Чтение 2–й страницы книги ~Ватерлиния~

Война на море. Здесь и не может быть иной войны. Допустим... С другой стороны,
уцелевшие приборы не фиксируют эхо от мегатонных ядерных взрывов - подводных и
надводных, - и не летят над головой радиоактивные тучи. Обычный фон, не более.
Ограниченная война? Вряд ли. Крутой пограничный конфликт? Дело знакомое, но
конфликт, растянувшийся на целых девять дней, это уже слишком. Это уже война -
со всей неизбежностью. Со всеми вытекающими. Северяне всегда предпочитали
нагадить исподтишка и юрким ужом улизнуть от законного возмездия. Не дураки же
они, чтобы не понимать: порознь им с зоной Федерации не тягаться, кишка тонка.
Но уж если допустить, что зона Лиги, зона Унии Двенадцати Миров и Независимая
зона, забыв склоки, вошли в тесный союз, то жди неприятностей...
А кто когда-нибудь слышал о таком союзе? Никто и никогда. Гипотеза не хуже
других, и только.
Все равно ничего не выяснишь, сидя в этой жестянке.
Филипп длинно выругался, так длинно, как только сумел. Не надо иметь семи пядей
во лбу, чтобы подсчитать: еще восемь-девять, самое большее десять суток дрейфа -
и капсулу вынесет в чужие воды. Если прежде не утопит тайфуном или смерчем, не
разъест желтым приливом. Если не изменится течение. О том, что будет дальше, не
хотелось и думать.
Все эти дни ветер дул на северо-восток, помогая течению. Филипп измучился,
выдумывая, из чего бы сделать мачту. Косой парус, по идее, позволил бы уйти в
безопасные воды. Конечно, при условии, что его удалось бы изготовить. Пузатой
посудине необходим и киль, и действующий руль взамен заклиненного, и тросы для
оттяжек мачты. Ничего этого не было и в помине. Помучившись, Филипп перестал
ломать голову над неразрешимой задачей.
Оставалось ждать. Изнывая от бессилья и одиночества, лелея еще не погасшую
надежду. Просто ждать.
Наверху загрохотало. Короткий злой ливень простучал по обшивке и стих. Филипп
вновь поднялся на палубу. Скоротечная гроза уходила к югу, швыряя в океан
огненные столбы, и, догоняя полосу дождя, низко над водой тянула некрупная
шаровая молния. В полукабельтове от капсулы она заметалась ошалелыми зигзагами,
выбросила сноп-другой искр и погасла без взрыва. Из-за края тучи выскочило
солнце, хлестнуло жгучими лучами, заставив океан вспыхнуть миллионом слепящих
бликов. Закрыв глаза рукой, Филипп отшатнулся, едва устоял на скользкой палубе
и, сдвинув дыхательный фильтр, сплюнул за борт. Никакой другой благодарности от
человека этот океан не заслуживал.
Можно спуститься вниз за темными очками, вернуться и, как подобает потерпевшему
кораблекрушение, всматриваться в горизонт, пока глаза не разъест солью. Можно
пойти дочитывать роман. В любом случае - спуститься вниз и уже там посмотреть,
что победит на этот раз: надежда или апатия?
Филипп шагнул на ребристую платформу подъемника - и замер. Сердце подпрыгнуло, в
висках запульсировали жилки. Слезящиеся глаза разглядели приближающуюся точку.
Прошла минута, затем другая - Филипп стоял неподвижно, глядя, как точка
превращается в пятнышко, а пятнышко - в полупогруженную капсулу, полным ходом
идущую на север. Вспененный бурун карабкался на бульбообразную рубку. Капсула
была такая же, как и у Филиппа, - "Удильщик-IV", базовая модель, специально
модифицированная для Капли. Еще минута - и Филипп разглядел эмблему на рубке, а
разглядев, непроизвольно сделал шаг назад, едва не опрокинувшись в море.
Капсула, что приближалась к нему, не принадлежала погранфлотилии зоны Федерации.
