признак ее страха. Кричать казалось унизительным и бессмысленным. Она
представила, какими будут ответы на вопросы, если ее, эдакую бойкую и
соблазнительную штучку найдут визжащей от растерянности.
сгустились сумерки. Редкие огни засверкали ярче, но ни к одному из них ей
так и не удалось приблизиться. Спустя еще полчаса она почувствовала себя
безмерно уставшей. Когда Рита уже была готова в отчаянии закричать, она
вдруг наткнулась на серый одноэтажный дом, похожий на казарму, - с
решетками на окнах и плоской крышей из оцинкованного железа. В двух окнах
горел свет. Это дало ей надежду. С безмерным удивлением Рита прочла
надпись "КОНТОРА" рядом с дверью, медленно поворачивавшейся на петлях,
хотя вокруг не было и намека на ветер.
грязно-зеленую краску. С выбеленного потолка свисали какие-то наросты. На
одной из стен чем-то темным было написано: "LONG LIVE ROCK'N'ROLL!", на
другой: "Мальтус - дурак". Насколько Рита могла судить, почерк был один и
тот же. Она не любила рок-н-ролл и не читала Мальтуса. Человек, написавший
это, был ей потенциально неприятен.
Откуда она взяла это? Несколько раз Рита сжала и разжала холодеющие
пальцы. Она свернула в другой коридор, в котором было пять или шесть
дверей. Она толкнула правую, но та оказалась запертой. За второй дверью
образовалась расширяющаяся пропасть темноты и Рита поспешно закрыла ее.
Ощущение чужого присутствия там, в темноте, обожгло ее до резкой дрожи.
Она едва не взвизгнула от ужаса и почти побежала вперед.
лаконичной надписью "Заведующий". Каждая буква испускала слабое свечение и
была углублена в деревянную поверхность на несколько миллиметров. Никогда
Рита не видела ничего подобного.
насекомое прятало крылья. Человеческий голос произнес что-то
нечленораздельное и она восприняла это, как разрешение войти.
потолком. На стене против двери висели старинные маятниковые часы.
Почему-то сверкание маятника привлекло ее внимание в первое мгновение. Она
даже не заметила, что секундная стрелка движется в другую сторону. Потом
она увидела огромный, роскошный и совершенно неуместный здесь стол, на
крышке которого было натянуто зеленое сукно. За столом сидел высокий,
лысый, неестественно бледный человек с потухшими глазами и медленно
пережевывал что-то, а на столе лежал голый мертвец.
смотрела на труп широко открытыми глазами. Потом ее так и не родившийся
крик перешел в нервный смех.
видимо, подобранным тут же, на свалке. У него отсутствовали кисти и
ступни. Гладкий пластмассовый череп отражал свет единственной лампы,
освещавшей королевские апартаменты.
на нее. Его плотно сжатый рот был похож на еще одну горькую складку в
дополнение к тем, что обильно избороздили его лоб. Потом он вдруг
заговорил глухим голосом, произнося фразы нараспев, как будто читал поэму
или заклинание. Но Рите это показалось именно поэтическим фрагментом без
начала, смысла и конца:
бледное лицо лысого человека и постепенно лицо стало исчезать, превращаясь
в пустое зеркало, ничего не отражавшее. Человек встал, обошел стол и
приближался к Рите, но она как-то не осознавала этого. Голос проливался
сквозь нее, как черный ручей забвения, смывающий все наносное.
облепивших ее плотным непроницаемым слоем за всю предшествовавшую жизнь.
Странная магия здешнего короля за несколько минут сделала то, чего Рита не
могла достичь самостоятельно, читая Раджниша и Дайсэцу Судзуки, покуривая
травку со своим другом, слушая записи шума бамбуковых рощ на своем Philips
CD 950, а также занимаясь нейролингвистическим программированием по
вечерам дважды в неделю. Она стала по-настоящему обнаженным существом, ее
истинное "я" вдруг соприкоснулось с миром впервые за множество инкарнаций.
Это было жутко, возвышенно и безнадежно... Предметы потеряли лица и
превратились в то, чем и были, - то есть, в пустоту, из которой сознанием
были сотканы иллюзии. Слова перестали быть словами, хотя где-то, в
придуманном слое жизни, бесконечно тонком и совершенно незначительном, еще
звучал глухой голос безликого короля, поймавшего в свои сети благодарную
жертву.
разорвал платье у нее на груди. Потом он впился в ее правый сосок долгим
болезненным поцелуем, а она просто смотрела на это чуть свысока,
безразлично и бесчувственно, как на еще один эпизод бытия, вдруг ставшего
непонятным.
увидела влажный розовый бутон, распускающийся на месте ее соска. Бутон
раскрывал лепестки и на каждом из них копошились какие-то черные
насекомые, гнездившиеся у нее в груди...
него не человеческое лицо, а звериная морда. Оборотень с дикими
искрящимися глазами был рядом, огромный красный язык, похожий на фаллос,
свисал между желтоватых клыков, а морда уже тянулась к ее горлу. В ту же
секунду она поняла, что манекен все-таки был трупом с обглоданными
конечностями и сожженными волосами.
подламывающихся каблуках, слыша сзади тяжелое дыхание животного. Теперь,
когда она обрела первозданную свежесть восприятия, контора показалась ей
церковью чужой религии, гораздо более бесчеловечной, чем сатанинские
культы, потому что здесь не было вообще никаких человеческих измерений.
Где-то в сокровенной глубине был спрятан алтарь, или надгробье, или просто
Место Нестерпимого Страха; любое из смертоносных течений, не говоря уже о