кирпичные стены. Наверное, во мне умрет поэт. Мне иногда хочется передать
в стихах, изящных и завершенных, всю красоту окружающего мира, даже если
она таится за грязными фасадами домов. И тогда меня охватывает желание
сделать добро этим неизвестным людям, сказать, чтобы они брали все, что у
меня есть, ибо это приблизит меня к нирване.
прикреплено несколько потрепанных временем и дождями вывесок. Мне не надо
было зажигать огня, чтобы прочесть верхнюю: "Раджендра Тантунчок. Экспорт
- импорт".
переулком, что табличка принадлежит мелкому жулику, которого и близко не
подпускают к таможне. И он бы ошибся.
лестницы. Она была также обшарпанна и грязна. Над ней висела лампочка без
абажура.
также освещенную одной лампочкой. Бережливость - отличительная черта
уважаемого Тантунчока. Прихожая длиной в два ярда заканчивалась другой
дверью. Наверное, внутренняя дверь стояла раньше в банковском сейфе. Я
приблизился к глазку, чтобы меня могли рассмотреть, и позвонил три раза.
Дверь медленно открылась. За дверью стоял невысокий малаец в саронге и
белой рубашке с закатанными по локоть рукавами. Не говоря ни слова, он
показал мне на стул, стоявший в холле. Не знаю, умеет ли этот малаец
говорить по-лигонски. Я послушно сел. Малаец исчез, а через полминуты
вернулся и жестом велел мне пройти внутрь.
и журнальным столиком, на котором лежали четки и английский детективный
роман. В углу стоял небольшой домашний алтарь, убранный белыми и красными
ленточками и бумажными розами.
час?
детективов. Когда ты стар и немощен, остается мало удовольствий в жизни.
Для меня удовольствие - развлекательное чтение.
побеспокоить тебя по срочному делу.
Танги, - сказал я.
Матур помнит об этом, значит, так и было.
честь. Ведь у тебя есть одна спичечная фабрика?
национализированная фабрика, я лишь числюсь ее директором.
быть, чтобы подарить ее государству?
случится сегодня ночью.
мышиные глазки уперлись мне в лицо.
отразится на его делах. - И кто придет к власти?
комнате не было плевательницы для бетеля, и это меня раздражало. - Если у
власти будет левое правительство, начнется национализация. И ты лишишься
фабрики. Может, безвозмездно.
они могли бы... - И он помолчал, потом добавил: - А твой Урао никогда не
стал бы национализировать фабрики...
ли что-нибудь на моем лице.
заплатить цену, над которой смеялся месяц назад?
Но я готов заплатить сто тысяч.
застрахована в триста пятьдесят тысяч.
страховку. Но сделать это надо срочно.
подобного не сделал.
так она была оценена в списках управления снабжения армии. Больше ни слова
о фабрике. Лишь одно скажу: национализация не проводится в первый же день
после смены власти. Это требует времени и организации.
правительства. Я предлагаю спасение. Большего не предложит никто. Теперь
я, с твоего позволения, уйду. Но предупреждаю: через неделю я не дам за
фабрику и пятидесяти тысяч.
что я не подчинюсь.
есть два часа, чтобы принять меры. Деловые люди должны помогать друг
другу.
лампы, подсчитывали нищенскую выручку. Далеко, на башне вокзала, часы
пробили одиннадцать раз.
продолжал думать. В конце концов я решил, что визит к Тантунчоку был не
напрасным. Через два-три часа он убедится в моей правоте. И если я был
прав в том, что переворот произойдет сегодня ночью, он поверит и в
национализацию. И он продаст мне эту фабрику. А если так, то записка К.
уже принесла мне по крайней мере триста тысяч ват.
Добиваясь собственного блага, я способствую общему благу государства.
Встреча с Тантунчоком, хоть и не совсем удачная, способствовала
внутреннему удовлетворению. Теперь я мог полностью выкинуть из головы
материальные заботы.
когда-то, более полувека назад, она считалась импозантной и
предназначалась для чиновников из Калькутты или Сингапура и для богатых
индийских дельцов. Стоит она неподалеку от порта, на границе Китайского
города, ее викторианский фасад потерял респектабельность, а тяжелые
гипсовые украшения, которые должны напоминать постояльцам о старой доброй
Англии, осыпались.
незаметно пройти в нужный мне номер. Но господина Дж.Суна нельзя
беспокоить ночью, не предупредив заранее.
проснулся, растерянно моргнул, но ему было достаточно одного взгляда,
чтобы осознать, что имеет дело с джентльменом.
Ключа от двадцать четвертого номера там не было.
миссионерской школе. Я всегда вежлив с теми, кто ниже меня.
было ничего, достойного внимания.
скрипом приехал лифт. Из него вышел господин Дж.Сун и незнакомая мне
девушка. Кабина лифта была хорошо освещена, и я мог оценить вкус господина
Суна. Я хотел было подняться, но не счел удобным сделать это в присутствии
девушки, которая происходила из хорошей, хотя и небогатой семьи, -
подобные суждения, и всегда верные, я выношу почти мгновенно.
будет в порядке. Завтра в десять утра я вас жду.
решилась прийти в гостиницу в этом сомнительном районе. Хрупкая красота
девушки, подобная красоте цветка, произвела на меня впечатление.
Дж.Суном, однако вынужден был отказаться от этих попыток.