Это был чужак.
* * *
...Ох, и покрутило меня в тот раз на тренажере - врагу не пожелаешь! То
последней торпедой того и гляди мимо цели промажешь, то постановщик помех дурит,
как не родной, то уходишь спиралью вниз, на максимальную глубину, а тебя засекли
и бомбят... Оно и понятно: выпускной экзамен по технике глубинного пилотирования
- тут поблажек не жди. В общем, когда кончилось, вылез я из кабинки, язык на
плече, за дверцу держусь и отпускать ее не хочется, в глазах нахальные чертики
пляшут, а Морж тут как тут:
- Курсант Альвело Филипп-Мария-Хосе... - и весь павлиний хвост моих имен. Даже
ни разу не сбился, что удивительно.
А я еще ничего не вижу, не соображаю и вообще не понимаю, где нахожусь, голова
кружится, однако отдираю себя от дверцы, роняю руки по швам и гаркаю во всю
дурь: "Я!" Аж кто-то в комиссии прыснул.
Тут-то до меня и доходит, где я: Восточный Центр подготовки ВМС Земной
Федерации, Новый Ньюпорт, остров Сумбава, идет последний экзамен перед выпуском,
а выпуск - завтра.
- Последний вопрос вам, курсант, - не дает передыху Морж. - Тип капсулы -
"Кайман-VI", глубина пять с половиной тысяч, погружение продолжается. Над вами
противник. Данные бортового компьютера - на этой карточке. Ваши действия? На
размышление одна минута, время пошло.
Краем уха слышу, как кто-то вполголоса пытается возразить Моржу: мол, это
экзамен по технике пилотирования, а не по тактике, - а Морж только отмахивается.
"Кайман-VI" я знаю плохо - устаревшая рухлядь, на них уже не плавают, - но на
карточке такие данные, что и ребенок разберется: амба и каюк. Отбиваться нечем,
уйти не удастся. Остается помереть с музыкой.
- Итак?
- Форсированно всплываю, непрерывно передавая сигнал о сдаче - на сверхдлинных и
акустикой, кодом и голосом. Изображаю, будто оглох и не слышу указаний.
Одновременно начинаю понемногу разгонять реактор, чтобы момент взрыва совпал
с...
Меня перебивают:
- А тепловое пятно? Вас уничтожат раньше, чем вы всплывете на эффективную
глубину.
- Очень возможно, - отвечаю, - но не наверняка. При хороших актерских данных
шансы, по-моему, есть, а если противник не прочь рискнуть, то ему же хуже.
Температуру обшивки в районе реактора можно уменьшить, переключив вторичные
контуры охлаждения с внешних на...
- Тогда вы просто изжаритесь раньше времени.
Тем и кончилось. Поспорили они немного, дали мне девятнадцать баллов из двадцати
возможных, щелкнул я каблуками и вылетел в фойе вольной пташкой. А там уже Петр
ошивается, тоже только что с тренажера, следы от присосок на черепе массирует.
- Ну как? - спрашиваю его.
- Шестнадцать, - отвечает. - Плохо мое дело.
Да уж. Шансы остаться на Земле у Петра и раньше-то были невелики, а теперь
подавно. Мне что, я свободен, - а мой дружок женат, и сынишка растет.
Как он ответил, мне не понравилось. Рано нос вешать.
- Ерунда, прорвемся, - утешаю. - Где наша не пропадала. Ну, выпихнут на
периферию, и что с того? Освоишься, семью к себе выпишешь. Пошли отметим, а?
И пошли мы. Сначала в "Южный Крест" - там уже полгруппы наших собралось,
празднуют последний день курсантской жизни, ревут "Бултых на дно" кто во что
горазд, а оркестр им подыграть пытается. Ну, мы тоже выпили, поорали со всеми,
потом отделились и пошли по тем кабакам, где еще не были. Ноябрь месяц, солнце
прямо над тыквой, а мы, как коммандос какие-нибудь, от пальмы к пальме -
перебежками, перебежками! В тени перед Адмиралтейством на бордюре пораженцы
сидят - это те, которые за союз с Лигой на ее условиях, - ждут вечерней
прохлады, чтобы начать митинг, и никто их не гоняет, смотреть тошно. Ну да нам
сейчас не до них.
