пятилитровых бочонков из-под подольского пива рядом с гномами стояло
уже два. Третий, еще не опорожненный, пристроился подле индейки. То
один гном, то второй подносил к изящному деревянному крану в виде
разинувшего пасть дракона объемистую кружку и надавливал на драконий
гребень. Струя подольского с клокотанием вырывалась из разинутой
пасти, отчего Парду казалось, что несчастный дракон блюет. Интересно,
какому умнику пришло в голову делать кран в виде зверя? Пусть даже и
несуществующего.
ответ, тоже вполне вежливо и доброжелательно, насколько это можно было
сделать в индюшачьей ножкой в зубах.
темное. Такое всегда продавали на Контрактовой площади, у гостинного
двора. Сколько раз Пард с Можаем или Яром сворачивали в знакомую арку,
пересекал площадь и оказывались у приземистой пивной с потемневшей
вывеской над дубовой дверью: "Старый Подол". На Подоле всегда жило
много гномов, на Подоле и под Владимирской горой. И на Печерске еще,
где под асфальтом улиц сетью раскинулись такие обширные подземелья,
что ахнул бы любой знаток недр, любой техник-спелеолог.
пассажиров, хотя особых хлопот наука и техника подземки им не
доставляли. Поезда ходили сами, длинные эскалаторы центральных станций
тоже действовали сами, как и любая техника в пределах Большого Киева,
на станциях шевелились машины-уборщики, и Пард сомневался, что за ними
нужен особый надзор.
техники, непостижимой для большинства киевлян вещи, и будь ты хоть
гномом из метро, хоть эльфом из Дарницких парков или Голосеевки, хоть
гоблином или первым на Оболони виргом, никогда техника не послушает
тебя.
сытного ужина и крепкого пива его снова начало клонить в сон, а на
ночь глядя идти за научным оборудованием Пард не собирался. С утра.
Все с утра.
дремоте, что наползала на сознание. Лень было даже раздеваться.
бездействием.
доме было тихо, как в заброшенной нежилой шахте.
кроватной ложбины и подошел к окну. В смутном сером сумраке шевелились
полуразмытые тени.
да, небось, половина из них - научные, без нужной формулы не откроешь.
А формулы там мудреные, не просто металлический ключ с бородками. Пард
видел замки, реагирующие на прикосновение пальца одного-единственного
человека, на голос или на внешность, а то и на все сразу. Короче, если
в науке и технике ты не силен, замок такой не открыть ни в жизнь.
Все-таки Киев, самый Центр... Не Кавказ, все таки. А случись что - так
и оружие не поможет.
защемив дверью клочок бумаги, хорошо заметный любому балбесу, и едва
различимый волосок, который обнаружил бы только прожженный
профессионал. Дверь встала на место бесшумно, словно петли смазали
перед самым приездом Парда. Пард на секунду замер на самом пороге,
вздохнул, и, проклиная свою мнительность, побрел по коридору. У другой
двери, той, что вела на просторный балкон, Пард задержался. Осторожно
протянул руку и толкнул дверь.
крыло. А двери в другие комнаты Пард проверять уже не стал. Скорее
всего, в таверне просто кто-то следит за простейшей техникой вроде
дверных петель.
он убеждался: девяносто девять из ста мелочей, которые он заставлял
себя проделывать, оказывались в итоге бесполезной тратой времени и
сил. Но всегда оставалась та самая важная, сотая мелочь, которая часто
спасала все дело. И не реже - жизнь. Хотя с самого начала казалась
столь же бесполезной, как и предыдущие девяносто девять.
люминесцентная лампа дневного света. Такими охотно пользовались и
техники, и ученые высших степеней. Хозяин таверны либо прибегал к
услугам кого-нибудь из посвященных, либо ему была известна формула
замены ламп и стартеров. Пард, например, знал эту формулу, как и еще
несколько десятков таких же простейших.
позволяло отпереть ее изнутри, и потом захлопнуть снаружи. Тоже одна
из простейших формул. Правда, потом Пард не смог бы самостоятельно
попасть внутрь, но он рассчитывал вернуться спустя несколько часов,
когда обслуга уже проснется.
запахнулся в куртку.
несущиеся с юга на Брест-Литву, да еще слышался далекий пересвист
поездов на вокзале.
взбиралась вверх по склону холма. Если идти никуда не сворачивая, Пард
в конце концов попал бы на Большую Житомирскую, но сейчас туда идти
было совершенно незачем. Поэтому Пард дошел только до метро. Заспанный
гном в форменной тужурке "Шкляр-Метрополитен" как раз отпирал замки,
прячущиеся в серых металлических накладках на прозрачных дверях из
научной пластмассы.
хотелось пива, а купить было просто не на что.
морщинистую, похожую на совковую лопату, ладонь.
научный механизм, не позволяющий пройти без монетки.
напитками и легкой закуской, на вид - закрытого и темного, тут же
отделилась фигура продавца. В руке у продавца, как и следовало
ожидать, виднелась продолговатая бутылка.
всухую езжай на метро, либо хлебни пивка и тащись пешком."
станции были старше, чем на печерской линии, и казались почему-то
неизмеримо более мрачными. Четыре перегона - и лишенный интонаций
голос поезда сообщил:
дендрариям и пересадка на линию "Теремки-Васильков".
докопалась! Растет метро!"
Поток утренних грузовиков с юга по широкой размашистой дуге огибал
бетонно-стеклянное здание автовокзала. На автовокзале уже копошился
народ - большею частью люди и орки из Белой Церкви с мешками
самовыращенной картошки да ранние Донецкие гномы.
направился к телефонам. Седобородый гном в серой телогрейке с надписью
"Донецк Шахтер" проводил Парда уважительным взглядом. Похоже, он не
знал формулы телефонных звонков, хотя был явно старше Парда,
короткоживущего человека.
или же наобум наколотил десяток цифр.
паз".
разговора. - Будьте добры, Гонзу Аранзабала. Спрашивает Пард...