вам за это. А что у вас есть в холодильнике? Я просто так спрашиваю, не
думайте.
мы с вами посмотрим.
мороженая. Пока вы ее сварите, совсем проголодаетесь. И мама придет с
работы. Лучше мы вам возьмем колбасы. Или нет, нашел марокканские сардины,
шестьдесят копеек банка. И к ним есть полбанки майонеза. Вы слышите?
хотела засмеяться, а потом мне стало грустно.
Скажите, а у вас есть красная икра?
все поняла.
полдвенадцатого, смена кончается. И много девушек выходит из проходной. И
еще виден "Мосфильм". И пожарная команда. И железная дорога. Вот по ней
сейчас идет электричка.
окон!
врать. Я могу ошибаться. Так в чем же я ошибся?
не выглядывали.
нем перегорела лампочка.
затемнение, то потушили свет. Правильно?
вроде бы разыгрывала. Но делала это так обыкновенно и серьезно, что чуть
было меня не испугала.
серьезно говорю, я не шучу. А то вы так странно разговариваете. Может
быть, вы не врете о курице и яйцах?
деле мне подъехать к вам?
перестаньте. Мне сначала было интересно и весело. А теперь стало как-то не
так. Вы меня простите. Как будто вы не притворяетесь, а говорите правду.
темно. Только коптилка. Сегодня электричества нет. И мне одной сидеть ой
как не хочется. Я все теплые вещи на себя накутала.
куда-то не туда. - Какой может быть фронт в семьдесят втором году!
вершка от пола. И невероятная, забытая картинка возникла перед глазами -
то, что было с мной, но много лет, тридцать или больше лет назад. когда
мне тоже было двенадцать лет. И в комнате стояла буржуйка. И я сижу не
диване, подобрав ноги. И горит свечка, или это было керосиновая лампа? И
курица кажется нереальной, сказочной птицей, которую едят только в
романах, хотя я тогда не думал о курице...
не знает кинотеатра "Россия". И телефон у нее только из шести номеров. И
затемнение...
не тринадцать лет? Может, она, сорокалетняя женщина, заболела еще тогда,
девочкой, и ей кажется, что она осталась там, где война?
двадцать третье декабря 1972 года. Война кончилась двадцать семь лет
назад. Вы это знаете?
мен курицу. Мне надо было догадаться, что французских куриц не бывает.
немецкие туристы бывают и у нас.
вредитель или шпион?
венграми.
социалистическая республика.
все выдумываете. Нет, не возражайте. Вы лучше расскажите мне, как будет
потом. Придумайте что хотите, только чтобы было хорошо. Пожалуйста. И
извините меня, что я так с вами грубо разговаривала. Я просто не поняла.
себе, как сижу в этом самом сорок втором году, как не хочется узнать,
когда наши возьмут Берлин и повесят Гитлера. И еще узнать, где я потерял
хлебную карточку за октябрь. И сказал:
второго мая. Даже будет такая медаль - "За взятие Берлина". А Гитлер
покончит с собой. Он примет яд. И даст его Еве Браун. А потом эсэсовцы
вынесут его тело во двор имперской канцелярии, и обольют бензином, и
сожгут.
повторял факты, если Нина не верила или не понимала сразу, возвращался,
когда она просила пояснить что-нибудь, и чуть было не потерял вновь ее
доверия, когда сказал, что Сталин умрет. Но я потом вернул ее веру,
поведав о Юрии Гагарине и о новом Арбате. И даже насмешил Нину, рассказав
о том, что женщины будут носить брюки-клеш и совсем короткие юбки. И даже
вспомнил, когда наши перейдут границу с Пруссией. Я потерял чувство
реальности. Девочка Нина и мальчишка Вадик сидели передо мной на диване и
слушали. Только они были голодные как черти. И дела у Вадика обстояли даже
хуже, чем у Нины; хлебную карточку он потерял, и до конца месяца им с
матерью придется жить на одну ее карточку, рабочую карточку, потому что
Вадик посеял карточку где-то во дворе, и только через пятнадцать лет он
вдруг вспомнит, как это было, и будет снова расстраиваться потому что
карточку можно было найти даже через неделю; она, конечно, свалилась в
подвал, когда он бросил на решетку пальто, собираясь погонять в футбол. И
я сказал, уже потом, когда Нина устала слушать, то что полагала хорошей
сказкой:
Орловский Гай Юлий
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Вронский Константин