Кабаков в Новом Ньюпорте неисчислимо, я ни в каком другом порту такого еще не
видел и за два года вряд ли обошел даже десятую их часть, а Петр и того меньше.
Выпили мы с ним в "Огненном коралле", потом пошли добавлять в "Снежный барс", в
"Девятый вал", в "Кракен", в "Пиратский клад", потом еще куда-то. В одном месте
подрались и одолели, только я не уследил, и Петру нос расквасили. Он сделался
совсем унылый, все бормотал про сынишку и про свою Анну, да не надоест ли ей
ждать, пока он устроится, и далее в том же духе. На него иногда находит такое
настроение, и только похмельем лечится. Клин клином, так сказать.
Ну вот, сидим это мы в не-помню-каком-по-счету баре, на коленях у меня девчонка
попкой туда-сюда ерзает, а от Петра уже никакого толку, спит мордой во фруктовом
ассорти, и вид у него несчастнее некуда, даже девочки отстали. Моей-то хоть бы
что, конечно, видно, что не профессионалка, а так - не прочь разок перепихнуться
с курсантиком. Ну и я не пас.
Тут смотрю: к стойке подходит - кто бы вы думали? - Морж собственной персоной.
Правда, не в вице-адмиральском мундире, а в штатском, но все остальное налицо:
стрижен ежиком, багровая шея, усы вислые, проволокой, живот вперед. Морж в
штатском - примерно как эскимос в плавках, такая же редкость. Меня он, по-моему,
не заметил. И видно, как бармен кивает ему, будто доброму знакомому. Ага, думаю,
вот куда ты ходишь, дружок! А у самого сожаление: эх, знать бы раньше! Полезное
дело.
Домой я уже под утро попал. Продрых до девяти, выпросил у квартирной хозяйки
таблетку от головы - и опрометью в Центр. Едва не опоздал.
Куда проще было бы провести церемонию виртуально, не вынимая нас из постелей
после вчерашних подвигов, но в Центре свои традиции. Стоим строем в две шеренги,
ждем. У большинства морды помяты, у Петра нос распух и под глазом заклеено. Это
он уже без меня где-то продолжил, а может, его благоверная руку приложила. Ну,
мое дело - сторона.
Все начальство тут как тут. За ним на стене табло, а на нем вишневыми буквами
горят вакансии: "ЗЕМЛЯ: 11; НОВАЯ ТЕРРА: 7; КАПЛЯ: 48; МАЛЫЙ ЭДЕМ: 3; ПРОКНА:
9..." - ну и так далее. Всего вакансий двести шесть, по числу курсантов в нашем
выпуске. Первым, естественно, выбирает лучший выпускник, затем второй, третий, а
на долю последних выбора уже не остается - бери что осталось, служи и не тявкай.
Говорят, это очень древняя система и, по-моему, правильная.
Музыка звучит та еще, мурашки по спине бегают. У начальства вид торжественный.
Стихла музыка. Кашалот речь сказал.
- Фредерик Гильберт Крамер! - вызывают первого.
- Мустафа Кемаль Файтах! - второго.
Оба, естественно, выбрали Землю. Не дураки же.
И тут вызывают третьего. Не меня. Вот это номер! Чувствую - вспотел. Я-то всегда
был третьим - выше не лез, но и ниже не опускался. Неужто вчерашние 19 вместо 20
мне так подгадили? Да не может быть!
Четвертый - и снова не я. Да что же это на свете делается, а? Не бывает таких
чудес. Пятый! Шестой!..
Как до одиннадцати дошло, так я и нервничать, и потеть перестал. А вот злиться