Чтение 2–й страницы книги ~Поселок~

- Еще один пролетел, - сказал он, поднимаясь. - Потом посмотришь.
Он об мою спину рассыпался.

Два шарика перекати-поля пролетели метрах в трех. Тугие, сплетенные
из иголочек-семян, но легкие как воздух, потому что пустые внутри, они
будут летать, пока не ударятся ненароком о дерево или не налетят от
порыва ветра на скалу. Миллион шаров погибнет зря, а один найдет
своего медведя, утыкает иголками теплую шкуру, и пойдут от иголочек
молодые побеги. Они очень опасны, эти шары, и в сезон созревания надо
быть осторожным в лесу, а то потом на всю жизнь останутся отметинки.

- Ну ничего, - сказал Дик, - больше иголок не осталось. И в глаз не
попало. Это главное, чтобы в глаз не попало.

- А много ранок? - спросила Марьяна тихо.

- Не пропадет твоя красота, - сказал Дик. - Теперь домой скорей,
пускай Эгли смажет жиром.

- Да, конечно. - Марьяна провела ладонью по щеке.

Дик заметил, ударил по руке:

- Грибы хватала, цветок брала. Психованная ты какая-то. Инфекцию
занесешь.

Грибы тем временем выбрались из мешка, расползлись между корней, и
некоторые даже успели до половины закопаться в землю. Дик помог
Марьяне собрать их. А фиалку они так и не нашли. Потом Дик отдал
Марьяне мешок, он был легкий, но Дик не хотел занимать рук. В лесу
решают секунды, и руки охотника должны быть свободны.

- Посмотри, - сказала Марьяна, принимая мешок. Ее прохладная узкая
кисть с обломанными ногтями задержалась на руке Дика. - Я очень
изуродована?

- Смешно, - сказал Дик, - у всех на лице точки. И у меня. Я
изуродован? Это татуировка нашего племени.

- Татуировка?

- Забыла? Старый учил нас по истории, что дикие племена себя
специально так украшали. Как награда.

- Так это дикари, - сказала Марьяна, - а мне больно.

- Мы тоже дикари.

Дик уже шел вперед. Не оборачивался. Но Марьяна знала, что он все
слышит. У него слух охотника. Марьяна перепрыгнула через серый стебель
лианы-хищницы.

- Потом чесаться будет, спать невозможно. Главное - не расчесывать.
Тогда следов не останется. Только все расчесывают.

- Я не буду, - сказала Марьяна.

- Во сне забудешь и расчешешь.

Дождь пошел сильнее, волосы прилипли к голове, и капли срывались с
ресниц, мешали смотреть, но щекам было приятно от холодной воды.
Марьяна подумала, что Дика надо подстричь, а то волосы на плечах,
мешают. Плохо, что он живет один. Все живут семьями, а он один. С тех
пор как его отец умер, так и живет. Привык уже.

- Ты что-то чувствуешь? - спросила Марьяна, увидев, что Дик пошел
быстрее.

- Да, - сказал он, - звери. Наверное, шакалы. Стая.

Они побежали, но в лесу трудно бежать быстро. Те, кто бегает не
глядя, попадают на обед лиане или дубу. Грибы бились в мешке, но
Марьяна не хотела их выкидывать. Уже скоро будет вырубка, а потом
поселок. Там, у изгороди, кто-нибудь обязательно дежурит. Она увидела,
как Дик достал из-за пояса нож и перехватил удобнее арбалет. Она тоже
вытащила нож из-за пояса. Но ее нож узкий, тонкий, он хорош, чтобы
резать лианы или откапывать грибы. А если тебя догоняет стая шакалов,
то нож не поможет, лучше взять палку.

x x x

Олег доел суп, поставил кастрюлю с гущей повыше, на полку. Ученики
простучали босыми пятками по глинобитному полу, и сквозь бойницу в
стене Олег видел, как они, выскакивая из двери, прыгали в громадную
лужу, набравшуюся за последние дни. Брызги во все стороны! Потом
кто-то из них крикнул: "Червяк!" И они сгрудились в кучу, ловя
червяка, а его розовый хвост высунулся из воды и хлестал учеников по
ногам. Рыжая Рут, дочка Томаса, завопила: видно, червяк угодил ей по
голой руке жгучей присоской; ее мать высунулась из дома напротив и
крикнула:

- Вы с ума сошли! Кто же лезет в воду! Так без рук можно остаться!
Немедленно домой!

Но ученики решили вытащить червяка наружу, и Олег знал почему.
Тогда червяк меняет цвет, становится то красным, то синим, это очень
интересно, только интересно им, а не матерям, которые панически боятся
червяков, безвредных и трусливых тварей.

Линда, жена Томаса, стояла на краю лужи и звала дочь, а Олег,
предупредив вопрос матери, сказал:

- Сейчас приду.

