беззащитною. Я умела постоять за себя. О, мне всему довелось научиться. Ты
же знаешь, мать ушла от нас, с тех пор дом держался на мне, а ведь была
ненамного старше Лины. Все тут мое... везде мои руки...
Выжила бы?
Мы с ней совсем разные, ясно?
тем, что молчалива, думает все время про что-то свое, и тем, что такая
вялая, невнимательная, все у нее из рук валится...
разрываться...
трогай только Лину, дай девчушке опомниться, душу отогреть. Мы ведь не
знаем, какая она была раньше, до этой беды. Легко ли пережить такое?
Сейчас весь мир для нее - мы. Разве можно вот так взять и выгнать?..
Отец со мной согласен.
нашли ее, принесли сюда, отпаивали теплым молоком, учили заново ходить...
И ты все это забыла?
нашла тебя?
дорога, круто свернув налево, вывела его из леса, и он увидел багровые
клубы туч, закрывшие небо. Но этого мгновения хватило, чтобы автомобиль,
потеряв управление, вильнул в сторону и влип в могучий ствол старого
дерева. Машину тряхануло, раздался противный скрежет металла, звон
разбитого стекла. Темная тяжесть обрушилась на Рэма, кровь залила глаза, и
он уже не мог понять, наяву ли привиделся ему багровый мрак за окнами
помятой кабины, или это было химерой, порожденной подступающим
беспамятством.
показался продолжением бреда. Пред ним расстилались черные холмы, покрытые
мглистой дымкой. Несмелые лучи солнца скользили по блестящей темной
пленке, укрывшей все вокруг. Мелькнула безумная мысль: на другой планете
оказался, что ли? Но небо над головой было земным, обычным, обычным было и
солнце. Рэм огляделся. Увидел вокруг обыкновенные деревья. Он долго и
напряженно всматривался в них, словно хотел убедиться, что они не растают
в воздухе. Но деревья не исчезали, и ветер чуть шевелил верхушки крон. Рэм
снова обернулся лицом к черной пустыне.
зеленую траву от мертвой темной поверхности. Рэм осторожно вылез из
машины, медленно подошел к борозде, присел и, преодолевая отвращение,
коснулся пленки рукой. На ощупь она оказалась гладкой, твердой и холодной.
Он в мыслях определил ее как "черное стекло".
ногах. Видимо, ушибся все-таки сильно... Кожа, покрытая засохшей кровью,
неприятно зудела. Он вернулся к машине и погляделся в треснутое зеркальце
заднего вида. Ну и хорош... Увидит кто - перепугается. Бровь рассечена,
потому и крови столько. Наверное, попало осколком стекла. Хорошо, хоть не
в глаз. Ничего, заживет.
зеркало, начал оттирать кровь. Вынул из аптечки йод и пластырь. Смазал
рану йодом, стараясь не угодить в глаз, потом заклеил - неловко, криво, да
бог с ним... Снова заглянул в зеркальце. Ну вот, теперь лучше.
очертания угадывались. Придется возвращаться. Перед поворотом в лесополосу
Рэм видел село. Он пойдет туда, отыщет людей, должен же хоть кто-то знать,
что произошло! Добираться надо пешком - один он с машиной ничего не
сделает. Нужно идти, хотя кружится голова и ноет все тело. Другого выхода
нет. Не может он сидеть тут и ждать...
стволы деревьев. Наконец выбрался на вершину холма и замер.
овальных очертаний островок светлел среди застывшего стеклянного моря.
Каким чудом он уцелел? Черное стекло расстилалось, насколько хватало глаз.
Лишь в одном месте деревья заслоняли горизонт, но Рэм пришел с той стороны
и знал, что и там - то же самое...
ней поднимали головы жаркие подсолнухи, в лощине блестел пруд, а возле
него среди зелени сада алела черепичная крыша. Там жилье, люди!
считать шаги - сначала по пятьдесят, потом по сорок, тридцать, а затем
просто садился в пушистую дорожную пыль. Двадцать пять шагов - меньше
нельзя. Он должен проходить по двадцать пять шагов...
избавляясь от необходимости тщательно считать непосильные шаги, тревожные
мысли набрасывались голодной стаей. Что это за черное стекло? Откуда оно
взялось? Что произошло? Как далеко тянется пустыня? Вчера вечером он
приехал в гости к матери. Жена и дочь остались в городе, отделенном теперь
черными холмами. Что, если проклятое стекло добралось и туда? Жена не
захотела поехать с ним - дескать, дома столько дел накопилось. Не пустила
и дочку, а она так просила... Сейчас все, по крайней мере, были бы вместе,
и он знал бы, что с ними все в порядке. Почему не настоял!.. А мама... Что
с нею? Ничего не известно! И поэтому он должен встать, должен идти вперед,
найти людей, выяснить, какая же беда настигла их, почему вот этот живой
островок окружила черная пустыня...
по ней, надеясь сократить путь. Уже близко, еще несколько минут... Но все
сильнее дрожали ноги, кружилась голова, и только злость подхлестывала - он
ненавидел собственную слабость. Стыдно просить помощи, пока еще способен
двигаться. Вот уже белеет стена домика. Он видит синие окна и горшки с
геранью на подоконниках. Дошел...
никого? Нет, невозможно, невероятно, чтобы все его усилия оказались
напрасными... И вдруг во дворе загомонили утки и послышался женский голос.
обыденностью. Будто ничего и не случилось, не легла вокруг черная пустыня
- женщина во дворе кормила уток, собака, лязгнув цепью, залаяла на него.
Здоровенный рыжий пес исправно нес службу, словно мир вокруг был
прежним...
выдохнула: "О-ох..." и медленно двинулась к нему, вытирая руки о цветастый
фартук. Цепляясь за стену, Рэм начал оседать на землю.
выхаживала тебя? Ночами возле тебя сидела... Это я тебя выходила, я тебя
спасла! А ты... ты...
лишь тогда, когда она затихла в изнеможении.
и раньше, в обычной жизни, бывало. Мы потеряли весь мир, в котором жили.
То, что мы спаслись, - случайность. Мы не должны были уцелеть. Можно лишь
гадать, почему так вышло. Мертвые не воскреснут, Марта. Надо думать о
живых. Только теперь, после этого ужаса, начинаешь понимать, как мало
нужно, чтобы уничтожить все живое...
только в том, что мы остались жить. Нам есть чем жить, понимаешь? Вспомни,
как ты сказал: мы перешли к натуральному хозяйству, как наши далекие
предки, еще и посмеивался - мол, я плохо учила историю и забыла, что
это-такое.
смотреть вперед. Никто не знает, что будет потом. Сможем ли мы прокормить
себя. Запасы не бесконечны, и только глупец не поймет, что на трех человек
расход пищи меньше, чем на четырех...
столом так мало кладет на свою тарелку. Клюет, как птичка... Вы смотрите
на нее, как на воровку, и она это чувствует!
набралась сил...
пустыню...
хлопотать о чужом дитятке! Пусть ищет себе другого приюта.
окрестности, Марта, поднимались на все холмы! Сплошь только это черное
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Херберт Фрэнк
Херберт Фрэнк
Сапковский Анджей
Перумов Ник