в
архивах других планет упоминания об этих вирусах.

Оказалось, что Солнечная система - не первое место, где появлялась
эта чума. На счету у вирусов были погубленные планеты и целые системы
планет. И если не удавалось найти способ изгнать чуму, вирусы не
успокаивались до тех пор, пока не уничтожали все живое на планете.
Истребив людей и животных, вирусы или снимались, как рой пчел, и улетали в
космическое пространство, где поджидали какой-нибудь корабль или планету,
чтобы напасть на них, или оставались на месте и впадали в спячку.

Космические археологи из экспедиции Громозеки и решили, что,
наверное, планета Колеида погибла от космической чумы. Обитатели ее не
нашли способа справиться с эпидемией.

И вот, для того чтобы убедиться в этом наверняка, Громозека прилетел
к нам на Землю. На Земле есть Институт времени. Его сотрудники могут
путешествовать в прошлое. И Громозека решил попросить в институте, чтобы к
нему в экспедицию прислали машину времени и кто-нибудь слетал в прошлое
Колеиды и посмотрел, не от космической ли чумы погибли все ее жители.

На следующий день Громозека с утра ушел в Институт времени. Пропадал
он там до обеда, и Алиса, которая уже знала все о его делах, пришла из
школы, осталась дома ждать возвращения археолога. Ей было очень любопытно
узнать, чем все кончится.

Мы увидели Громозеку в окне. Задрожали стекла, и наш дом легонько
затрясся. Громозека шел посреди улицы, рычал какую-то песню и нес такой
большой букет цветов, что задевал им за дома на разных сторонах улицы.
Прохожие при виде нашего дорогого чудовища прижимались к стенам и немного
пугались, потому что никогда раньше не видели букета цветов в пять метров
в диаметре, из-под которого высовывались длинные толстые щупальца с
когтями на концах. Громозека каждому прохожему давал по цветку.

- Эй! - крикнул мой друг, останавливаясь под нашими окнами.

- Здравствуй, Громозека! - крикнула Алиса, растворяя окно. - У тебя
хорошие новости?

- Все расскажу, мои дорогие! - ответил Громозека и дал цветок
старику, который от удивления сел прямо на тротуар. - Но пока примите этот
скромный букетик. Я его передам вам по частям, а то мне с ним не войти в
под(r)езд.

И Громозека протянул щупальца с первой порцией цветов.

Через пять минут вся комната была набита цветами, и я даже потерял
Алису из виду. Наконец последняя охапка цветов очутилась в комнате. Я
спросил:

- Алиса, где ты?

Алиса откликнулась из кухни:

- Я собираю все кастрюли, чашки, миски, тарелки и вазы, чтобы налить
в них воду и поставить цветы.

- Не забудь о ванне, - сказал я. - Наполни ее водой. В нее поместится
большой букет.

После этого я, разгребая цветочное море, поплыл к двери, чтобы
открыть ее и впустить Громозеку в дом.

Увидев, что творится в квартире, Громозека был очень доволен.

- Я думаю, - сказал он, помогая нам расставлять цветы по кастрюлям,
вазам, мискам, плошкам, тарелкам и чашкам, ставить их в ванну и кухонную
раковину, - я думаю, что раньше вам никто не приносил такого пышного
букета.

- Никто, - согласился я.

- Значит, я ваш самый лучший друг, - сказал Громозека. - А в доме
опять нет ни капли валерьянки.