Чтение 2–й страницы книги ~Солнце заходит в Дономаге~

там недомогания и прочее. Железная дисциплина и работа излечивают все
хворобы.

- Будем разбивать на вахты?

- Обязательно. По четыре человека. Из каждой вахты двоих -
боцману. Пусть с ними не миндальничает.

- А остальных?

- В штурманской рубке и в машине. По очереди, каждые сутки. Во
вторую половину рейса произведете перемену без выходных.

- Чепуха все это, - сказал старший помощник, - все равно курорт.

- Вот вы и позаботьтесь, чтобы не было курорта, погоняйте как
следует.

- Автоматика, тут особенно не погоняешь, времена не те.

- Не те, - согласился капитан. - Вот спросите у этих козерогов,
чего их понесло в училище, и они вам непременно наплетут про романтику
космоса, а какая теперь романтика? Вот раньше...

- В наше время, - кивнул старший помощник.

Капитан хлопнул рукой по столу.

- Да я не о том! Вот, скажем, мой прадед, он был капитаном
парохода.

- Чего?

- Парохода. Плавал по морям.

- Зачем? - лицо помощника выражало полное недоумение.

- Ну, перевозили разные грузы.

- Странно. Кому могло прийти в голову таскать грузы морем, среди
всех этих нефтяных вышек?

Капитан пожал плечами.

- Вероятно, их тогда было меньше.

- Все равно анахронизм.

- Романтика, - задумчиво сказал капитан. - Тогда люди были другие.
Вот послушайте.

Он открыл папку.

"Названный Сергей Малков, списанный мною, капитаном парохода
"Жулан", в Кардиффский морской госпиталь, направляется в пределы
Российской империи, удовлетворенный денежным довольствием по день
прибытия, что подтверждается подлинной подписью моей руки и
приложением Большой Гербовой Печати Российского Генерального
Консульства в городе Лондоне".

- Н-да, - сказал помощник.

- Это мой прадед, капитан парохода "Жулан", - самодовольно сказал
Чигин. - Папка и хронометр - наши семейные реликвии.

- Плавал по морю! - хмыкнул помощник. - Что ни говорите,
анахронизм!

Капитан нахмурился.

- Ничего вы не смыслите, чиф. Это вам не космолетом командовать.
Тут кое-что еще требовалось. Отвага, мастерство. А парусный флот?
Какие люди там были?! "Травить правый бом-брам-брас!" Как это вам
нравится?!

- А что это значит?

- Ну, команда такая, - неуверенно сказал капитан.

- Не понимаю я этого, - развел руками помощник, - не понимаю, и
все тут! Что за бом-брам?

- Я теперь тоже многого не понимаю. Раньше вот так все знал, -
выставил капитан растопыренную пятерню, - а теперь, извините, не
понимаю. В позапрошлом году направили на двухмесячные курсы изучать
эти новые звездолеты. Лекции читал такой, лопоухий. Прослушал я первую
и спрашиваю: "А почему он у вас все-таки летит?" - "Вот же, - говорит,
- формула". А и я говорю: "На формулах, молодой человек, летать не
привык. На всем, - говорю, - летал: и на ионолетах и на
аннигиляционных, а вот на формулах не приходилось".

- Так он не летит, - ухмыльнулся помощник, - это пространство
свертывается.

Красная шея капитана приобрела малиновый оттенок - признак,
предвещавший начало шторма.

- Глупости! - сказал он, вставая с кресла. - Пространство - это
миф, пустота, и сложить его невозможно. Это все равно что сожрать
дырку от бублика, а бублик оставить. Нет уж, вы мне подавайте такой
корабль, чтобы и старт и посадки - все было, а от формул увольте,
благодарю покорно!

- Разрешите идти? - благоразумно спросил помощник.

- Идите, а я отдохну немного.

Капитан сполоснул под краном оба чайника, убрал коробочки с чаем
и, взглянув на хронометр, откинул полог койки.

x x x

Баркентина под всеми парусами шла бакштаг, ловко лавируя среди
нефтяных вышек.

Соленые брызги обдавали загорелое лицо капитана Чигина,
наблюдавшего в подзорную трубу приближающийся берег.

Ветер крепчал.

- Убрать фок-марсель и грот-стаксель! - скомандовал капитан.

- Есть убрать фок-марсель и грот-стаксель! - проворные курсанты
рассыпались по реям.

- Прямо к носу - коралловый риф! - крикнул впередсмотрящий.

Капитан взглянул вперед. Белые валы прибоя яростно бились о
предательский риф, до которого оставалось не более двух кабельтовых.
Решение нужно было принимать немедленно.

- Свистать всех наверх!

- Есть свистать всех наверх! - козырнул боцман.

- Рубить ванты, рубить топинанты, мачты за борт!

Подвахтенные с топорами кинулись к такелажу.

- Капитан, тонем! - крикнул молодой курсант, указывая на
приближающийся вал, покрытый белой пеной.

- Черт побери, поздно! - капитан окинул последним взглядом
баркентину. Отличное судно, но разве может оно противостоять мощи
прибоя?! - Прощайте, братцы! Благодарю за отличную службу!

Удар! Треск ломающейся обшивки, крики тонущих курсантов, рев
прибоя.

Огромный вал захлестывает с головой, переворачивает, слепит,
душит. Больше нет сил!

Капитан опускается на дно. Но что это? Звуки фанфар, грохот
барабанов, дикие крики. К нему плывет толпа голых зеленых людей.

- Ага, попался индюк! - орет плывущий впереди старик с длинной
зеленой бородой.

"Откуда они знают мое прозвище?" - думает Чигин.

- Попался, попался! - орут зеленомордые. - Напиши формулу
свернутого пространства и станешь у нас вождем. Не напишешь - смерть!

- Смерть индюку!

x x x

- Фу, дьявол! - капитан поднял голову с подушки. - Ведь приснится
же такое!

Он перевернулся на спину, пытаясь понять, откуда идет этот шум.

Внезапная догадка заставила его вскочить с койки.

"Курсантский кубрик! Ну ладно, голубчики, сейчас получите
космическое крещение!"

Капитан спустился в курсантский отсек и застыл в дверях.

Великий Ти-Ка-Ту, что там творилось! Пиршество было в самом
разгаре. Весь запас продовольствия, выданный сердобольными мамашами
бедным деткам на долгий космический рейс, уничтожался ими с
непостижимой скоростью. Завтра эти детки будут лежать на койках,
держась за животики и ни один не выйдет на вахту. А сейчас - горящие,
возбужденные лица, рты, перемазанные вареньем, орущие под
аккомпанемент электронной гармошки разухабистую песню, ту самую
идиотскую песню о бравых парнях в космосе, которую так ненавидел
капитан Чигин.

Капитанские ноздри подозрительно втянули воздух. Нет, до этого
еще, кажется, не дошло, но все же...

Так закончим этот рейс мы,

И в заоблачном порту

Нас погладит по головке

Всемогущий Ти-Ка-Ту.

И в награду за страданья

Даст нам сыр и колбасу,

Сказку нам расскажет няня

С третьим глазом на носу, -

самозабвенно вопил веснушчатый юнец, свесив ноги с койки.

Гнев капитана медленно зрел, как плод под лучами осеннего солнца.

Сладок запах женской кожи,

А под кожею - труха,