А сам вышел на улицу и посмотрел в ее конец, к воротам в изгороди,
возле которых стоял Томас с арбалетом в руке. В позе Томаса было
напряжение. "Неладно, - сказал себе Олег. - Неладно, я же так и думал.
Дик ее завел куда-то далеко, и там что-то случилось. Дик не думает,
что она совсем другая, не такая, как он, и ее надо беречь".

Ребята тащили червяка наружу, он уже стал почти черным, никак не
мог приспособиться к плену. Тут рыжую Рут тоже взяли в плен, и Линда
потащила ее домой. Олег побежал к изгороди и на бегу сообразил, что не
взял арбалета и поэтому пользы от него никакой.

- Что? - спросил он Томаса.

Тот, не оборачиваясь, сказал:

- По-моему, шакалы опять шляются. Стая.

- Та же, что и ночью?

- Не знаю. Раньше они днем не ходили. А ты Марьяну ждешь?

- Они с Диком за грибами пошли.

- Я знаю, я их сам выпускал. Да ты не волнуйся. Если с Диком, то
ничего не будет. Он прирожденный охотник.

Олег кивнул. В этих словах была обида, хотя Томас не хотел обижать
Олега. Просто так получалось, что Дик надежнее, Дик охотник, а он,
Олег, не очень охотник. Как будто быть охотником - высшее достижение
человечества.

- Я, конечно, понимаю, - улыбнулся вдруг Томас. Он опустил арбалет
и прислонился спиной к столбу ограды. - Но это вопрос приоритета. В
небольшом обществе, скажем, подобном нашему, способности, к примеру
математические, отступают на шаг по шкале ценностей по сравнению с
умением убить медведя, что несправедливо, но об(r)яснимо.

Улыбка у Томаса была вежливая, длинные губы гнулись в углах, словно
не помещались на лице. Лицо было темным, все в глубоких морщинах, а
глаза еще темнее лица. И белки желтые. У Томаса болела печень. Может,
от этой болезни он стал совсем лысый и часто кашлял. Но Томас был
выносливым и лучше всех знал дорогу к перевалу.

Томас вскинул арбалет и, не прицеливаясь, выпустил стрелу. Олег
кинул взгляд туда, куда, взвизгнув, метнулась стрела. Шакал не успел
увернуться. Он выпал из кустов, словно кусты держали его на весу, а
теперь выпустили. Он рухнул на луг и, дернувшись, затих.

- Выстрел мастера, - сказал Олег.

- Спасибо. Надо оттащить, пока воронье не налетело.

- Я притащу, - сказал Олег.

- Нет, - сказал Томас, - он не один. Лучше сбегай за своим
арбалетом. Если ребята будут возвращаться, им придется сквозь стаю
идти. Сколько шакалов в стае?

- Я шесть штук ночью насчитал, - сказал Олег.

Черная пасть шакала была разинута, белая шерсть торчала иглами.

Олег повернулся было, чтобы бежать за арбалетом, но его остановил
свист Томаса. Свист громкий, в любом углу поселка слышно.

Остановиться? Нет, лучше за арбалетом! Это одна минута.

- Что там? - Мать стояла в дверях.

Он оттолкнул ее, схватил со стены арбалет, чуть не вырвал крюк. Где
стрелы? Под столом? Близнецы, что ли, утащили?

- Стрелы за плитой, - сказала мать. - Что случилось? Что-нибудь с
Марьяной?

Старый выбежал с копьем. Как будешь стрелять из арбалета одной
рукой? Олег обогнал Старого, на ходу вытаскивая стрелу из колчана,
хотя на ходу этого делать не стоило. Вся малышня поселка неслась к
изгороди.

- Назад! - крикнул Олег грозным голосом, но никто его не
послушался.

Рядом с Томасом уже стоял Сергеев, держа в руке большой лук.
Мужчины напряженно прислушивались. Сергеев поднял руку без двух
пальцев, приказывая тем, кто подбегал сзади, замереть.

И тогда из серой ровной стены леса донесся крик. Человеческий крик.
Крик был далекий, короткий, он прервался, и наступила бесконечная
тишина, потому что ни одна душа в поселке не смела даже дышать. Даже
младенцы в колыбели замолкли. И Олег представил, нет, даже увидел, как
там, за стеной дождя и белесых стволов, в живом, дышащем, движущемся
лесу, прижимаясь спиной к теплой и жгучей коре сосны, стоит Марьяна, а
Дик, упав на колено - кровь хлещет из разорванной зубами шакала руки,
- старается перехватить копье...

- Старый! - крикнул Томас. - Борис! Останешься у изгороди. Олег,
беги за нами.

У леса их догнала тетя Луиза с ее знаменитым тесаком, которым она в
прошлом году отогнала медведя. В другой руке она несла головешку. Тетя
Луиза была большой, толстой и страшной женщиной - короткие седые космы